Эдгар Берроуз - Тарзан приемыш обезьяны - английский и русский параллельные тексты

For her sake he would have refused the appointment, but she would not have it so. Ради любимой женщины он охотно отказался бы от возложенной на него миссии, но леди Элис и слышать об этом не хотела. Instead she insisted that he accept, and, indeed, take her with him. Напротив, она требовала, чтобы он отправился в Африку и взял ее с собою. There were mothers and brothers and sisters, and aunts and cousins to express various opinions on the subject, but as to what they severally advised history is silent. Конечно, у юной четы были матери, братья, сестры, тетки, кузены, кузины, и каждый и каждая из них выражали свои мнения по этому поводу; но каковы были эти мнения, история умалчивает. Да это и не существенно. We know only that on a bright May morning in 1888, John, Lord Greystoke, and Lady Alice sailed from Dover on their way to Africa. Нам известно лишь одно: что в 18** году, в одно прекрасное майское утро лорд Грейсток и его супруга, леди Элис, выехали из Дувра в Африку. A month later they arrived at Freetown where they chartered a small sailing vessel, the Fuwalda, which was to bear them to their final destination. Через месяц они прибыли в Фритаун, где зафрахтовали небольшое суденышко "Фувальду", которое должно было доставить их к месту назначения. And here John, Lord Greystoke, and Lady Alice, his wife, vanished from the eyes and from the knowledge of men. Ничего больше неизвестно о лорде Джоне Грейстоке и его супруге, леди Элис. Они сгинули, исчезли, пропали!

Two months after they weighed anchor and cleared from the port of Freetown a half dozen British war vessels were scouring the south Atlantic for trace of them or their little vessel, and it was almost immediately that the wreckage was found upon the shores of St. Helena which convinced the world that the Fuwalda had gone down with all on board, and hence the search was stopped ere it had scarce begun; though hope lingered in longing hearts for many years.	Через два месяца после того, как "Фувальда" подняла якорь и покинула гавань Фритауна, около полудюжины британских военных судов появились в водах Южного Атлантического океана, тщетно пытаясь отыскать хоть какой-нибудь след погибших именитых путешественников. Не прошло и нескольких дней, как у берегов острова св. Елены этой эскадре удалось обрести осколки какого-то разбитого судна, и все тотчас уверовали, что это -осколки "Фувальды", что "Фувальда" утонула со всем своим экипажем. Поэтому дальнейшие поиски были приостановлены в самом начале, хотя много было любящих сердец, которые все еще надеялись и ждали.
The Fuwalda, a barkentine of about one hundred tons, was a vessel of the type often seen in coastwise trade in the far southern Atlantic, their crews composed of the offscourings of the sea-unhanged murderers and cutthroats of every race and every nation.	"Фувальда", парусное трехмачтовое судно, не больше ста тонн, было самым заурядным кораблем в тех местах: тысячи таких суденышек обслуживают местную торговлю и шныряют вдоль всего побережья. Их команда обычно состоит из отчаянных головорезов и беглых каторжников -- всех народов и всех племен.
The Fuwalda was no exception to the rule.	"Фувальда" не была исключением из общего правила; на судне процветал мордобой.
Her officers were swarthy bullies, hating and hated by their crew.	Матросы ненавидели начальство, а начальство ненавидело матросов.
The captain, while a competent seaman, was a brute in his treatment of his men.	Капитан был опытный моряк, но со своими подчиненными обращался, как зверь.
He knew, or at least he used, but two arguments in his dealings with them-a belaying pin and a revolver-nor is it likely that the motley aggregation he signed would have understood aught else.	Разговаривая с ними, он знал только два аргумента: либо плеть, либо револьвер. Да и то сказать, этот разноплеменный сброд вряд ли мог бы уразуметь какой-нибудь другой разговор.
So it was that from the second day out from Freetown John Clayton and his young wife witnessed scenes upon the deck of the Fuwalda such as they had believed were never enacted outside the covers of printed stories of the sea.	На второй же день после того, как лорд Грейсток и леди Элис отъехали из Фритауна, им, довелось быть свидетелями таких отвратительных сцен, разыгравшихся на борту их судна какие они издавна привыкли считать выдумкой досужих беллетристов.
It was on the morning of the second day that the first link was forged in what was destined to form a chain of circumstances ending in a life for one then unborn such as has never been paralleled in the history of man.	То, что произошло в этот день рано утром на палубе "Фувальды", явилось, как это ни странно сказать, первым звеном в той цепи удивительных событий, которая завершилась самым неожиданным образом: некто, еще не рожденный, очутился в такой обстановке, в какой не был еще ни один человек, и ему была назначена судьбою такая необыкновенная жизнь, какой, кажется, не изведал никто с тех пор, как существует человеческий род. Началось это так.
Two sailors were washing down the decks of the Fuwalda, the first mate was on duty, and the captain had stopped to speak with John Clayton and Lady Alice.	Два матроса мыли палубу "Фувальды"; капитан стоял тут же, на палубе и разговаривал о чем-то с лордом Клейтоном и его юной супругой.

