Нелли Шульман - Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая

Они услышали звонкий лай и рассерженный голос госпожи Сегал: "Вот же этот пес — будто костями его тут кормят, и бегает, и бегает".

— Мы не кормим, — вскочив, забирая у хозяйки плетеную корзину, ответила Джо. "Мы ждем, пока курица вымочится".

— А то, наверное, по дому работы нет, — ядовито заметила госпожа Сегал, снимая черную накидку, — сидят и лясы точат.

Он прошла на кухню. Джо, оглянувшись, вытащила из-под ошейника Ратонеро записку. Незаметно прочтя ее, она подтолкнула Дину острым локтем: "Помнишь Аарона? Ну, давешнего юношу, темноволосого. Так вот он спрашивает, как тебя зовут. Сейчас напишу, — Джо вынула из кармана передника карандаш.

— Не надо! — испуганно пробормотала вторая девушка.

— Вот и все, — победно улыбнулась Джо. Она шепнула Ратонеро: "Беги, беги к хозяину".

Дина посмотрела вслед собаке и робко спросила: "А зачем он спрашивал?"

— Должно быть, тоже — записку тебе написать хочет, — ухмыльнулась Джо и дернула девушку за рукав: "Пошли, теперь покажешь мне — как солить эту самую курицу".

В маленькой комнате резко пало химикатами. Федор посмотрел на прибранный стол, и велел: "Ничего тут не трогайте, мне все эти кислоты понадобятся, когда я с образцами минералов вернусь. Особенно вот это, — он поднял реторту с маслянистой, желтоватой жидкостью.

— Витриол, — хмыкнул Иосиф. "Может, вообще его убрать? Только некуда, — он обвел глазами узкую кровать, и выложенный камнем, чисто подметенный пол. За окном, в маленьком дворике, росло гранатовое дерево. Ратонеро лежал у колодца, развалившись на полуденном солнце. Аарон, наклонившись над очагом, аккуратно снял медную сковороду с решетки и крикнул им: "Все готово!"

— Да я просто дверь закрою, — Федор подхватил свою суму: "Мул меня не снесет, так что я пешком пойду, а он багаж повезет. Я скоро и вернусь уже, а потом — обратно во Францию, так что сможешь и тут пациентов принимать. Как твой наставник? — спросил Федор, когда они вышли во двор.

Иосиф улыбнулся: "Я только начал, конечно, но уже вижу — мы, в Европе, недооцениваем здешнюю медицину".

Аарон разложил мясо на глиняные тарелки, и, присел: "Хоть вволю поешь. Говорят, там, куда ты едешь — одна пустыня. Хотя тебе охотиться можно, нам-то запрещено".

— Вечером разведу костер, — Федор сладко потянулся, — и буду сидеть, звездное небо рассматривать. Он внезапно вспомнил крупные, яркие звезды над уральским лесом, треск поленьев в огне, и ее сладкий, нежный шепот: "Так хорошо, Федя, так хорошо, милый мой, я тебя так люблю…"

— Даже и не думай об этом, — вздохнул про себя Федор и поднялся: "Работайте, занимайтесь, а я поехал. Воды тебе из озера этого привезу, Иосиф. Я слышал, что она целебная, как в Германии, на источниках".

— И не боится, — Аарон проводил глазами мула. Федор, выходя из ворот, помахал им рукой. Иосиф, убирая со стола, заметил: "А чего бояться? Пистолет у него есть, да и какие тут звери? Львы попадаются, но мне Исаак сказал, что они сами от человека прячутся. А бедуины мирные, они местных не трогают. Ее, кстати, Дина зовут, — мужчина подмигнул другу.

Аарон застыл со сковородой в руке и покраснел. "А что я ей напишу? — грустно спросил он у друга.

— А что ты хочешь написать? — Иосиф погладил темную бороду. "Как из ешивы сегодня вечером вернемся, так садись, бери бумагу и карандаш, и пиши. Оно само получится, поверь мне".

— Дина, — Аарон все стоял, глядя на ярко-голубое небо. Золотые листья граната шелестели под слабым ветром. "Такое имя красивое — Дина".

