Александр Дюма - Три мушкетера - английский и русский параллельные тексты
Тут можно читать онлайн Александр Дюма - Три мушкетера - английский и русский параллельные тексты - бесплатно
ознакомительный отрывок.
Жанр: Исторические приключения.
Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги
онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть),
предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2,
найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации.
Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.
- Название:Три мушкетера - английский и русский параллельные тексты
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Александр Дюма - Три мушкетера - английский и русский параллельные тексты краткое содержание
Три мушкетера - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Александр Дюма, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
Широкоизвестный историко-приключенческий роман из эпохи Людовика XIII, принадлежащий перу знаменитого французского писателя-классика Александра Дюма-отца.
Три мушкетера - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Три мушкетера - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Александр Дюма
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
| In fact, the sack of La Rochelle, and the assassination of three of four thousand Huguenots who allowed themselves to be killed, would resemble too closely, in 1628, the massacre of St. Bartholomew in 1572; and then, above all this, this extreme measure, which was not at all repugnant to the king, good Catholic as he was, always fell before this argument of the besieging generals-La Rochelle is impregnable except to famine. | В самом деле, разгром Ла-Рошели и убийство трех или четырех тысяч гугенотов, которые скорее дали бы себя убить, чем согласились сдаться, слишком походили бы в 1628 году на Варфоломеевскую ночь 1572 года; да и, наконец, это крайнее средство, к которому сам король, как ревностный католик, отнюдь не высказывал отвращения, неизменно отвергалось осаждающими генералами, выдвигавшими следующий довод: Ла-Рошель нельзя взять иначе, как только голодом. |
| The cardinal could not drive from his mind the fear he entertained of his terrible emissary-for he comprehended the strange qualities of this woman, sometimes a serpent, sometimes a lion. | Кардинал не мог отогнать от себя невольный страх, который внушала ему его страшная посланница: и он тоже подметил странные свойства этой женщины, казавшейся то змеей, то львицей. |
| Had she betrayed him? | Не изменила ли она ему? |
| Was she dead? | Не умерла ли? |
| He knew her well enough in all cases to know that, whether acting for or against him, as a friend or an enemy, she would not remain motionless without great impediments; but whence did these impediments arise? | Во всяком случае, он достаточно хорошо изучил ее и знал, что, независимо от того, действовала ли она в его пользу или против него, была ли ему другом или недругом, она не оставалась в бездействии, если только ее не вынуждали к этому большие препятствия. |
| That was what he could not know. | Но откуда было возникнуть таким препятствиям? |
| And yet he reckoned, and with reason, on Milady. He had divined in the past of this woman terrible things which his red mantle alone could cover; and he felt, from one cause or another, that this woman was his own, as she could look to no other but himself for a support superior to the danger which threatened her. | Этого-то кардинал и не мог знать. Впрочем, он твердо полагался на миледи, и не без основания: он догадывался, что прошлое этой женщины таит страшные вещи, покрыть которые может только его красная мантия, и чувствовал, что, по той или другой причине, эта женщина ему предана, ибо только в нем одном она может найти поддержку и защиту от угрожающей ей опасности. |
| He resolved, then, to carry on the war alone, and to look for no success foreign to himself, but as we look for a fortunate chance. | Итак, он решился вести войну один и ожидать посторонней помощи так, как ждут счастливой случайности. |
| He continued to press the raising of the famous dyke which was to starve La Rochelle. | Он продолжал воздвигать знаменитую дамбу, которая должна была уморить голодом население Ла-Рошели. |
