Елена Кисель - Аид. Любимец судьбы

и треск ломающихся кустов в отдалении, и всполохи огня, и

затихающий вопль: «Подземная скоти-и-и-и…»

Рядом с моей ладонью медленно поднимался парок

из глубокого следа от копыта. В след по капле набегала вода: здешние леса полны ручьев и речек, да и болота часто попа-

даются.

Свистнул свору – нет, псы тревожно переминались с

лапы на лапу и таили в глазах недоверие. Зевс сколько раз не-

доумевал, почему я свору не заведу, пока Посейдон не пояснил

основательно: «Раз – псы от него разбегаются с воем, за кого

только считают? Два – у него и с лошадьми так, кроме этой его

четверки бешеной. Три – ты его квадригу видал? Вот теперь

представь, какую он собаку заведет. Ну, и надо оно тебе?»

Бежать было легко – ничего, что панцирь. Лес вокруг

стоял немой и хмурый, отмахивался ветвями от тяжелых

облаков в небесах. Все не мог понять: вроде бы, и не влезал

ни во что, а тут набежали какие-то, кусты поломали, дорогу

213

новую проторили, да какую – колесницы пускать можно!

Сосны – в щепки, землю изрыли, черной кровью залили –

хоть засевай…

«Ку-ку», – насмешливо заявила птаха с ветки над головой.

Журчавший у ног ручеек растекся, вспух, наглотав-

шись ила и мелкого мусора, и влился в яркое, украшенное

кувшинками и тростником, болото. Корявые деревца под-

бежали к самой трясине, семь-восемь отважились – скакну-

ли по кочкам дальше, и остановились, опасно нагнувшись.

Следы обрывались в глубине зеленой, поросшей

мхами и болотными цветами похлебки. О своем шептался

переломанный тростник.

Ни Зевса, ни Посейдона, ни хряка этого проклятого.

Деметра будет заламывать руки и причитать, что я отделал-

ся разом от всех.

– Йы-ы-ы-ы!!!

Взвились и закружились две перепуганные пестрые

выпи. И еще… взвилось. Болото. Ком слизи, тины, ряски –

ревущий, крутящийся: копыта, ноги, руки…

Навалился слишком быстро, или я не успел отско-

чить – не суть. Суть… суть – в болоте. А может, в чем-то

другом, а в болоте – я, с панцирем, без щита и шлема и с

непониманием: а как вышло-то?

« Каждому – свое », – рассуждает Ананка. Ага, каждо-

му свое: щит на берегу, я – в болоте, хряк и Посейдон…

– Придушу тварь!!!

…тоже.

Аэды глотки рвут, когда воспевают божественные

охоты. Собаки, вепри, стрелы, олени прекрасные, величе-

ственные кличи…

О болотной жиже, треске ломаемого тростника, пере-

пуганной болотной и лесной живности – ни слова.

Клубок, в котором не разберешь – клыки? меч? боро-

да? щетина? – навалился, втянул в себя, выволок на берег, 214

покатал спиной по грязи (пару раз перед глазами мелькнула

босая пятка Посейдона), – и отшвырнул в сторонку. Болото

рябило в глазах, было уже повсюду: сверху, снизу (частью –

так и внутри), вокруг ноги обвилась какая-то черная гадина

с разверстой пастью – стряхнул пинком, не глядя.

Вепрь – теперь уже частью зеленоватый и с тремя болот-

ными лилиями на башке – взбивал копытом грязь, с хрипом

отплевывал из ноздрей коричневый гной. На нас не смотрел.

Клыки, иглы на загривке, копыта – все было нацелено на Зевса.

Младший возник оттуда, куда пропал – то есть, из

ниоткуда. С легкой улыбкой на губах шагнул навстречу

хряку, поворачивая в пальцах нож – гладкий, как лист, из

золотистой бронзы, с обмотанной кожей рукоятью.

