Нелли Шульман - Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая

— Еврей всегда остается евреем, — донесся до нее еще один голос.

Раздался тяжелый вздох Судакова: "Хорошо. Только она совсем ничего не знает, воспитана в поклонении идолам. Надо подобрать ей хорошую наставницу".

— Так госпожа Сегал, — удивился кто-то. "Рав Судаков, при всем уважении к вам — раз уж вы позволили этим не еврейкам заниматься, а одна из них вообще — с женихом приехала, таких закон не позволяет привечать, так как вы можете оттолкнуть дочь еврейского народа?"

Ева чуть заметно улыбнулась и сложила руки поверх мешка.

— Тем более ей восемнадцать лет, — добавил кто-то, — выдадим ее замуж. Хорошую партию ей не сделать, конечно, кому нужна такая жена, но вот этот юноша, Аарон Горовиц — он будет согласен, думаю. Другая девушка и не пойдет за такого, как он.

— Об этом потом, — резко прервал их Судаков, — не время сейчас.

Дверь отворилась, и Ева сразу же поднялась.

— Будете жить у госпожи Сегал, — сухо сказал раввин, глядя поверх ее склоненной головы, — учиться, а там посмотрим. Сейчас за вами придут.

Исаак посмотрел в окно своей комнаты — девушка стояла во дворе, слушая пожилую, женщину. Потом она кивнула, обе скрылись в воротах ешивы. Исаак, поморщился: "Все равно что-то не так, неправильно. И Ханеле — как они у меня на Шабат обедали, все молчала, будто видела что-то. Спросил ее — она только за руку меня взяла и вздохнула. Господи, ну не оставь ты нас милостью своей".

Он посмотрел на часы — пора было идти на молитву. В крохотной синагоге еще никого не было, ремесленники только заканчивали работать. Исаак присев на старую, деревянную скамью, опустил голову в руки.

— Амулет, — подумал он. "Ерунда, ее отец знает, что ему со мной не тягаться. Но это если я нарушу свое обещание, конечно, преступлю запрет на такое".

Темные глаза блеснули, и мужчина вдруг пробормотал: "Если надо будет — то придется, Исаак Судаков".

Девушки втащили в комнату тюфяк. Ева, опустившись на него, положив рядом холщовый мешок, грустно сказала: "У меня и нет больше ничего, я из дома в одном платье ушла. Отец меня выгнал, как я отказалась в церковь ходить".

Дина присела рядом и взяла ее за руку: "Ты не плачь. Я сирота, у Сары — матери нет, мы тут все одни. Но вместе легче, правда. Ты отдохни сегодня. Завтра с утра уже, и убираться пойдем, сейчас еще Сара вернется. Она сегодня госпоже Судаковой помогала".

— Жене раввина? — спросила Ева, заинтересованно глядя на девушку. Дина помотала белокурой головой: "Дочке его. У нее мальчик грудной, Моше, и девочка, Ханеле, три годика ей, — девушка приблизила губы к уху Евы и что-то зашептала.

— Ханеле, — усмехнулась про себя Ева. "Так вот кто ее из Парижа увез. Надо же, прозрела девчонка. Она меня не узнает, но все равно лучше не рисковать".

Дверь заскрипела, и Дина радостно сказала: "А вот и Сара!"

Ева поднялась и взглянула на высокую, тонкую, с прозрачными голубыми глазами девушку. Та вытерла руки о холщовый передник. Протянув жесткую, с мозолями ладонь, она наклонила темноволосую голову: "Рада знакомству"

Та робко улыбнулась: "Меня зовут Ева. Ева Горовиц".

Джо, было, хотела что-то сказать, но тут из-за двери раздался голос госпожи Сегал: "Все на кухню, я вас ждать, не намерена. Надо обеды для больных готовить!".

Пожилой мужчина и маленькая девочка медленно шли по выложенной стертыми камнями улице, вниз, туда, где над черепичными крышами города виднелся золотой купол.

