Елена Кисель - Аид. Любимец судьбы

сти боя мышцы, и перед глазами мелькали то разинутый,

перекошенный рот отца в момент удара молнии, то разверз-

шаяся бездна, куда мы сбрасывали омытые черным ихором

куски его тела…

Время текло как должно. Его властелин был надежно

погребен в пасти Тартара, под охраной Гекантохейров, и его

бешенство прекратилось: минуты бежали размеренно, и

редкие звезды отмеряли их бег ленивым мерцанием…

– Не думала, что ты придешь.

Руки скользнули по плечам, сразу же вслед за этим –

тяжелые, мокрые пряди.

– Погладь еще, – попросил я, откидывая голову.

– Устал?

– Да.

Обожженная ладонь до сих пор саднила огнем:

Аполлон, улыбаясь невинной белозубой улыбкой, заметил,

437

что амброзия и нектар должны целить такие пустячные

раны. Вздор, я вылакал столько амброзии, что у меня и от-

рубленная голова должна была бы прирасти, а эта метка…

Метка. Не рана. Клеймо. Клеймо Кронида.

– А как же торжества? Победа… ликование…

– Решил не портить праздник.

И не направлять излишнее усердие среднего братца

на себя: останься я – и половина его энергии на пиру была

бы обращена на то, чтобы заставить меня выглядеть более

приветливым.

– А у вас разве не торжества?

– Праздник, – улыбнулась, показав жемчуг зубов. –

Видишь, как светится и волнуется море? А за тысячу шагов

отсюда – очень красивые волны. Сестры взлетают на них и

поют. Победителей славят.

Странно, что я этого не слышу. Или эта тишь – не в

мире, во мне?

– Почему же ты не там?

– Ждала тебя, – взъерошила мне волосы, потянулась к

губам. – Хотя и не думала, что ты придешь…

Наконец-то получилось устроиться удобнее: ноги – в

воде, прибой начнется еще нескоро, и море только лениво

плещет, щекоча ступни; вытянулся на песке, заложив руки

за голову, глядя туда, где сияние моря сливается с небесным

покрывалом Нюкты. Левка пристроилась рядом, подперев

головку кулачком. В глазах у нее сегодня тоже разливалось

морское сияние.

«Что там нового? – спрашивали глаза. – До нас все

доходит с опозданием…»

«Победные хлопоты. Решаем, как будем жить в

мирное время. Зевс брызжет идеями, как молнии бро-

сает, к нему и приближаться-то опасаются. Задумал

расплодить людей медного века, еще о новой расе героев

речь завел…»

438

«Лавры отца не дают покоя, – хихикнула, на секунду

опустив глаза. – Но если все они будут смертными – куда же

будут деваться их сущности потом… после смерти?»

«Наверное, как и сатиров, нимф и прочие племена – в

подземный мир, тенями. Представляю, что там начнется и

каково будет тому, кому выпадет этот жребий».

«Жребий?»

«Жребий для нас троих. Какой частью мира править.

Небо, море, – море вздохнуло, словно отзываясь из глубин,

– и подземный мир в соседстве с Тартаром».

Я полежал с закрытыми глазами. Левка, мечтатель-

но мурлыча какую-то песню нереид, водила пальчиком

по моей груди. Кажется, рисовала лодку, плывущую через

реку… или все-таки уходящую в море?

– Ты будешь приходить? – спросил я наконец.

Она засмеялась.

– К чему? Я пойду с тобой. Владыке трети мира нужна

достойная жена, не нереида, но я могу быть хорошей любов-

ницей. Если ты захочешь.

– Ты не знаешь моего жребия.

– Я надеюсь, это будет море, – смех – словно рассыпав-

шиеся блестящие ракушки. – Тебе нравится море, особенно

ночное, правда ведь? Но небо – это тоже прекрасно, это ве-

личественно, это – быть над всеми, быть первым. Впрочем,

ты и так первый… но ты бы хорошо правил, гораздо лучше

своего отца…

В небесах мелькнула легкая тень Гипноса, деловито

помешивающего отвар в чашке. Вид у снотворца был озабо-

ченный: наверное, никто не собирается спать праздничны-

ми ночами.

В мою сторону он не взглянул. Правильно. Я не усну

нынче.– Даже если то, третье… я пойду с тобой. В воду, на

небо или под землю.

439

Из Тартара доносятся то ли стоны, то ли рыдания об-

реченных, а может, проклятия – грозное «Рано или поздно», сказанное напоследок. Я не могу слышать этого – но слышу.

Или, может, это сюда долетают праздничные песни нереид.

– Спеть тебе?

– Спой.

– Подожди, я только принесу гребень и отвар из трав.

Буду расчесывать тебе волосы и петь о том, как Крона побе-

дил невидимка.

Дернулись губы, сам не понял: улыбка? гримаса? Левка

опять залилась смехом, зашла в море по пояс и нырнула: спе-

шила в подземный грот за гребнем, украшенный ракушками.

Я сел, повел плечами, стряхивая с них влажный песок…

– Тревожишься, Аид-невидимка? – неверным эхом

долетело из-за спины. – Из-за того, что случится завтра?

– Из-за того, что было вчера, – сказал я. – Рано или

поздно…

Рано или поздно, а они выйдут оттуда, найдут способ

пройти мимо Гекатонхейров, в каком-то ином качестве – но

найдут. Потому что будут искать его с неутолимой жаждой

мести, исследуя каждую щелочку своей темницы, напря-

женно размышляя в вечной тьме – тьма вообще способству-

ет размышлениям.

Она, кажется, меня слышала.

– Там будут не только Гекатонхейры. Не сбрасывай со

счетов Владыку подземного мира.

Да уж. Веселенький выпадет кому-то из нас жребий на

следующую вечность. Щит от Тартара для внешнего мира.

«Не слуш-ш-ай… не слу-ш-ш-ш-шай», – просило

море. – Этот жребий , – сказали за спиной, – гораздо важнее, чем он кажется – насколько бы ни был он важен. Он решает

многое, если не все .

440

Три жребия, поправил я мысленно. Для каждого из

нас пока – три возможных жребия и три пути.

– Какой из них – мой?

– Какой ты хочешь взять?

– Тебе знать лучше. Ты – Ананка.

– И ты примешь то, что я скажу тебе?

– Я помню твои слова. О том, что с тобой не нужно

бороться. Только принимать.

Она замолчала. Вздыхало море, и наконец начали до-

летать с соленым ветерком песни нереид: сегодня это было

не обычное протяжное пение, а ликующий хор.

– Это хороший ответ, Аид-невидимка. Знаешь, иногда

я делаю подарки. Хочу подарить тебе кое-что к завтрашней

церемонии.

Руки коснулись прохладные пальцы – на миг сжалось

сердце. Легким звенящим зудом отозвалась правая ладонь.

– Это шанс. Завтра ты сможешь взять тот жребий,

который захочешь. Помнишь, я говорила тебе? Попроси

меня – и стану, какой пожелаешь. Определи сам, какая я с

лица. Возьми.

Море плеснуло удивленно и заиграло красками

неистовей. Небо ласкалось к нему бархатом ночи и ясным

светом звезд.

Далеко под ногами смолкали, ложно смирялись в

бездне низвергнутые в Тартар титаны.