— Очень, — ворчливо сказал Иосиф, забирая у него из рук сковородку. "Можешь вырезать ей что-нибудь, Ратонеро на ошейник прицепим, а она заберет. И вообще, — он взглянул на часы, — мне к пациентам пора, а тебе в мастерскую".

Они расстались у калитки. Аарон, спускаясь в узкий переулок, заходя в пристройку, где вкусно пахло свежим деревом, присаживаясь к верстаку, все вспоминал ее белокурые волосы и голубые, большие глаза. "Дина, — шепнул он и улыбнулся. "Я бы шкатулку ей сделал, — вздохнул юноша, — но как передать? На Шабате, мы и женщин не видели, они в задней комнате молятся, закрытой, и едят — тоже отдельно". Аарон взял кусочек красного дерева и повертел в руках. "Совсем маленькая получится — подумал он. "Ее имя вырежу на крышке, вместе с цветами. А записку внутрь положу".

Он взял инструменты. Наклоняясь над столом, юноша опять повторил: "Дина". Ратонеро, что лежал под верстаком, одобрительно заурчал. Аарон рассмеялся: "Подарок ей понесешь, дружище".

Федор свернул налево и пошел через рынок к Дамасским воротам, не заметив высокого, со светлой, ухоженной бородкой человека, в шароварах и халате, который стоял, прислонясь к стене дома напротив.

— Герр Теодор, — Александр Горовиц усмехнулся. "Смотри-ка, где мы с ним встретились. Я тогда сразу понял, что аббат его не просто так в замок привел. Вот и врач со своим приятелем, правильно мне их Ева описала. Ну что ж, — он посмотрел вслед мужчинам, — пора проверить, что там у них в комнатах делается. Тут же никто дверей не запирает".

Он подождал и вошел в маленький дворик. Оглядевшись, толкнув дверь, Горовиц заглянул внутрь — было прохладно и тихо, на деревянных полках стояли книги. Войдя в левую комнату, он хмыкнул: "Очень неосторожно, герр Теодор, я бы на вашем месте не оставлял такие вещи на столе".

Горовиц поднял реторту. Поболтав ей, забрав из деревянного ящика чистую пробирку, он отлил немного желтоватой жидкости. "Пригодится, — пробормотал он, аккуратно надавливая на пробку. "А больше тут ничего интересного нет. Пора к моей голубке".

Он миновал базар. Скрывшись в путанице улочек христианского квартала, мужчина легко сбежал по узкой лестнице, что вела в крохотный дворик. Александр постучал в дверь. Он сказал дочери, что стояла на пороге, кутаясь в шаль: "Пора, моя милая. И помни, — он положил руку на ее медальон, — я всегда рядом и все вижу. Когда я позову — придешь ко мне".

Он вынул из кармана халата пробирку. Ева, собираясь, спросила: "Что это?"

— То, — Горовиц поднял бровь, — что поможет нам заполучить амулет. Он у зятя Судакова, Авраам его зовут. Ты уж постарайся к ним в дом пробраться, голубка. Иди сюда, — он придирчиво осмотрел дочь: "Да, все хорошо. Она кого угодно растрогает".

Александр привлек ее к себе: "Как только я получу тот амулет, я смогу сделать то, что ты просила, и ты со своим Теодором всегда будешь вместе. И со мной, конечно, тоже".

Он поцеловал дочь в губы. Выглянув в дверь, полюбовавшись ее бедным, скромным платьем, холщовым мешком на спине и потрепанными туфлями, он улыбнулся: "У тебя все получится, доченька".

Ева сидела, держа на коленях холщовый мешок, низко опустив изящную голову с туго заплетенными, каштановыми косами.

Дверь была закрыта. Она, прислушавшись, уловила, как кто-то из раввинов сказал: "Вот видите, рав Судаков, отступники сами возвращаются в лоно Торы. Эта девушка — дочь правой руки Франка, да будет его имя стерто из памяти людской. Она сама добралась до Иерусалима, чтобы раскаяться. Как хотите, а мы не можем ей отказать, она рождена еврейкой. Тем более, вы же слышали — отец проклял ее и выгнал из дома, ей некуда идти".