— Дедушка, — звонко спросила Ханеле, — а тут холодно бывает? Я помню, мне было холодно, только я тогда еще не видела. То есть видела, но не так.

Девочка была в аккуратном, темно-синем платьице, в холщовом передничке, в черных косах виднелась синяя тесьма.

— Даже снег идет, — улыбнулся Судаков. "Вот Ханука настанет, и посмотришь". Ханеле вынула из кармана фартучка деревянную игрушку: "Мне Аарон подарил. Он вчера приходил на нашу улицу, всем деткам игрушки принес. Это волчок, дедушка".

— Вот и будем с тобой играть, — Судаков посмотрел в дымно-серые глаза. Остановившись, присев, он спросил: "Ханеле, милая, скажи мне, ты видишь что-то?"

— Нельзя, — велела себе девочка. "Нельзя говорить плохие вещи, Господь не разрешает".

Ханеле посмотрела вдаль, на серые, как ее глаза, тучи, что поднимались за холмами. "Дождь будет, дедушка, — сказала она ласково. "Я вижу".

Она видела огненный, хлещущий по земле кнут, столбы пыли, что крутились в воздухе, петлю, раскачивающуюся под потолком, слышала плач ребенка и протяжный, страдальческий крик женщины. Она видела сухие кости, и выжженные, дымящиеся глаза, опускала руки в льющуюся кровь, и вздрагивала от сухого, резкого выстрела.

— Пойдем, дедушка, — Ханеле потянула его за полу сюртука. "Пойдем к Стене".

Камень был теплым и твердым. Ханеле пробралась между женщинами и приложила к нему маленькие ладошки. "Зачем так? — пожаловалась она. "Зачем я все вижу? Мне же больно, Господи. Зачем ты забрал мамочку? Мама Лея очень хорошая, но я все равно скучаю. И папе грустно, я же вижу. Зачем я такая?"

Девочка привалилась щекой к камню и вздохнула. "Надо стараться, — поняла она. "Господь обязательно сделает так, что все будут счастливы. Папа, мама Лея, маленький и дедушка. Так правильно. Надо помогать маме Лее, и учиться. Все будет хорошо".

— Да это же Ханеле! — Джо присела рядом с ней и поцеловала девочку в щеку. "А мы тут с госпожой Сегал, я, и Дина. Ева к вам пошла, маме твоей помочь. А ты тут с дедушкой? — Джо пощекотала девочку.

— Угу, — кивнула Ханеле: "Ева. Ту — тоже так звали. Она была красивая, я помню. А его звали отец Пьетро".

— Хочешь, госпожа Сегал попросит у твоего дедушки разрешения, и мы погуляем вместе? — спросила Джо. "А потом тебя к дедушке отведем".

— А Ратонеро? Можно его увидеть? — Ханеле улыбнулась.

— Он сейчас у Аарона, в мастерской. Нам ведь туда нельзя, — Джо поднялась и взяла ее за руку. Ханеле внезапно вскинула голову и задумчиво сказала: "Двое".

Джо усмехнулась: "Она и Тео то же самое говорила, в Париже еще. Двое детей, что ли? — девушка почувствовала, что краснеет.

— А что вы делаете, целый день? — спросила Ханеле, выходя к противоположной стене, пониже, где сидели старухи с молитвенниками.

— Встаем в пять, — рассмеялась Джо, — умываемся, молимся, завтракаем, и работать идем. Я сегодня в трех домах полы мыла, больным обеды разнесла, покормила их, и еще на рынке была. Сейчас погуляем с тобой, и будем одежду чинить, для бедных. Госпожа Сегал нам в это время Тору читает. Потом святой язык будем учить, а вечером госпожа Сегал с нами на кухне занимается. Мы уже и спать ложимся, как солнце заходит. Разговариваем еще немножко, конечно, платья свои приводим в порядок, причесываемся.

— Тяжело, — вздохнула Хана. Джо рассмеялась: "В море тяжелей было. Вот только…, - она не закончила: "Иосифа бы увидеть, хоть ненадолго"