Елена Кисель - Аид. Любимец судьбы

предвечный, а мог остаться на месте, просто положить руку

на рукоять… нет, не надо больше об этом.

Словно расходилась свежая рана, только-только

взявшаяся корочкой.

Я успел к окончанию того, что было начато Зевсом

и Посейдоном. Вокруг тела отца стояли остальные, само

тело лежало на пропитанной ихором земле уже кусками

– разделанная туша. Я шагнул на площадку, как раз когда

мелькнула лабрисса Зевса – и голова отца распалась на две

части. Остановившиеся, широко раскрытые глаза, косили:

один – на младшего, второй – в пустоту.

420

А рот – обе половинки – как будто ухмылялся мне.

«Рано или поздно», – словно клеймом отпечаталось внутри.

– …в Тартар, – договорил Зевс, утирая брызнувший

на него прозрачный ихор. – Больше некуда, обговорено ведь

уже. Рубите мельче.

– Остальных тоже в Тартар? – Арес, рисуясь, с удо-

вольствием отсек ступню. Афина поморщилась. Она свое

дело делала мрачно, без удовольствия, но как нужное.

Деметра зеленела где-то в сторонке, Артемида и

Аполлон вооружились для такого случая: она – коротким ме-

чом, он – лабриссой, как отец. Смачно хакал Гефест, врубаясь

топором, не пугаясь брызг ихора. Посейдон единственный

пользовался божественной сутью в полной мере: указывал

трезубцем, куда нужно, – и куски отрубались сами собой.

Моего появления никто не заметил.

– И остальных… – Зевс посторонился, когда мимо

него рухнула часть руки. – Кто с ним был. Гекатонхейры и

Циклопы помогут. Гермес с ними вернется – и отправимся.

– Чего спешить-то? – как в бочку прогудел Гефест.

– А чего нет-то? – резонно осведомился Посейдон. –

Никто не знает его силы. Запихнем его туда – еще и стражу

ставить придется…

– И ворота бы покрепче, – заметила Афина.

– И стражу, и ворота, – веско обронил Зевс. – Есть у

меня одна мысль…

Он топнул ногой, посмотрел на месиво кусков и про-

бормотал:

– Где же Аид?

– А ты его не знаешь? – фыркнула Деметра (она была

под цвет чахлой зелени в округе, но позиции не сдавала). –

Лазает со своими чудовищами где-нибудь в окрестностях,

небось, есть, что им показать и кого себе в свиту набрать…

Проклятие моей дурости. Забыл снять шлем по до-

роге, да и просто забыл. Я потянул его с головы, шагая из

пустоты в середину компании с серпом Крона в руках.

421

Встреча вышла радостной.

– Подслушиваешь? – прошипела издалека Деметра,

остальные молча согласились.

– Умолкни, женщина, – бросил я сорванным голосом

(а ведь и не кричал!). – Теперь у тебя есть время, чтобы

вспомнить свое место.

Деметра окончательно сливалась цветом с люби-

мыми растениями. Неловкое молчание звенело на поляне

спущенной тетивой.

Свистела секира Гефеста – он единственный продол-

жал разделывать тушу Крона.

– Брат, – наконец неубедительно сказал Посейдон. – А

мы тебя ждали. Во, – и повел рукой, показывая на усеянную

кусками плоти, пропитанную ихором площадку.

Зевс, как всегда, оказался быстрее, а может, проница-

тельнее. С самого начала он смотрел не на мое лицо, а на меч

в моих руках.

– Так это ты, – пробормотал как бы про себя. И вслух:

– Вот, значит, каков Серп Крона.

Взгляды теперь скрестились на полном невинности

и очарования адамантовом лезвии. Свистела секира. Гефест

работал с мужеством отчаяния.

– Трудно было? Ну, из шатра его вытащить и осталь-

ное? – Посейдон рассматривал оружие, кривясь. Я пожал

плечами. Такие описания по силам разве что Аполлону, мне

же, неразговорчивому, не набрать на это слов.

Серп, лишивший Урана плодородной силы и жизней

– не одну тысячу наших союзников, невозмутимо покачи-

вался в руках. Рукоять ласкалась к обожженным пальцам,

которые она же недавно палила огнем.

– Что сделаем с ним?

Арес заинтересовался: шагнул поближе. Вытянули шеи

Аполлон и Артемида: ого, какое оружие! Не хуже, чем молния!

Отвернулась, поведя плечами, Деметра, судорожно

сглотнула Гера.

422

– А может…

Из чьей груди вырвалось – вкрадчивым шепотом?

Посейдон, Арес, Артемида? Или шептало само лезвие, со-

блазнительно подставляясь под взгляды богов?

Даже секира Гефеста перестала свистеть: все смотре-

ли на Серп Времени.

Кроме Зевса: он теперь не сводил глаз с моего лица.

– С концами, – сказал брат наконец. – Только не в

Тартар. Расплавить эту дрянь. И все.

Сказано было так, что никто не посмел возразить.

Мы оставили их кромсать тело Крона. Отыскали

втроем еще площадку – недалеко. Недавно эта площадка –

гладкая, словно зависшая между двумя отрогами – служила

местом развлечений для титанов и их подручных. Ветер

разносил по ней женские волосы – вырванные, со следами

крови. Лежали тут и там обрывки пеплосов и богатых, вы-

шитых золотом поясов.

Еще дымилось кострище, и не хотелось думать, какая

картина может поджидать то ли в одной из трех грубых пе-

щер, то ли за теми валунами…

– Я сравняю эту гору с землей, – тихо пообещал Зевс,

когда мы становились вокруг меча Крона. Глаза младшего

казались слишком светлыми: то ли от гнева, то ли просто

на фоне копоти, покрывавшей лицо. – Не останется следа.

– Позовешь – помогу, – угрюмо откликнулся Жеребец,

занимая свое место.

Где-то под нами гасли отчаянные крики прои-

гравших. Сгоняли в группки пленных. Преследовали

и добивали тех, кого не было смысла брать в плен – не

один вид чудовищ нынче подвергнется полному истре-

блению.

Пыль по-прежнему ела горло, но в небе за огненным

багрянцем и клубами дыма начала робко проступать, ще-

миться в просветы синева.

423

Последние судороги скал под ногами говорили, что

Гекатонхейры успокаиваются.

– Давайте, братья.

Мы переглянулись – и соединили руки над щерба-

товым адамантовым лезвием. Не молнию, трезубец и шлем

– руки. Сущности. Власть, данную нам от рождения.

Соединили, свели в единый приказ, ударили…

Дрогнуло опять под ногами – не из-за Гекатонхейров.

Это извивалась ядовитая гадина на земле между троими

Кронидами, шипела, бросалась – укусить бы напоследок!

хватануть пастью времени! А мы, стиснув зубы, провали-

ваясь в грозное молчание, давили ее – медленно, по кро-

шечному шажочку – не уйдешь, тварь! Твой хозяин нынче в

прошлом – отправляйся за ним!

Время обойдется без Повелителя – и без его оружия.

Адамантовое лезвие, послушное нашему приказу,

медленно плавилось, растекалось по грубо обтесанной пло-

щадке, где недавно веселились соратники Крона. Меняла

свою форму стертая рукоять – корчилась придавленным

червем, как еще недавно корчился я.