Джордж Байрон - Три старинные повести о вампирах

Я легко выяснил у хозяина, что это доктор Доратти, прибывший в качестве личного врача знатного англичанина, снявшего виллу на другом берегу озера. Я спросил, кто этот знатный англичанин, и не удивился, услышав имя Лорда Редвина.

Я отправился в гостиницу в смятённом расположении духа. Спокойное течение жизни, поездка домой и предвкушение встречи с родными, вся эта приятная и загодя выстроившаяся цепь удовольствий вдруг оказалась грубо разорванной появлением старого недруга. Прошло так много времени, совершилось столько событий, что я совсем забыл Клару Эверард. Я помнил, конечно, её имя, помнил все обстоятельства наших отношений и её гибели, но непосредственного впечатления, живого чувства не осталось. Каким было её лицо, что я ощущал, прижимаясь губами к её телу, в тот единственный раз, на той тихой сельской дороге моего детства? Я не помнил, и для заполнения пустоты, воображение создавало бледные пустые образы, почерпнутые из сочинений Руссо, Годвина, Альфиери.

Жажда мести, томившая меня полтора года назад, была напоена кровью боёв, в которых мне довелось участвовать. Я видел столько несчастий, смертей и горя, что преступления Редвина, несмотря на всю их отвратительность и вычурность, перестали казаться чем-то экстраординарным. Я помнил о мести, но не чувствовал её позывов.

Потом я вспомнил, как отец собирался в Лондон. Сцена, произошедшая тогда, ярко и выпукло встала перед глазами. Мне стало страшно. Я понял, что отец, в отличие от меня, готового забыть прошлое ради ярких игрушек настоящего, ничего не забудет, не простит и не отклонится от раз выбранной дороги мести. Какой позор ждет меня, боевого офицера, если мой старик отец будет принужден моим бездельем и слабодушием взять в руки шпагу и отправиться защищать фамильную честь, забытую и попранную его сыном!

Кроме того, дуэль с Лордом Редвином придаст дополнительный блеск моему возвращению. Приятно будет к рассказу о военных действиях, Париже, миланском обществе присоединить, как бы, между прочим, краткое сообщение о том, что по дороге я встретил и убил негодяя.

Тщеславие оказалось таким сильным чувством, что я чуть не свернул к месту, где стояли у причала наемные лодки, чтобы немедленно отправиться мстить. Однако здравое рассуждение показало мне всю нелепость этого порыва. Ночью пересекать озеро, врываться в дом Лорда Редвина, который, быть может, уже спит, было невозможно. Я не хотел показаться смешным и несдержанным, моя месть должна была явиться к нему во всем блеске парадного мундира при ярком свете дня с видом величественным и полным достоинства.

Не мог я направиться к нему и на следующий день. Дело в том, что вскоре после приезда, чтобы соблюсти приличия и не вызвать ненужных толков, я представился синдику Лозанны и сразу оказался втянутым в жизнь смешанного и интернационального лозаннского общества. Не получая от общения с местной и приезжей знатью ни удовольствия, ни раздражения, я не считал возможным полностью отстраниться от жизни этого круга.

Как раз на завтра я был приглашен некоей русской графиней, снимавшей виллу неподалеку, к участию в лодочной прогулке с последующим пикником в стиле Руссо у источника тононских минеральных вод. К участию приглашались члены Женевского Свободолюбивого Общества, и я с удивлением узнал, что уже стал его членом. Меня позабавила идея соединить вольные мечты великого философа с поеданием холодной говядины и питьем вина. Я согласился.

Я не привожу подлинных имен людей, появляющихся в этих записках, и для русской графини мне будет это сделать тем проще, что я не мог выговорить её настоящее имя и, как все, называл ее графиня Брюс. Несмотря на возможность отказаться от лодочной прогулки, сославшись на нездоровье или на любую другую подходящую причину, я решил присутствовать. Я хотел, чтобы накануне моей дуэли с Лордом Редвином все видели меня в нормальном расположении духа, спокойным и весёлым. Понимая, что смерть английского лорда вызовет сильное волнение, я не хотел никому дать возможность приписать ее моему безумию или хотя бы аффекту.

Три наших лодки, распустив жемчужно белые паруса, неспешно пересекали покойную гладь озера, как вдруг дочь графини, мадемуазель Софи, посаженная рядом со мной не без некоторого умысла со стороны мамаши, вскрикнула и стала напряженно вглядываться вдаль. Все головы повернулись, и я увидел приближавшуюся к нам парусную лодку. Мы разошлись на значительном удалении, но я увидел, что пассажиров было пятеро — две дамы и трое мужчин, одним из которых был доктор Доратти.

Я знал многое об одном из катавшихся в этой лодке господ, и мне было интересно узнать, что вызвало такой интерес мадемуазель Софи и прочих наших спутников, и сравнить их сведения с моими. В лодке я мог беседовать только с моей соседкой, которая лишь краснела, нюхала соли из флакона, трясла головой и отказывалась говорить. На берегу, пока слуги готовили все для пикника, я отошел прогуляться с одним соотечественником, пехотным капитаном, отдыхавшим в Лондоне от последней итальянской любовницы. Он с большим удовольствием и полной откровенностью рассказал мне обо всех слухах. Оказалось, что две юные дамы, которых я видел в лодке — родные сестры, убежавшие из дома, который находится где-то в Шотландии, едва им исполнилось шестнадцать лет. Один из мужчин — Лорд Редвин, покинувший Англию, спасаясь от чудовищных, но, по мнению капитана, неоспоримых обвинений в мужеложстве и сожительстве с собственной сестрой. Другой мужчина — тоже к стыду нашей нации английский дворянин. Я буду называть его в дальнейшем сэр Адриан Мэд. Именно с ним сбежали два года назад эти сестры. Оба мужчины женаты, имеют детей, хотя закон лишил их прав отцовства. Их несчастные жёны начали бракоразводные процессы, горько оплакивая ошибки молодости, бросившие их в объятья этих чудовищ.

Эти четверо составляют, так сказать, любовную четвёрку, присоединяя к измене, прелюбодеянию, кровосмешению грех содомский.

Капитан рассказывал все эти ужасные чудеса с видимым удовольствием и возбуждением. Мне стало неприятно его присутствие, но я все же спросил о пятом пассажире лодки.

— Это врач Лорда Редвина, — отвечал капитан. — Не знаю, зачем он ему нужен. Лорд Редвин здоров как бык. Слышал, что он хотел бы стать пятым не только в лодке, но и в этой компании, но его не допускают в сей избранный круг.

Капитан захохотал, довольный вульгарной шуткой, и наш разговор на этом закончился.

Признаюсь, я вернулся к весёлому обществу весь покрытый холодным потом. Кто эти люди? Кого я собираюсь вызывать на дуэль? Человека или самого Князя тьмы? Читатели моих записок, если таковые найдутся, наверняка составили самое невыгодное мнение о моей нравственности. Возможно, они сочли меня развратником. Пусть так. Но все же есть разница, есть граница, есть огненный круг ада, от которого следует держаться на безопасном расстоянии.