The men were working backwards toward the little party who were facing away from the sailors.	Все трое стояли спиною к матросам, которые мыли палубу.
Closer and closer they came, until one of them was directly behind the captain.	Ближе и ближе придвигались матросы; наконец, один из них очутился за спиной у капитана.
In another moment he would have passed by and this strange narrative would never have been recorded.	Как раз в эту минуту капитан, окончив разговор с лордом и леди, сделал шаг назад, чтобы уйти.
But just that instant the officer turned to leave Lord and Lady Greystoke, and, as he did so, tripped against the sailor and sprawled headlong upon the deck, overturning the water-pail so that he was drenched in its dirty contents.	Но наткнувшись на матроса, он упал и растянулся на мокрой палубе, причем зацепил ногой за ведро; ведро опрокинулось и окатило капитана грязной водой.
For an instant the scene was ludicrous; but only for an instant.	На минуту вся сцена показалась забавной, но только на минуту.
With a volley of awful oaths, his face suffused with the scarlet of mortification and rage, the captain regained his feet, and with a terrific blow felled the sailor to the deck.	Капитан рассвирепел. Он чувствовал себя опозоренным. Весь красный, от унижения и ярости, с целым градом бешеных ругательств, накинулся он на несчастного матроса и нанес ему страшный удар кулаком. Тот так и рухнул на палубу.
The man was small and rather old, so that the brutality of the act was thus accentuated.	Матрос был худой, маленького роста, уже не молодой, тем постыднее казалась расправа, которую учинил капитан.
The other seaman, however, was neither old nor small-a huge bear of a man, with fierce black mustachios, and a great bull neck set between massive shoulders.	Но другой матрос был широкоплечий детина, здоровенный медведь, усы черные, шея воловья.
As he saw his mate go down he crouched, and, with a low snarl, sprang upon the captain crushing him to his knees with a single mighty blow.	Увидев, что его товарищ упал, он присел к земле, зарычал, как собака, и одним ударом кулака повалил капитана на пол.
From scarlet the officer's face went white, for this was mutiny; and mutiny he had met and subdued before in his brutal career.	Мгновенно лицо капитана из пунцового сделалось белым. Бунт! Это был бунт! Усмирять бунты зверю-капитану приходилось не раз.
Without waiting to rise he whipped a revolver from his pocket, firing point blank at the great mountain of muscle towering before him; but, quick as he was, John Clayton was almost as quick, so that the bullet which was intended for the sailor's heart lodged in the sailor's leg instead, for Lord Greystoke had struck down the captain's arm as he had seen the weapon flash in the sun.	Ни минуты не медля, он выхватил из кармана револьвер и выстрелил в упор в своего могучего врага. Но Джон Клейтон оказался проворнее: чуть только он увидел, что оружие сверкнуло на солнце, он подбежал к капитану и ударил его по руке, вследствие чего пуля угодила матросу не в сердце, а гораздо ниже -- в колено.
Words passed between Clayton and the captain, the former making it plain that he was disgusted with the brutality displayed toward the crew, nor would he countenance anything further of the kind while he and Lady Greystoke remained passengers.	В очень резких выражениях Клейтон тотчас же поставил капитану на вид, что он не допустит такого зверского обращения с командой и считает его возмутительным.

Читать дальше