Поль Монтер - Джулиан. Возвращение

Эмильена так нахлёстывала свою несчастную кобылу, что даже Филипп-Анри, прослывший отличным наездником, едва поспевал за ней.

– Эми! Да подожди немного, попридержи поводья, ты несёшься словно на пожар! – крикнул он. Но девушка упрямо гнала лошадь вперёд и, только достигнув их прежнего укрытия в каштановой роще, остановилась и тяжело спрыгнула на землю, не дожидаясь помощи спутника.

– Эми, да что с тобой? Чего ради ты устроила эти скачки?

– Отстань, Филипп, – сквозь сжатые губы процедила баронесса. – Мне надо было убраться от дома как можно дальше. Этот проклятый младенец решил появиться на свет именно сегодня. Что мне ещё оставалось?

– Час от часу не легче! – бросил Лессар. – И что делать?

– Не волнуйся, ничего сложного для тебя: всего лишь посматривать вокруг, чтобы какой-нибудь разиня крестьянин не застал меня здесь. А после придушить плод нашей романтичной любви, – без всякого смущения произнесла Эмильена, деловито расстилая свою накидку прямо на влажную землю.

– Хм, эти поручения – пустяк, дорогая! Лишь бы ты не начала вопить как полоумная, отделалась побыстрее, и мы не застряли в лесу дотемна.

Барон глотнул из фляги и начал расхаживать неподалёку от старого каштана, пристально глядя на видневшуюся сквозь кустарник просёлочную дорогу, изредка бросая взгляд на Эмильену. По счастью, девушка оказалась достаточно терпеливой и осторожной. До Лессара долетали лишь приглушённые стоны и отборная ругань, которая слетала с губ будущей матери. Филипп-Анри усмехнулся: бранные слова из обихода потаскушек и обитателей подозрительных кварталов вовсе не вязались с тонкими чертами и надменным взглядом эмалевых глаз баронессы Клермон. К радостному облегчению Филиппа, уже к полудню от каштана раздался жалобный писк новорождённого, и барон поспешил к подруге.

Эмильена сидела, опершись спиной о ствол и прикрыв глаза от усталости. Волосы её рассыпались по плечам и на висках совсем взмокли от пота. Возле ног лежал ребёнок, кое-как прикрытый углом накидки. Лессар с любопытством приподнял его.

– Фи! Ну и уродливы же новорождённые! Как он жалок! Словно зверюшка с содранной кожей, – скривился он. – Это мальчик или девочка?

– Хм, тебе же пришло в голову разглядывать этого уродца, вот и узнай сам. Мне нет никакого дела до этого. Не всё ли равно, кто найдёт вечный приют в безымянной могиле? Главное, я от него избавилась, – равнодушно протянула девушка.

– Ты права, дорогая. К тому же вид у него довольно унылый. Думаю, он недолго смог бы протянуть, даже попав в руки заботливых нянь.

– Оставь, Филипп, кому интересно, выжил бы никчёмный младенец или нет? Я испытала настоящее облегчение, оттого что освободилась. Вообрази только, когда я приняла Джулиана, моё сердце было наполнено необычайной радостью. Ах, как он был прекрасен! Более красивого ребёнка я никогда не видела.

– Это уж точно, Эми. Хозяин был очарователен. Ну да ладно, хватит умильных воспоминаний, нам нужно разделаться с этим несчастным и отправляться восвояси. Чёрт возьми, девочка! У тебя все юбки в крови и вид довольно жалкий. Должно быть, ты не сможешь удержаться в седле.

– Ты предлагаешь мне идти домой пешком? – хмыкнула баронесса.

– Не язви, Эми, всего лишь дождёмся повозки или телеги. А уж по части лжи, которую наговорим твоей недалёкой мамаше, можешь не беспокоиться. Да! Нет ли у тебя платка или шали обернуть этого бедолагу? Вид его жалкого тельца вызывает во мне тошноту.

– Думаешь, я прихватила с собой свивальник 3 3 Длинная узкая полоса ткани, которой обвивают младенца поверх пелёнок. и пуховое одеяльце? Я еле успела сбежать, мне было не до того, чтобы собирать гардероб! – раздражённо прошипела девушка.

