Елена Кисель - Аид. Любимец судьбы

уделом – он всегда сможет обвинить другого, что тот взял

долю обманом.

То-то папа в Тартаре порадуется.

И войну начнет тот, кто получит подземный мир, по-

тому что владыкам морей и небес жаловаться, как ни крути, нечего…

– Я опускаю в чашу гранит – и пусть он будет симво-

лом небес и гор, которые поднимаются к небесам, и суши,

над которой будет властвовать тот, кто вынет этот жребий.

Быть ему обладателем главного удела, носить имя Бога-

Отца, Тучегонителя. Жизнь смертных и бессмертных, тра-

вы и живые твари…

Младший нахмурился и зашевелил губами. Наверное,

рассчитывает на этот жребий – после такого-то оружия. Как

бить молнией из моря или из-под земли? Не расставаться же

с ней только потому, что у неба будет другой владыка?

– …кентавры и сатиры, дриады и нимфы… – ага, улы-

бается брат. Мечтательная улыбка предвкушения, которая

вгоняет в гнев Геру – эва, она кулаки на троне стиснула!

– …все, что в небе, на земле и в воздухе – да славит

того, кто вынет этот жребий, да повинуется его воле во веки

веков! Камешек летит на дно чаши. Гулкий звук. В руке у

Стикс уже другой камень – блестящая, отполированная

морем галька.

– Я опускаю в чашу кварц – и пусть в нем слышится

шум великого моря, что омывает наши берега, в которое

текут ручьи и реки, – удела того, кто вынет этот жребий.

Быть ему гонителем волн и колебателем вод. Жизни всего

смертного и бессмертного, что плавает в воде…

Посейдон с Зевсом перекидываются подозрительны-

ми взглядами, а потом перебрасываются смешками. Мол,

446

тоже, если подумать, не самый плохой удел. Море – это ж…

сила. Нереиды, опять же, океаниды заплывают…

Гера сейчас взорвется на троне – она удивительно

точно угадывает мысли мужа.

Договорено о том, что рыбы и водоросли, морские

чудища и сокровища – все должно быть послушно новому

повелителю. Полетел в чашу новый камень, слышно, как

зазвенел о первый. И вот – последний: гладкий, словно от-

литый из черной крови какого-то существа.

– Я кладу в чашу лаву – и пусть в ней отразится мрак

подземного мира, мира ужаса и печали, которым владеть

тому, кому выпадет этот жребий. Ему быть властителем

душ усопших и призраков памяти, всех сокровищ земных

недр и всех чудовищ, что таятся во мраке…

А еще ему сидеть рядом с Тартаром и присматривать

за ним всеми силами, и держать, держать, держать…

Это ударил не звук падения последнего камня в чашу:

звука не было, будто и не падал. Это их лица. Братьев. Зевс

кривится – мол, ну да, где в этой мертвецкой красоток на-

берешься, извне, что ли, похищать? Посейдон, кажется, уже

вообразил, как похищает – на колеснице, к примеру, и сдер-

живается, чтобы не прыснуть…

И волной темного прозрения, словно из вчерашней

ночи плеснувшей в лицо: они не удержат. Они же даже не

осознают, что это за жребий, неосмотрительно приравнивая

его к двум первым, считая только, что он мрачнее, беднее, что

это вроде ссылки, не представляя себе, что такое по-настоя-

щему эта ссылка, чем придется в ней заниматься… Стикс не

говорит – сама-то знает или нет? А им и не надо.

Они же победители.

Застучало в висках, и обжег ладонь особенно больно

шанс. Шанс? Вру. Ладонь левая. След от отцовского серпа,

дочерна спаливший кожу, напоминает о себе: рано или

поздно…

447

Никто из них двоих не удержит, и тогда, рано или

поздно…

Хохот, мстительный и заливистый, потряс пол под

ногами, нет, это просто шепот вокруг, недовольный, это я, не дождавшись приглашения, шагнул к чаше жребия, кото-

рую Стикс уже успела наполнить ледяной черной водой из

своей речки. В такую воду сунь руку – и не почувствуешь,

какой из камней держишь, на это и расчет.

Но для меня вода была прозрачной. Вот они лежат

на дне – три жребия. Посверкивает искорками-молниями

гранит. Морские отзвуки в прозрачной гальке – отзвуки

вчерашней ночи и шепота Левки. Тебе ведь нравится море,

особенно ночное…

Вспыхивающий багряной тьмой осколок лавы, слов-

но напитанный изнутри чьими-то страданиями.

Жребий.

Вечность – щитом Тартара.

Чтобы – поздно, а не рано.

Двое братьев замерли, вытянули шеи и сверлят подо-

зрительными взглядами.

Они не удержат.

Зевс увлечется очередной нимфой – и забудет, что

там вообще есть Тартар, даже если не забудет – Гера после

закатит такой скандал, что бездна разверзнется… Младший

вспыхивает, как молния, он не удержит.

Посейдон – тот еще… жеребец. Непостоянен, как

вода – не удержит…

Там нужен – щит. Скала. Чтобы стиснуть зубы – и ни

на шаг.

Вечность.

Ананка, единственная обманщица здесь – ты. Кто

знает, что попалось бы мне, если бы я тянул вслепую, но

ты заставила меня сделать это своей волей. Умно. Никто не

виноват.

448

Просто – они не удержат, а я…

Я окунул не правую руку – левую, ту, что с мет-

кой от серпа. Холод вод Стикса, казалось, отсек ладонь

напрочь – но зато и печь перестало, просто нет руки. Я

увильнул от вопрошающих взглядов остальных богов,

подозрительного – Деметры, пристального – Афины,

яростного – Зевса, который словно хотел сказать, что

знает, кто обманщик, знает…

Да. Поздравьте меня, я обвел вас вокруг пальца. Я

решил сам.

Я стиснул в кулаке свой проклятый жребий и рванул

руку назад, боясь передумать.

Молча разжал ладонь – только сейчас понял, что у

меня так ничего и не отразилось на лице. Во взгляде –

не знаю, он у меня выразительный. Лицо же и так и так

хранит вечную мину недовольства, тут я могу быть горд:

не выдал себя.

Поднял ладонь повыше – сгусток блестящей, отполи-

рованной тьмы на опаленной коже. Черное на черном. Отец,

у меня для тебя новость. Тебе не удастся так просто от меня

отделаться.

Не поздно, не рано – вечность. Я удержу.

Злорадный хохот в Тартаре стих, сменившись тяже-

лым стоном, вздохом…

Облегченным вздохом. Да не в Тартаре, а здесь.

Единый такой, дружный. Громче всех – от братьев и Геры,

но и остальные не отстали, выпуская воздух из легких.

Как они, оказывается, боялись, что я выну что-нибудь

другое.– Владыка Аид, – в глазах у Стикс было не прочесть, о чем она думает, но вот странно – она вздохнула вместе с

остальными, облегченно, хотя сама ведь – из подземного

царства… Неужели знала? – Властитель подземного мира,

мира мертвых!

449

И слегка склонила голову, как бы ставя точку – отны-

не и навеки.

Я вернулся на свое место, видя, как присутствующие бук-

вально вытекают из своих тронов от блаженного облегчения.

Равнодушно пронаблюдал, как тянут жребий бра-