Владимир Сназин - Доктор Постников

– Ты, студиоз, – наставительно произнес Иоаким, – вразумляйся Святым писанием, читай не только латинизмы поганые, но и священные книги, начертанные отцами Святой церкви.

– Я читаю, отче, – взглянув патриарху в глаза, сказал Петр. – Дозволь ответить на твой вопрос.

– Отвечай! – с сомнением во взоре воскликнул патриарх.

– Апостол Лука – это христианский святой, один из семидесяти учеников Иисуса Христа, – начал Петр. При этих словах он повернулся к иконам в красном углу и перекрестился. При упоминании имени Иисуса, патриарх, а за ним и все остальные тоже перекрестились. – В православной вере, – продолжал Петр, – Лука считается первым сликарем (художником), так как он одним из первых написал икону Божьей Матери.

В зале все затихли и с большим вниманием слушали Петра. Глаза Иоакима округлились от удивления, и он несколько раз прогладил, хватая горстью, свою бороду.

– А чем же еще знаменит апостол Лука? – выражая неподдельный интерес, спросил он Петра и всем своим статным телом подался вперед.

– Лука знаменит тем, что им написана третья книга Евангилия в Новом завете, а еще он сам был лекарь, многие годы был сподвижником апостола Петра, с проповедью они посещали многие города, и там, где им встречались больные и немощные люди, апостол Лука исцелял каждого. И еще, – воодушевившись, громко произнес: – святой апостол Лука написал книгу: «Деяние святых апостолов», в ней повествуется о трудах и подвигах святых апостолов после вознесения Спасителя.

Петр замолчал. Ученики-стрельцы, иноземные доктора, царь Федор и Софья как зачарованные смотрели на него. Патриарх тяжело и медленно, опираясь на массивную рукоять посоха, поднялся, пытливо взглянул на Петра и сказал:

– Твои знания в лекарском искусстве похвальны, но твои религиозные познания на удивление хороши.

– Благодарствую, светлейший патриарх. – Петр встал на колени: – Благослови, отче.

Иоаким подошел к Петру, переложил посох в левую руку, а правую, осенив Петра крестным знаменем, возложил на его голову и едва слышно прошептал благословение, затем подал десницу для поцелуя.

– Ты хотел бы, Петр Постников, посвятить свою жизнь служению Господу нашему Иисусу Христу?

Вопрос патриарха подразумевал только положительный ответ. Иоаким не скрывал надежды склонить этого высокого, с выразительными глазами и рыжеватыми кудрями шестнадцатилетнего юношу к служению Церкви. Он еще в процессе испытания отметил незаурядные способности студиоза и представлял себе, какой вклад сам он как патриарх Московский и всея Руси и Северных стран внесет в копилку православия, приведя в лоно Церкви развитого и сообразительного послушника.

– Прости, отче, но мне любы мирская жизнь и лекарское дело, – дрожащим голосом ответил Петр и, опустив очи, склонился в поклоне.

Лицо патриарха мгновенно посуровело, глаза гневно заблестели. Иоаким выпрямился и, с силой сжав своей костлявой рукой посох, молча и с укором взглянул на Петра. Но в тот момент, когда он был готов обрушиться на студиоза с гневными упреками прозвучал голос царя Федора:

– Студиоз Постников, мы все убедились, что травмы ударные и травмы гнилья ты хорошо научился распознавать и лечить …

Слова царя повергли патриарха в уныние. Иоаким нахмурился и молча сел на свое место.

– Скажи мне, студиоз, – продолжал Федор, не обращая внимания на недовольство святейшего патриарха, – много ли ты знаешь нутряных недугов и хворей человеческих, которые мог бы лечить самостоятельно? Не скрывают ли мои иноземные доктора от студиозов какие-либо хитрости в лечении этих немочей?

– Государь, – произнес Петр с поклоном, – знания докторов настолько обширны, что мы не успеваем записывать названия в свои тетрадные листы и заучивать на память все, что они нам рассказывают. Но несколько нутряных немочей я самостоятельно научился исцелять.

– Какие, например?

– Например, слабость чрева, лихорадку, а могу унять и зубную боль…

– А такая немочь, как скорбут (цинга), знакома ли тебе?

При упоминании этого заболевании иноземные доктора пришли в волнение, особенно Блюментрост и фон Гаден, которые быстро переглянулись.

Дело в том, что царь Федор сам от рождения страдал скорбутом. С самого малолетства, как только было установлено, что маленький царевич Федор страдает родовым недугом, к нему были приставлены лучшие придворные доктора – Самюэль Коллинз и Михель Грамон. Но проводимое ими лечение облегчения царевичу не приносило. Хоть и шел Федор в рост, но во всех остальных органах был хворый. А через некоторое время неожиданно у него горлом пошла кровь. Федор слег в постель и пролежал около месяца. Оба врача – Коллинс и Грамон от лечения царевича были отставлены, на их место назначили как большого знатока нутряных болезней доктора Блюментроста, а для очищения крови от миазмов – виртуозного открывателя жилы фон Гадена. Назначения Блюментроста практически ничем не отличались от назначений его предшественников – это был настой из определенного набора кислых лекарственных трав, который юный Федор должен был ежедневно принимать перед едой. Единственное, что доктор Блюментрост добавил к лекарственному рациону царевича, – это кислые пилюли на основе лимона, чеснока и хрена. Но не чувствуя улучшения и все время жалуясь на боль в чреве, царевич Федор отказывался глотать предложенные Блюментростом пилюли. Тогда Блюментрост и фон Гаден попробовали их сами и через некоторое время тоже почувствовали жжение в чреве. И фон Гаден предложил коллеге разбавить кислоту трав медом, а в пилюли добавить просеянную золу салсолы. И, о чудо, царевич с охотой стал пить новое снадобье и меньше, чем через неделю, почувствовал себя значительно лучше. Но несчастный случай, который с ним произошел в тринадцать лет, когда он упал с коня и попал под повозку, а в ней находились его матушка Марья Ильинична и его сестры, все лечение свел на нет. Тяжелая повозка проехала по спине царевича Федора и повредила ему позвоночник. С тех пор его состояние только ухудшалось, и светлые промежутки в его здоровье были очень редки. Доктора старались как могли, каждый предлагал свой набор лекарственных средств, но улучшения не наступало.

И теперь в связи с этим ближайшие бояре и царевна Софья советовали Федору, чтобы избежать разногласий между докторами в назначаемом лечении, оставить при себе только одного – предложили фон Гадена как наиболее привычного во дворце, а доктора Блюментроста, занятого в Аптекарском приказе, использовать в качестве консультанта.

Царевна Софья зорко наблюдала, как и чем лечит этот еврей ее брата. Всякий раз, встречая во дворце Блюментроста, она спрашивала его, все ли Степка Фунгаден делает правильно, не утаивает ли он чего лучшего… Блюментрост уверял царевну, что Стефан как честный человек все делает правильно. Говорил так же, что аптекари и алхимисты Аптекарского приказа неустанно трудятся в кокториях, используя рецепты известного европейского алхимика Парацельса, и пытаются извлечь из растений и драгоценных каменьев квинтэссенцию, которая обладает божественной силой, способной победить скорбут. Но, несмотря на все усилия докторов и лекарей, царь продолжал болеть.