– Ну не обернуть же его моим плащом, в конце концов?! – возмущённо воскликнул барон. Но Эмильена не успела нагрубить в ответ, она вдруг напряжённо прислушалась.

– Филипп, кажется, едет возница, давай скорее, избавься от ребёнка и останови крестьянина, да шевелись, не торчать же мне на холодной земле больше часу, дожидаясь следующей повозки!

Лессар засуетился и, сорвав с шеи белоснежный шарф, расшитый серебристой вязью, морщась от отвращения, обернул крохотное тельце ребёнка.

Эмильена даже не сочла нужным проводить взглядом несчастное дитя. Она озабоченно пригладила волосы и с досадой оглядела своё платье, выпачканное землёй и кровью.

– Всё, дорогая, дело сделано, сейчас остановлю повозку, и мы отправимся домой как ни в чём не бывало, – бросил Лессар, быстрым шагом направившись к дороге.

Уже подъезжая к особняку Клермон де Винье, Эмильена тихо шепнула:

– С ним покончено?

– Всё отлично, Эми, я чудесно пристроил свёрток в ямке меж корней дерева и присыпал прошлогодней листвой. Не пройдёт и часа, как этот бедняга станет добычей лисиц или ещё какой-нибудь голодной живности. Теперь главное заговорить твою гусыню мамашу – и можно вновь зажить припеваючи. Да! Я совсем позабыл. Тебе сейчас не повредит моя настойка, девочка. Помнишь, мы отпаивали ей этого разиню Эрика, когда он вздумал отказать в любви хозяину.

– Ещё бы! – усмехнулась Эмильена, отпивая глоток из поданного бароном флакончика с янтарно-жёлтой густой жидкостью. – Помнится, тебе пришлось не единожды тратить её на Лорана. Право же, он умел разозлить хозяина на пустом месте. Если бы я не вмешалась, этот недоумок шевалье скончался бы гораздо раньше. Но в одном он был прав: твоя настойка действительно омерзительна на вкус.

– Ах, Эми, главное, она начисто снимает боль. В конце концов, это не вино, чтобы иметь приятный вкус и аромат, – рассмеялся Филипп-Анри.

Возница с удивлением обернулся и искоса взглянул на юного сеньора. Ну и странно ведут себя молодые люди из знатных семей. Его подружка едва не убилась, слетев на полном скаку с лошади, а он смеётся во весь голос, хотя у бедняжки все юбки заляпаны кровью. Уж не поломала ли она ноги или, чего доброго, рёбра? Хотя мадемуазель не причитает на всю провинцию от нестерпимой боли, а шепчется с сеньором, словно едет с увеселительной прогулки. Да уж, не зря о них судачат все кому не лень. Действительно странная парочка.

Несмотря на заверения Эмильены, что ей всего лишь достаточно умыться и хорошенько отдохнуть, старая баронесса в кои веки проявила твёрдость. И, окончив заливаться слезами, она решительно высморкалась и тотчас велела привезти лекаря. Дочь напрасно пыталась делать вид, что получила лишь пару синяков. Юбки, что сняли горничные, уложив бедняжку в постель, насквозь пропитались кровью! Такими ранами не шутят! Мадам Ортанс вовсе не собирается потерять ещё и младшую дочку. Филипп-Анри мигом предложил свои услуги. Конечно, разве он допустит, чтобы с его невестой произошло что-то страшное? Ведь он отчасти страдает, что не опоздай на свидание, мадемуазель Эми осталась бы цела и невредима. Да-да, так прискорбно, что он задержался, заговорившись с матушкой, и подъехал, когда несчастье уже произошло. Он, бедняжка, чуть ума не лишился с горя, увидев свою ненаглядную невесту на земле всю в крови! А наглая кобыла, что сбросила всадницу, как ни в чём не бывало спокойно разгуливала поодаль. Надо срочно избавиться от эдакой своенравной лошади, ведь она не в первый раз становится причиной несчастных случаев.