Елена Кисель - Аид. Любимец судьбы

Я сидел на песке, глядя на волны, облизывающие

ноги, и сжимая в горсти воздух – а может, дар, который не

всегда дается даже богам: решать за самого себя.

Верно, я пропустил тот момент, когда волна вынесла

на берег рядом со мной Левку. Очнулся от прикосновения

морского гребня к волосам.

– Как мрак Эреба, – я вздрогнул от этого сравнения, и

она, ойкнув, убрала гребень. – Прости, я буду нежнее. Нет, не

буду петь о победителях, спою о том, как звезды смотрятся

441

в море. Знаешь, ты сегодня очень красивый. Только печаль-

ный, как ночные цветы, – это усталость, да?

– Нет, – разлепил я губы. – Это у меня характер скверный.

Смех расцветил ночь серебром, и Левка прижалась к

моим губам.

В самом деле – скверный. У всех победа – у меня

морда мрачная. У всех – отца свергли, а у меня – «Рано или

поздно». Они там сейчас пируют и в сотый раз подвигами

хвастают – а я тут воздух в горсти сжимаю.

Время идет как должно. Этого уже не отдалить – зав-

тра, завтра…

«Решшшится… реш-ш-ш-ш-шится», – все сильнее

накатывали волны.

Нет, – поправил я, осторожно сжимая в горсти неви-

димый и неосязаемый, но драгоценный шанс. Не решится.

Решу.

* * *

Братья явились ко жребию хмурыми. Сперва я связал

это с излишним усердием на пиру, потом устыдился: тот же

Посейдон может неделю драться, потом еще неделю – пиро-

вать, а потом может на недельку к нереидам завалиться, и

все с хорошим настроением.

Про младшенького уж и не говорю – его энергии и

энтузиазму можно позавидовать.

Но вот чтобы оба пришли к церемонии с моим выра-

жением лица…

Никак, невозможность выбирать замучила?

– Мойры сказали, что кто-то возьмет жребий обма-

ном, – разъяснил Зевс.

Гера хмыкнула – от нее иного и не ожидали. Аполлон,

томно развалившийся на своем троне, вскинул брови:

442

«Нам-то что? Заканчивайте быстрее». Гестия рассеянно

играла с угольком на руке и не обратила внимания на гром-

кое заявление.

Стикс, которая, благодаря извечной справедливости

должна была проводить жеребьевку, повернула голову от

центра зала, где уже стоял стол и покрытая белым полотном

чаша жребия.

– Вы ходили к Мойрам?

– Я ходила, – дала неожиданный ответ Афина. –

Хотела узнать, будет ли честным жребий.

– И они сказали, что кто-то возьмет свою долю обма-

ном? – переспросила Стикс голосом, настолько же ледяным,

насколько воды ее речки.

– Да.

Встретились две поборницы истины, вздохнул я. Они

хоть представляли, что сейчас начнется?

– И нет сомнений в том, кто это будет! – взорвалась

Деметра, вскакивая со своего места.

Я не закатил глаза – честно. За меня это сделали все

остальные.

– Аид?

– Аид – мое имя, – веско и тяжело обрубил я. – Я дол-

жен сказать что-нибудь еще?

Стикс смутилась и отвела взгляд, Афина и без того

смотрела не на меня, а на чашу, а Деметра успокаиваться не

желала.

– Пусть тянет жребий последним!

– Почему? – недоумевающе встряла Гестия. – Разве

Мойры назвали имя обманщика?

Конечно, не назвали и ничего больше не добавили.

Эти три старухи (во всяком случае, так их описывают те, кто

с ними говорил) по сей день не могут отойти от того, что мы

вторглись на Олимп, в место их обитания. Нет, они, конеч-

но, не возражали, мы их даже не сразу нашли с их полотном

443

судьбы… но что-либо вещали они редко, кажется, будучи

слегка подавленными. А может, просто развлечься хотели,

когда вокруг них начиналась очередная беготня.

Афина покачала головой, и вот тут я понял, почему

братья не только мрачны, но еще и подозрительны. И не

только ко мне, но и по отношению друг к другу.

Я тоже стал подозрительным – трудно, что ли?

Мрачности на физиономии и без того в избытке.

Какое-то время мы оглядывали друг друга как истин-

ные сыновья своего отца.

– Нужен другой жребий, – проговорил Зевс наконец.

– Я желаю, чтобы все было честно.

– Или у тебя есть способ обмануть любой жребий,

кроме этого? – помог ему Посейдон. – Мы даже не знаем, в

чем он заключается, а ты…

– Ты слишком яростно оспариваешь мои слова, брат

– не значит ли это, что…

– На кону главенство над богами – не давайте ему

тянуть первым! – надрывалась Деметра, видимо, найдя бла-

годатную почву для своей натуры тещи.

– Мы отсюда вообще уйдем? – с видом страдальца

изрек Аполлон.

– Я не договорила.

Афина не возвысила голос, но произнесла слова с та-

ким достоинством, что примолкла даже Деметра.

– Они сказали, что жребий будет честным.

Никто не завопил ничего вроде «Но ты говорила…»

Все ждали. Юная, но серьезная, эта дочь Зевса слов на ветер

не бросала.

– Именно так. Они сказали, что кто-то возьмет свою

долю обманом, но жребий будет честным.

Не знаю, понял ли кто-нибудь что-нибудь из ска-

занного. Зевс хмуро косился то на меня, то на Посейдона,

444

Посейдон отвечал Зевсу такими же взглядами – мне тоже

перепадало. Я в долгу не оставался.

Шанс судьбы теперь жег мою руку почти как метка

Крона.– Высказывание Мойр туманно и ничего мне не гово-

рит, – провозгласила Стикс, поразмыслив. – Если жребий

будет честным – пусть будет. Крониды! Вы будете тянуть

свои доли по старшинству. Дайте же священную клятву

никогда не оспаривать владения друг друга!

Посейдон первым с сомнением открыл рот, закрыл и

спросил:

– Чем кляться-то?

А действительно – чем, чтобы уж надежно?

Тартаром – так им и клясться-то опасно, Хаосом – а

какой смысл. Варианты выдвигались разные, от клятвы

жребием до бессмертия, потом Зевса осенила очередная

идея, и он на скорую руку одарил Стикс и воды ее реки воз-

можностью принимать клятвы богов. И карать за невыпол-

нение этих клятв тоже. Титанида, которой явно не хватало

какой-то судейской роли, осталась довольна.

– Позже я подыщу кару, – пообещала она, прод-

рав морозцем по коже присутствующих. – Крониды.

Клянитесь же священными водами Стикса никогда не

оспаривать владе…

– Да мы и так не будем, – в один голос произнесли мы

трое с такими правдивыми интонациями, что Стикс только

головой покачала.

Переглядок стало больше, и были они все более подо-

зрительными. Потому как – мы не будем, конечно. Но мало

ли оно как бывает. Ведь кто-то же возьмет долю обманом, и

вдруг мы будем не согласны…

Стикс перешла к провозглашению жребиев – долгая

и унылая часть церемонии – а в зале сгустилось и затрещало

растворенной в воздухе молнией напряжение.

445

Лучше бы мы принесли эту клятву, – вдруг подума-

лось мне. Потому что если кто-то будет недоволен своим