Джордж Байрон - Три старинные повести о вампирах

Она быстро отвернулась и побежала к дому. Я передал наш разговор так, как помню сейчас. На самом деле он был гораздо длинней и бессвязней. Мисс Ада хотела напугать меня, но не добилась своего. Я не собирался уезжать, а обещания чудовищных оргий скорее привлекали меня, чем отталкивали.

Наступил вечер. В саду было прохладно и пусто, не было никого в гостиной и других доступных комнатах дома. Зербелини, оставивший где-то свою чалму, подошел ко мне и тихо сказал на плохом английском:

— Идите скорее к себе. Вас там ждут.

Я не удивился, увидев в моей комнате одну из служанок, ждавшую меня совершенно обнаженной на разобранной постели. Мне трудно было угадать течение мыслей Лорда Редвина, но сомнений в том, что мне предложат стать участником разврата, не было. Что ж! В их сети попалась не беспомощная и трепещущая жертва, а опытный путешественник на этом ужасном пути.

Девица не требовала слов, а меня не надо было приглашать дважды. Любовные утехи были в разгаре, но не достигли еще кульминации, как дверь открылась, и зашла молоденькая служанка. Впервые в жизни оказавшись в подобной ситуации, я попытался прикрыть наготу простыней, но быстро понял, что это ни к чему. Девочка скинула платье, и мы оказались в постели втроем. Мы сплетали в объятиях шестеро ног и шестеро рук, две пары губ целовали меня, и два лона бесстыдно предлагали мне преступные наслаждения.

Когда восторги, воспоминания о которых до сих пор вызывают во мне нездоровое состояние духа, утихли, мы отдыхали, лежа поверх смятых простыней. Я любовался нежной красотой правой соседки, и весенним цветением обесчещенного ребенка, лежавшего слева от меня. Девицы, не думая, что я понимаю по-итальянски, пытались объяснить мне жестами, что их прислал Лорд Редвин, что они родные сестры, и что младшей одиннадцать лет. Я не понял бы ничего, если бы они не подкрепляли жестикуляцию словами.

Итак, подобно Азазилу, предавшему Бога ради красоты земной женщины, я без сопротивления и в полном согласии со своим внутренним состоянием предался смертным грехам. Кровосмешение, прелюбодейные отношения с ребенком, что ждет меня еще в этом страшно доме?

За дверью раздались топот, пистолетный выстрел, вбежал доктор Доратти. Издавая пронзительный визг, он с ходу залез под кровать и затих. В комнату ворвался сэр Адриан с двумя пистолетами в руках. Это он стрелял в коридоре, на что указывал дымок, шедший из ствола. Я хотел броситься на врага, приготовляясь к смерти, но тут в комнату вбежали бородатые разбойники, схватили Адриана за руки и увели. Доктор Доратти вылез из-под кровати. Он принялся оглашать комнату жалобами по-итальянски и по-английски. Он кричал, что больше не вынесет этого, что он презирает всех этих людишек, что он принял приглашение Лорда Редвина путешествовать с ним вместе, но не обещал терпеть издевательства со стороны сумасшедшего опиофага и прочего сброда. Пришедшие в себя девицы стали подшучивать над ним, причем привычка к бесстыдству так укоренилась в них, что они не делали никаких попыток прикрыть наготу во все время этих событий.

Я, напротив, оделся и с нетерпением, которое не считал нужным скрывать, ждал, пока вся компания удалится. Дверь снова открылась. Вошел Зербелини. Не смущаясь видом нашего общества, он передал мне вежливое приглашение Лорда Редвина пожаловать в его апартаменты к полуночи.

Я остался один. До полуночи оставалось не более часа. Я позвонил, и третья служанка принесла мне воду и полотенце. Я одевался и думал о том, что произошло, и что мне еще предстоит пережить. Не забывайте, мне еще не исполнилось тогда двадцати двух лет, я еще не научился опасаться того, что было действительно опасно, и не мог пройти мимо загадки, не бросившись в самое средоточье. Жизнь полна отвратительных загадок и тайн. Тысячи несправедливостей совершаются ежедневно за фасадами фальшивых улыбок и ложных добродетелей. Творец не снабдил человека силами, достаточными для борьбы с каждым преступлением. Те, кто берут на себя миссию борьбы за всеобщую справедливость, либо погибают, в лучшем случае оставляя о себе благодарную память, либо имеют в виду собственные цели, а их борьба — такая же ложь, как и все остальное.

Был Один, пришедший к людям, Который мог бы утвердить царство Правды и Добродетели, но даже Он предпочел и пожелал Своим появлением породить страшное преступление и чудовищную несправедливость.

Человеку не следует спорить с волей Творца, и всякий, желающий коснуться грязных тайн, искусов и пороков, должен отдавать себе отчет в том, что, каковы бы ни были его первоначальные замыслы, закончит он как соучастник преступлений.

Я мог бежать с проклятой виллы, но предпочел остаться. Все произошедшее волновало меня и вызывало желание продолжения. Мне было интересно, и даже дух захватывало от мысли, что, быть может, мисс Ада и мисс Селла тоже будут присланы ко мне Лордом Редвином.

Я оделся как можно тщательнее в штатский фрак. За минуту до полуночи снова появился Зербелини со свечей в руках и повел меня в логово Вампира.

Я ожидал увидеть, что угодно, но не химическую лабораторию. Комната была ярко освещена, стол был заставлен сосудами и приборами, назначения которых я не понимал. Отвратительно выглядел большой аквариум с извивавшимися в нем сотнями черных пиявок. В комнате находились Лорд Редвин, сэр Адриан и доктор Доратти. Они были без фраков, что, возможно, было вызвано сильной жарой: в комнате горел камин, при этом было открыто окно.

— Сэр Эрнест, — обратился ко мне Лорд Редвин. — Благодарю вас за то, что вы приняли приглашение. Угодно ли вам присутствовать при некоем научном ритуале? Я не говорю при эксперименте, поскольку для нас этот набор действий давно уже потерял новизну, и нам заранее известен исход. Вам же здесь все будет ново и интересно.

— Да, сэр, — ответил я, — я готов присутствовать, но не участвовать.

— Ваше право, — равнодушно ответил Лорд Редвин и предложил доктору Доратти начинать.

Доктор взял пустой стеклянный сосуд объемом приблизительно в кварту и всыпал в него немного черного порошка из керамической банки.

— Сушеные пиявки, — пояснил он мне.

Затем обратился к Мэду:

— Прошу вас, сэр Адриан.

Тот, смертельно бледный, подошел к креслу, стоявшему посреди комнаты и сел, положив руки на подлокотники. Доратти закатал ему рукава сорочки и привязал руки ремнями к креслу. Он туго перетянул ремень над локтевым сгибом левой руки сэра Адриана и попросил его сжимать и разжимать кулак. Несчастный Адриан, почти теряя сознание от явственно видной слабости, вяло шевелил ладонью. Доктор Доратти тем временем взял никогда не виденный мной ранее предмет, более всего похожий на миниатюрную стеклянную воздушную помпу. Теперь я знаю, конечно, как выглядит шприц для гуморальной трансфузии, но тогда ими пользовались очень мало, только для медицинских экспериментов, и вне стен лабораторий они известны не были.