Кудри блеснули солнцем, которого не было в небесах.

И вдруг метнулись, взлетели в воздух – Зевс покрыл

расстояние до чудовища в мгновение ока, небрежно, как-то

с ленцой оперся ногой на клык, взмыл в прыжке, приземля-

ясь точно за плотно утопленную в тулове голову. Мелькнул

еще блик – нож – и исчез, вонзившись в горло вепря.

Четыре раза – за одно краткое мгновение.

Агонии не было: зверь с опозданием вздыбил иглы на

хребте, удивленно посмотрел на бога, который только что

был на спине, а теперь вот – в нескольких шагах… коротко

хлюпнул полной крови пастью и завалился на левый бок.

Зевс потер руки – испачкал, то ли пока взлетал, то ли

когда погружал нож в горло. Глянул на небо с укором – и

Нефела поторопилась разогнать свои стада, давая дорогу

Гелиосу. Кроноборец осмотрел белый хитон – нет, чистый,

не запятнал! – сорвал пучок травы и вытер нож, который

успел вытащить и прихватить с собой.

Лес ожил, задышал зеленой грудью, зазвенел птица-

ми, только потревоженные выпи ревели где-то в глубине

болота. Да еще двое Кронидов стояли – капали тиной на

изрытую землю.

215

– Хороши, – сказал младший, оглядев нас. Покачал го-

ловой. – Боги… Вдвоем одну свинью не смогли прирезать.

Посейдон отцепил от руки пиявку, решившую пожи-

виться ихором – урвать бессмертия.

– А ты, значит… ждал, пока прирежем?

– Ждал. Пока не надоело. Сначала думал – вы раз-

влекаетесь, а потом понял, что вы за ним решили по всей

Фессалии носиться.

Посейдон выставил босую ногу, пошевелил пальца-

ми. Не отрывая от них взгляда, спросил:

– Из-за деревьев любовался?

– С деревьев. Белкой.

– Решил, значит, посмотреть, на что мы способны? –

подал голос я.

– Вроде того.

Посейдон выковырял тину из уха и подошел к млад-

шему. Улыбнулся так, что на зубах засияло второе солнце.

Положил Зевсу руку на плечо.

– Так в чем вопрос-то?

И двинул младшего по челюсти кулаком той руки,

которая была свободна.

Облака – овцы Нефелы разбежались вовремя. Нам тут

лишние свидетели не нужны. Мы, знаете ли, Крониды, свои

вопросы разрешаем сами – не зря же клялись, что втроем…

– Да пустите, что вы, сдурели, что ли?!

Вот и втроем. Двое, то есть, и один. Двое отвечают на

вопрос – на что они способны. А один замечания раздает.

– Да что ж вы… да вы всерьез?! Да я…

– Аид, вали этого гада! Ах, превращаться вздумал?

Отрывай ему, что там под руки попадется!

Плюх! Бабах! Шлеп! Ответы на большие вопросы

просто так не даются. С трудом рождаются. В корчах, с мы-

чанием, ругательствами – куда там какому-то хряку. Можно

сказать – даже в муках.

216

– О, руки, руки ему вяжи!

– Гиматий давай.

– В Тартар посажу-у-у-у, куда лупите?!

– Заламывай! Рот затыка… а! Лягается, чтоб Крону

так лягнулось!

– Еще… не так…лягну…

– Аид, держи, уйдет, уйдет стервец!

– Куда он уйдет…

– Я… в-вам… пуф… сейчас…

– Во, правильно! И по хребту!

Гелиос с колесницы и не оглянулся – видно, нашел

себе зрелище поинтереснее. Афродиту, например, соблазня-

ющую улыбками какого-нибудь красавчика-лапифа.

А тут на что смотреть? Утомились трое Кронидов во-

прос решать: а на что они способны? Вот и присели… двое.

На третьего.

– Хорошо сидим, – сказал Посейдон, когда мы малость от-