Елена Кисель - Аид. Любимец судьбы

чем я вмешался. Из дальней пещеры слышался рев ребенка,

249

разбавлявшийся женскими мольбами. И то и другое зву-

чало странно замедленно – все у них неторопливо, у этих

серебряных…

И тупо.

К чему, например, выскакивать из пещер всем сразу,

когда можно организовать оборону? Места здесь – отмен-

ные для крепости, только пару рвов да ловушек в нужных

местах – а потом мы бы их из пещер три века выковыривали.

Голос ребенка оборвался, а мать надрывно взвыла

– и тоже умолкла, подтверждая отданный заранее приказ:

пленных не брать.

Серебряный век умирал под медным ножом.

– Эвклей!

Да где ж он, этот… если нырнул в чье-нибудь жилье

за трофеями – клянусь, я его… вон как раз подходящая бу-

лава валяется.

Недолюбливаю говорить. А уж когда приходится

кричать…

– Эвклей!

– Чего тебе?

Он со всеми держится так – коренастый, вечно за-

ляпанный с ног до лысины едой и на ходу что-то жрущий.

Даже когда полвека назад я вытаскивал его из кроновой

временной ловушки – он умудрялся жевать и хамить.

Благодарность в его устах звучала так:

– Ну, и на кой ты меня выволок?

В ответ я двинул ему в зубы – сразу стало не жаль

потраченного времени – развернулся и пошел к колеснице.

Он догнал меня почти сразу.

– Плащ у тебя обтрепался, – сказал недовольно. – Бог,

а ходишь в рванине. Надо бы получше раздобыть…

С тех пор и прилип как муха к меду – не стряхнуть.

Сам себя объявил моим снабженцем и распорядителем, и

пусть на Олимпе пока так и не поняли, кто он такой – бог, 250

демон, даймон30, еще какая-то загадочная сущность – дело

свое он знает. Правда, начальства не признает, вот и сейчас:

– Чего надо? – красная, поросшая волосами ручища

сжимает туго свернутую лепешку, узкие глазки недовольно

щурятся. – Хитон ты опять во что превратил?

– Присмотри за этими, – мотнул головой в сторону

войска. – Чтобы не перепились и не передрались из-за

добычи.

– Сделаю.

Солдаты, оживленно грузившие на телеги трофеи,

приуныли – видно было издалека. Если их пугал лавагет,

то перед снабженцем лавагета они трепетали больше чем

перед Зевсом-кроноборцем.

– Я к Прометею – он не шлет гонцов. И нужно найти

сотню с левого фланга.

– Угу.

За спиной вспорхнули еще несколько женских

воплей. Улетели в небо, потревожив Гелиоса. Второй учи-

тель свесился с колесницы, покачал головой укоризненно.

За полтора века, что мы играли с Кроном в пророчество и

абсолютную победу, отношения с Гелиосом совсем разлади-

лись. У меня: Посейдон-то в конюшни на краю земли загля-

дывает, да и с Зевсом Гелиос, кажется, на короткой ноге…

Но вот с тьмой ему нельзя.

С Прометеем мы столкнулись лоб в лоб: выскочили

друг на друга на одном из ущелий, которое здесь заменяло

улицы. Обменялись кивками.

– Что у тебя?

– Я посылал гонца, – сын вещего титана Япета, сам, по

некоторым слухам, вещий, устало потирал лоб. – Не дошел?

Ну, значит, не дошел. Или не туда послал.

– Повсюду ловушки Крона… более двух сотен потерял

я в петле времен. Оттого бой и был тяжелым, – вздохнул.

30 Даймон – дух-защитник.

251

– Погибли, увы, многие из лучших, а всего потерь – не менее

полутысячи…

У Прометея под рукой была тысяча воинов. Я взял

себе меньше да лучше: пять сотен проверенных, закален-

ных в боях. Титану, к тому же, предстояло отвлекать на себя

внимание, рассредоточив войска по нескольким ущельям,

где они бы заняли исключительно плохие для боя позиции.

Впрочем, стратег он хороший, это признает даже

Афина. С тех пор как Прометей вместе с братом присоеди-

нился к войскам Зевса, они с Совоокой отлично спелись.

Со мной у него – взаимное раздражение: я его раздра-

жаю молчаливостью и жестокостью, он меня – говорливо-

стью и жалостливостью.

– Пленных опять в живых пооставлял?

Выглядит он старше меня и уж точно мощнее, а вспы-

хивает смешно – как мальчишка.

– А какой прок убивать беззащитных детей и жен-

щин?! Зачем лить кровь? Какой вред они могут причинить,

пусть даже и уведенными в рабство? Или и ты думаешь, что

детей нужно убивать, пока они не выросли?

Когда я останавливаюсь и смотрю на него – в голубые

глаза, полные жалости ко всему живому – он начинает за-

слоняться рукой. Будто там, за моей спиной видит кого-то…

нет, что-то. Не Ананку.

– Да. Детей нужно убивать. Пока они не выросли.

Отец на одном таком споткнулся…

Дальше идем молча: отчитываться Прометею не хо-

чется. Он молчит о том, что я – чудовище (довольно распро-

страненное мнение). Я молчу о том, что он – дурак.

Он же не знает, добренький. К нему в шатер не шагал

его единственный друг, задевая железными крыльями по-

лотняный порог. Друг не бросал ему в лицо:

– Пленные, которых вы берете, зовут меня. Хватит,

невидимка.

252

Он же не видел, что творят с этими пленными люди

Медного века, которые известны своим кровожадным нра-

вом – вот уж сотворил братец-Зевс, так сотворил! Что они

делают с медленно вырастающими детьми, которые в десять

лет не могут даже позвать Таната, ибо говорить осознанно

начинают к двадцати…

Интересно, видел он обратное: что женщины

Серебряного века делают с детьми века Медного, как они

отдают их в качестве игрушек своим отпрыскам?

Делали. Отдавали.

Серебряный век нынче умылся кровью – это было

последнее крупное селение, с остальными легко справятся

отряды Посейдона.

– Стоп, – шепчет Прометей.

На ловушки Крона у него прямо-таки нюх. Указывает на

знак на скале: все верно, змея с увлечением лопает свой хвост.

За знаком – пыль, кости и груды позеленевших доспе-

хов: все, что осталось от сотни с моего левого фланга. Висит

скелет на скалах – подтянувшись, в отчаянном рывке.

– Век минул для него за миг, – бормочет Прометей,

оглядывая окрестности. – А после время застыло.

Теперь будет стоять еще век – упущенное наверстывать.

Границы ловушки определялись на глаз легко.

Двести шагов на триста: ущелье в этом месте как назло

было широким.

– Я ее сам уберу, – высунулся Прометей. – Тут ничего

сложного, я сам, а ты посмотри дальше…

Не хочешь в обществе Кронида Мрачного по скалам

шастать – так и скажи. Путей в каменном лабиринте хватает.

Вторая ловушка открылась шагов через сто – не

стеснялся отец, лепил направо-налево в надежде, что хоть

кто-нибудь на штурм полезет. Эта – не такая простая, но

тоже знакомая: «Время стоит, но оно идет». На замедление

противника.

253

Остатки моего левого фланга умудрились угодить в

ловушку вместе с солдатами прометеева войска и не особен-