Елена Кисель - Аид. Любимец судьбы

Хорошо хоть, Ирида знала дорогу. Стрекотала

крылышками впереди. Успевала быстро перезаплетать ру-

сую косу. И одну за другой выпаливала новости.

Крон нынче на далеком западе: услышал, что сын Геи

скрывается среди лестригонов25, а лестригоны пока не опре-

делились, на чьей они стороне, они вообще ни про какие

стороны – ни сном ни духом. Кольями Повелителя Времени

встретили. Свиту ему ополовинили сгоряча.

Давно пора.

Люди медного века плодятся быстрее саранчи, одно

плохо – слабосильные малость. Но количеством кого угодно

задавят: вон, подались на север и восток, царств каких-то

единым махом насоздавали, выдумщики, так что скоро

прибудет помощь…

Без тебя знаю. Мне уже лет тридцать помощь обе-

щают, а крепости полупустые, если бы Афина не зажала

свои рубежи намертво – рати Крона гуляли бы на полях

у Олимпа.

Титан Океан обещал просить свою дочь подземную

титаниду Стикс присоединиться к Зевсу и его братьям на

этой войне.

25 Лестригоны – мифический народ, дикари-людоеды

огромного роста.

184

С Океана станется сто лет просить, а потом еще сто –

доносить до нас, что Стикс сказала «нет».

Зевс просил своих братьев как можно скорее прибыть

на Олимп, чтобы подготовиться к небольшой божественной

охоте…

Какая охота?!

– Он не сказал. Сказал – увидим. Может, на кабана.

А может, на дичь покрупнее. Но просил быть как можно

скорее и обязательно.

Ирида-вестница – богиня осторожная. Держится

подальше: так, что прыжком не достать. Не хихикает. И

все посматривает – не нальются ли глаза у Аида Мрачного

чернотой?

А то знаем мы его, бешеного…

Последний посланец по воздуху ноги унес. Притом,

что летать не умел сроду.

– Сам Зевс скоро прибудет на Олимп с северо-запа-

да, – и скороговоркой, единым выдохом: – Мне что-нибудь

передать?

В другое время – нашел бы, что передать. От такого

«передать» не только вестница – небось, сам кроноборец бы

покраснел. Но раз уж я нынче на Олимпе…

– Передай, что буду.

С облегчением фыркнула семицветными крыльями

в небеса.

А дворец-то – разросся. И украшений опять при-

бавилось, от золота некуда деваться. Коридоры какие-то,

переходы, по углам парочки целуются… Двери золотом

окованные. До вечера бы бродил, если бы случайно не свер-

нул к своим покоям.

Надо же, и мне дверь золотом оковали. Правда, с

воображением ковали: вблизи – просто узоры, а издалека

такая рожа, что еще и не каждый подойти осмелится.

А внутри – темнота, хоть глаз выколи. Как было.

185

Скинул доспех, стащил хитон – какие опасности на

Олимпе! Смыл с себя кровь, пыль и пот (и остатки бессиль-

ной соли с лица).

Сон навалился сразу – видно, не сердится бело-

крылый брат Таната.

А то ведь дружбу вязать являлся.

И не один раз. С чашей своей этой, а потом еще с нек-

таром и с вином. Чудовище.

В последний раз душевно получилось. Летел бог сна

по красивой дуге, а смертные внимали в изумлении…

А может, сердится Гипнос, кто его знает: в сон впле-

лись волчьи глаза, гибнущая в своре кроновых тварей ква-

дрига, мой игумен26 Эпикур: «За Зевса! За Кронидов!» – ему

первому перекусили горло… И вой, волчий вой в ушах.

Да не просто в ушах, а рядом! Жутко, надрывно, под

дверью!

Действовал я в полусне, без раздумий. Привык за годы.

Раз – не открывая глаз, схватить меч, лежащий на

ложе слева (положил, не забыл все-таки!). Два – прыжком

с кровати.

Три – навстречу противнику, через комнату. Дверь на

себя. Меч…

– Аид, Аид, что ты делаешь?!

Что я… Да ничего я. Стою, понимаете ли, в коридоре.

Держу за грудки противника – почему-то Деметру. Острие

меча смотрит ей в горло.

А Деметра смотрит на меня – с таким выражением,

будто хочет сказать: «Ну, я всегда от него этого ждала».

А вокруг – зареванная Гестия, зареванная Ата,

Афродита златоволосая… что, тоже зареванная?!

Пальцы я разжал от визга Деметры. Сестра сделала

шаг назад, окинула меня взглядом с головы до ног и заорала

повторно – громче.

26 Игумен – пятидесятник, руководитель отряда воинов.

186

Что за… а, ну да. Выскочил в чем был, то есть – ни в чем.

Из коридора послышалось сперва раздумчивое «Хм»

Аты, потом неуверенное «Бррр!» Афродиты.

Гестия (тут только она не меняется!) задрала голову,

посмотрела мне в глаза и спросила прямо:

– Аид, ты зачем вот так?

– Я говорила, что он меня ненавидит! – взвыла

Деметра. – Что ты хотел со мной сделать?!

Я взвесил в руке меч и буркнул:

– Мечта всей жизни…

Собрался было нырнуть в комнату, но Деметру власт-

но оттерла с пути Фемида.

– Его нет, Аид!

– Что? Кого?

– Мальчика!

Гестия всхлипнула. Съехала по стене Ата, горестно

завывая: теперь хоть понятно, кто под дверью выл. .

– Офиотавра? Во дворце?

– На Олимпе.

Вот и все. И сна нет: в голове ледяные штормы за-

кручиваются, ветер воет, да нет, воет – это Ата, она еще и о

стенку головой стучится, размеренно так – залюбуешься…

– Сейчас.

В доспех не успел все-таки облечься: Фемида чуть

дверь не снесла своими пифосами, или как там Деметра

выражается. А за ней остальные: ах, что я так долго вожусь?

Ах, сколько можно сандалии натягивать? Ну, какой мне

щит, какой шлем, мальчика нет, я что, не понимаю?!

Плюнул, подпоясался чем-то наспех и выскочил в кори-

дор, пока не вытолкали. Так и летел: без плаща, растрепанный

со сна, зато при мече и в окружении толпы рыдающих богинь.

– Обыскали все?

– Все углы… несколько раз… я спрашивала своих

дочерей – Ор, привратниц… они не видели…

187

– То есть, он не покидал Олимп.

– Нет, он покинул Олимп, минуя их…

Фемида еще держится, старается идти в ногу, осталь-

ные – вприпрыжку, Афродита вообще отстала, волосы по-

править, и Ата со своими стенаниями где-то позади осталась.

А дворец гудит. Да если бы дворец: Олимп гудит. В

каждом строении суета, нимфочки бегают, хариты осма-

тривают покои, заглядывают в каждую вазу и под каждое

покрывало: а не завалялся ли там сын Геи?

– А он не мог… через землю? Он же сын…

– Он просто мальчик…. просто смертный мальчик! У

него нет никаких способностей!

Что ж ты на меня орешь-то Деметра, будто я эти спо-

собности у мальчика украл?

– Кроме одной, – тихо и строго поправила Фемида. –

Он не выносит зла. Он совсем не выносит зла…

Интересно, оплеухи маленький поганец выносит как

– нормально? С десяток как только найду, не меньше…

Я сам не знал, куда мы шли. Наверное, и богини этого

не знали: просто покорно петляли по коридорам за мной, а

вокруг раздавались крики: «А на кухне смотрели?» – «А в