| Meanwhile, he cast his eyes over that unfortunate city, which contained so much deep misery and so many heroic virtues, and recalling the saying of Louis XI, his political predecessor, as he himself was the predecessor of Robespierre, he repeated this maxim of Tristan's gossip: | Созерцая, в ожидании этого, несчастный город, заключавший в себе столько великих бедствий и столько героических добродетелей, он вспомнил слова Людовика XI, своего политического предшественника, подобно тому как сам он был предшественником Робеспьера, вспомнил правило покровителя Тристана: |
| "Divide in order to reign." | "Разделяй, чтобы властвовать". |
| Henry IV, when besieging Paris, had loaves and provisions thrown over the walls. The cardinal had little notes thrown over in which he represented to the Rochellais how unjust, selfish, and barbarous was the conduct of their leaders. | Генрих IV, осаждая Париж, приказывал бросать через стены города хлеб и другие съестные припасы; кардинал же приказал подбрасывать письма, в которых он разъяснял ларошельцам, насколько поведение их начальников несправедливо, эгоистично и жестоко. |
| These leaders had corn in abundance, and would not let them partake of it; they adopted as a maxim-for they, too, had maxims-that it was of very little consequence that women, children, and old men should die, so long as the men who were to defend the walls remained strong and healthy. | У этих начальников хлеба было в изобилии, но они не раздавали его населению; они придерживались правила (у них тоже были свои правила), что неважно, если умрут женщины, старики и дети, лишь бы мужчины, обязанные защищать стены их города, оставались здоровыми и полными сил. |
| Up to that time, whether from devotedness or from want of power to act against it, this maxim, without being generally adopted, nevertheless passed from theory into practice; but the notes did it injury. The notes reminded the men that the children, women, and old men whom they allowed to die were their sons, their wives, and their fathers, and that it would be more just for everyone to be reduced to the common misery, in order that equal conditions should give birth to unanimous resolutions. | К тому времени правило это, правда, не получило еще всеобщего применения, но, то ли вследствие бессилия жителей ему противодействовать, то ли вследствие их самопожертвования, превратилось уже из теории в практику; подметные письма кардинала подорвали веру в его неоспоримость; письма напоминали мужчинам, что обреченные на смерть дети, женщины и старики - их сыновья, жены и отцы, что было бы справедливее, если бы все разделяли общее бедствие, и тогда одинаковое положение приводило бы жителей к единодушным решениям. |
| These notes had all the effect that he who wrote them could expect, in that they induced a great number of the inhabitants to open private negotiations with the royal army. | Эти подметные письма произвели как раз то действие, какого и ожидал их составитель: склонили многих жителей вступить в сепаратные переговоры с королевской армией. |
| But at the moment when the cardinal saw his means already bearing fruit, and applauded himself for having put it in action, an inhabitant of La Rochelle who had contrived to pass the royal lines-God knows how, such was the watchfulness of Bassompierre, Schomberg, and the Duc d'Angouleme, themselves watched over by the cardinal-an inhabitant of La Rochelle, we say, entered the city, coming from Portsmouth, and saying that he had seen a magnificent fleet ready to sail within eight days. | Но в то самое время, когда кардинал уже видел, что испытанное им средство приносит плоды, и радовался, что пустил его в ход, один из жителей Ла-Рошели, который сумел перейти линию королевских войск, - одному богу известно, как ему удалось обмануть бдительность Бассомпьера, Шомберга и герцога Ангулемского, за которыми, в свою очередь, бдительно надзирал кардинал, -один из жителей Ла-Рошели, говорим мы, пробрался в город прямо из Портсмута и сообщил, что он видел там внушительный флот, готовый отплыть не позже как через неделю. |
| Still further, Buckingham announced to the mayor that at length the great league was about to declare itself against France, and that the kingdom would be at once invaded by the English, Imperial, and Spanish armies. | Больше того: Бекингэм извещал мэра, что наконец будет заключен великий союз против Франции и во французское королевство одновременно вторгнутся английские, имперские и испанские войска. |
| This letter was read publicly in all parts of the city. Copies were put up at the corners of the streets; and even they who had begun to open negotiations interrupted them, being resolved to await the succor so pompously announced. | Это письмо публично читалось на всех площадях города, копии с него были вывешены на перекрестках улиц, и даже те, кто начал уже переговоры с королевской армией, прервали их, решившись дождаться столь торжественно обещанной помощи. |
