Елена Кисель - Аид. Любимец судьбы

близится война, ведь…

– Нет, – просто встревает Стикс.

Кивнул, не раскрывая глаз – короткая благодарность

подземной титаниде, что подошла и вмешалась. Не хочется

говорить.

– Что, мудрая дочь Зевса – разве тебе не сказали, како-

ва армия у Крона? Разве ты не сопоставила ее с тем, что со-

берете вы? Спроси у вещего Прометея – вон он стоит. Это не

война – это идет истребление. Воин собирается истреблять

играющих детей.

– Но я не…

– Пойдем, девочка. Вы должны делать то, что можете:

собирать войска, определять, где встретятся армии, воору-

жать их, распоряжаться обозами… И ты делаешь это хорошо.

– Но если…

– Делай это и дальше. А его не тревожь, у него теперь

свое. Придумывает, как сделать так, чтобы началась война.

Настоящая.

И не понять, что она там знает, а что не знает, эта

подземная.

Мыслей все равно нет – а может, были, но пропали.

Не понимаю. Что за силы можно поднять. Почему – под

ногами. Почему так опасно. Почему молчит Ананка и ни

звука – от Аты…

– Вот и отец тоже совсем… – бросает Афина, уходя

вслед за Стикс. То ли с обвинением, то ли с печалью.

А что отец тоже и совсем? Отец пропадает на своей

любимой площадке. Бури лицом встречает. Ждет, пока дои-

граем. Или он предпринять решил что-нибудь?

– А я Крон, а ты меня ничем не убьешь!

– А… а у меня волшебное копье! Тельхины ковали!

– А мне, может, плевать на тельхинов, да!

283

– Ты чего плюешься, ты в меня попал!

Глаза – синие, зеленые, серые, карие; волосы – белые,

золотые, русые, каштановые; хитоны, пряжки, набедренные

повязки. . уже одного цвета: перемазаны вконец.

– У-у-у! Я дракон! Сейчас пламенем дохну!

– Вали его! Хитон в глотку!

– Я тебе сейчас башку срублю!

– А у меня три башки! Нет, девять! И одну срубишь, а

две еще вырастают!

– Дурак, так не бывает…

– А я за Кронидов, я тебя все равно не боюсь. Я вооб-

ще ничего не боюсь!

Зевс вот боится – чего? Того, что может быть хуже

победы Крона. Что? Тупик. Виски разнылись, спать опять

перестал, ну, оно и понятно, тут такое грядет, что вовек

Ананка со своим свитком не расхлебается. Интересно, отец

нас – опять в брюхо или в темницу понадежнее?

– А я тебя цепями закую!

– Не по правилам! Бога нельзя – цепями…

– Цепи же волшебные!

– Все равно не по правилам.

– А давайте в Крона, как он детей отрыгивал, играть?

Буэ-э…– Фу!!!

Гестия не окрикивает детей, не успокаивает. Тихонько

играет с огоньком на ладошке. Не буду подходить. Иначе

опять увижу это проклятое: «Почему ты так со мной?» –

только уже из других глаз. Рассказывали ли сестре, чем я

стал за это время? Наверняка же Деметра ничего не пропу-

стила. Вроде бы я – Страх, а не понимаю, чего боится Зевс. И

к чему Эреб говорил о «силах». Не о силе. И почему победа

должна родиться от подземных вод. И ведь это же просто, я

понимаю, что это просто – а не могу…

284

Ладно, посмотрим, что Зевс будет делать. Может, хоть

это как-то натолкнет на мысль. Не вечно же ему торчать на

той площадке и бури в лицо принимать.

Точно, не вечно.

Что, спрашивается, будет делать предводитель, пока

один брат пьет, а второй вот-вот с первым глушить начнет

– от невозможности добраться до истины?

…женится!

Наверное, младшему это казалось хорошей приметой:

новый виток войны – новая жена. А может, просто решил –

напоследок-то… Но все-таки решил – в третий раз, и, кто

бы мог подумать – на Гере.

На свадьбу я не пошел. Во-первых – нашли, когда.

Войска Крона прихлынули к Офрису, ползут в нашу сторо-

ну – медленно, не торопясь, чтобы мы успели собрать всех, чтобы не пришлось наносить второго удара. Союзники

опять начинают разбегаться – что им ужас перед Черным

Лавагетом, вот Крон с его войсками – это да…

Самое время для свадебных пиров.

Во-вторых…

Новость мне принес Гипнос: не отстал все-таки и на

Олимпе с желанием побалагурить. Вообще-то, на Олимп

его, как и старшего, не приглашали, но кто ему, сыну Ночи, законы пишет? Брызнет настоем из чашечки – брякнешься

мордой в кубок амброзии.

Он подловил меня в час трапезы, хихикая, подлетел к

столу и вывалил все как есть: Зевс и Гера, свадьба, торжество.

В ответ я поперхнулся и окатил его нектаром. Еще

несколько мгновений пытался осознать…

Потом впервые в жизни захохотал.

По-настоящему. Так, что из глаз брызнули слезы,

заболело в груди, а вокруг затряслись стены. От чистого

сердца – без всякого злорадства, просто было очень, очень

смешно…

285

Мне потом говорили, что титаны на земле поежились

от этого звука, видимо, посчитав его великим знамением.

Гипнос с забрызганной нектаром физиономией молча

пялился на меня. Что я-то? – говорили его глаза. За что мне-то?

Я новость принес, а он… Аид Громкоржущий, понимаете ли.

– Зевс и Гера… – я опять не удержался от хихиканья.

Эта новость била в голову лучше хмеля. – Уж лучше бы

Деметра или Гестия. Что это он к ней так воспылал.

Легкокрылый хихикнул за компанию. Бесцеремонно

шлепнулся в кресло.

– А у него с ней пару веков уже. Если не больше. Фетида

говорит – превратился он, стало быть, в пташку, чтобы Геру

охмурить. И петь начал, печально так: «Ку… ку… ку-ку…»

А я ему говорил, что он не той головой думает? Надо

было спрашивать: он вообще думает?

Кругом война – а он в птичку, понимаете ли.

– В общем, она умилилась, к груди ее прижала, а он

ее… ну… гм…

Гера умилилась. Не могу сказать, чтобы мы долго

там вместе просидели, в батюшкином животе, но я успел

уяснить: если она кого-то прижмет к груди – то чтобы за-

душить.

– Ну и куковали бы себе, – в сердцах сказал я. – К чему

церемонии разводить. Или она еще и в тягости?

Гипнос плечами пожал – кто там знает? Налил некта-

ра поровну – мне и себе.

– Он сам настаивает, – сказал сын Ночи вдруг без ма-

лейшего отзвука улыбки. – Она самая красивая из сестер. А

ты – старший из братьев.

– Ну и что?

– А то, что он боялся, что ты его опередишь…

Тут я окатил его во второй раз. И смех у меня стал

окончательно ненормальным. Он, что же, думал, что я и

Гера… что мы с Герой…

286

Клянусь серпом Крона – да я лучше на Гекате женюсь!

Видел два раза издалека… страшна!

А лучше на ней.

Когда я отфыркался в очередной раз, Гипнос смотрел

на меня странно.

– Скверный характер, говорите, – пробормотал, не

обращаясь ни к кому особенно. – Ну-ну. А торжества как же?

– Будут им и торжества, и подарок, – покладисто со-

гласился я, все еще слегка задыхаясь. – Хочешь – можешь

сам слетать. Сообщить, что я не явлюсь.