| This unexpected circumstance brought back Richelieu's former anxiety, and forced him in spite of himself once more to turn his eyes to the other side of the sea. | Это неожиданное обстоятельство возбудило у Ришелье прежнее беспокойство и невольно заставило его снова обратить взоры по ту сторону моря. |
| During this time, exempt from the anxiety of its only and true chief, the royal army led a joyous life, neither provisions nor money being wanting in the camp. All the corps rivaled one another in audacity and gaiety. | Между тем королевская армия, которой были чужды тревоги ее единственного и настоящего главы, вела веселую жизнь. И съестных припасов и денег в лагере было вдоволь; все части соперничали друг с другом в удальстве и различных забавах. |
| To take spies and hang them, to make hazardous expeditions upon the dyke or the sea, to imagine wild plans, and to execute them coolly-such were the pastimes which made the army find these days short which were not only so long to the Rochellais, a prey to famine and anxiety, but even to the cardinal, who blockaded them so closely. | Хватать шпионов и вешать их, устраивать рискованные экспедиции на дамбу и на море, затевать самые безрассудные предприятия и хладнокровно выполнять их - вот в чем армия проводила все время и что помогало ей коротать дни, долгие не только для ларошельцев, терзаемых голодом и мучительным ожиданием, но и для кардинала, столь упорно блокировавшего их. |
| Sometimes when the cardinal, always on horseback, like the lowest GENDARME of the army, cast a pensive glance over those works, so slowly keeping pace with his wishes, which the engineers, brought from all the corners of France, were executing under his orders, if he met a Musketeer of the company of Treville, he drew near and looked at him in a peculiar manner, and not recognizing in him one of our four companions, he turned his penetrating look and profound thoughts in another direction. | Кардинал, вечно разъезжавший верхом, как рядовой кавалерист, окидывал задумчивым взглядом эти нестерпимо медленно, как ему казалось, подвигавшиеся укрепления, возводимые под его руководством инженерами, которых он выписал со всех концов Франции. Если при его объездах ему случалось встретить мушкетера из полка де Тревиля, он иногда подъезжал к нему, внимательно вглядывался и, не признав в нем ни одного из наших четырех друзей, направлял на что-нибудь другое свой проницательный взгляд. |
| One day when oppressed with a mortal weariness of mind, without hope in the negotiations with the city, without news from England, the cardinal went out, without any other aim than to be out of doors, and accompanied only by Cahusac and La Houdiniere, strolled along the beach. | Однажды, томясь смертельной скукой, не надеясь больше на переговоры с городом и все еще не получая известий из Англии, кардинал выехал из дому в сопровождении только Каюзака и Ла Удиньера, выехал без всякой цели, лишь затем, чтобы прокатиться. |
| Mingling the immensity of his dreams with the immensity of the ocean, he came, his horse going at a foot's pace, to a hill from the top of which he perceived behind a hedge, reclining on the sand and catching in its passage one of those rays of the sun so rare at this period of the year, seven men surrounded by empty bottles. | Он ехал вдоль песчаного берега, предаваясь необъятным мечтам и созерцая необъятный простор океана. Неторопливо поднявшись на холм, он увидел невдалеке за изгородью семь человек, которые лежали и грелись в лучах солнца, редко проглядывающего в это время года, причем вокруг них валялись пустые бутылки. |
| Four of these men were our Musketeers, preparing to listen to a letter one of them had just received. | Четверо из этих людей были наши мушкетеры, приготовившиеся слушать чтение письма, только что полученного одним из них. |
| This letter was so important that it made them forsake their cards and their dice on the drumhead. | Это письмо было настолько важно, что из-за него они оставили карты и кости, разложенные на барабане. |
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
Похожие книги на "Три мушкетера - английский и русский параллельные тексты", Александр Дюма
Книги похожие на "Три мушкетера - английский и русский параллельные тексты" читать онлайн бесплатно полные версии.
