Елена Кисель - Аид. Любимец судьбы

вая запястье из захвата Жеребца.

291

Потом Зевс понял и вознамерился пойти сам – и тут

уже Посейдон выпустил меня и пообещал набить морду

младшему.

– Оставишь войско перед боем?! – грохотал

Черногривый. – А если ты там так и останешься в этой дыре

– кто тебя вытаскивать станет?

– Кому как не мне? – низко и грозно спрашивал Зевс.

– Кому?! Если кто-то и должен спуститься в бездну, то…

И вот здесь Ананка решила проявить юмор, сделав

своим перстом Геру.

Новобрачная совершила то, на что никто другой бы

не осмелился: влезла в спор среднего и младшего Кронидов.

– Уж кого бы посылать! – выкрикнула она, указывая

в мою сторону. – Сам же мне говорил, что он в подземном

мире скоро совсем своим станет!

Мегарон затопила тишина. Замерла с некрасиво от-

крытым ртом Афина – кажется, она собиралась говорить то

же самое. Нахмурилась Гестия, стиснув пальцами горящий

на ладошке огонек.

Зевс повернулся ко мне – будто только что вспомнил.

Посмотрел в лицо. Понял, что еще минута – и я рвану в

Тартар вообще без приказа. С безмерно усталым вздохом

махнул рукой.

– Если ты сможешь, брат.

Таната нынче рядом нет, как и Гипноса – не чета пер-

вому моему спуску в Эреб. Хотя в тот раз была увеселитель-

ная прогулка. В этот…

Скрипят под ногами камни. Асфодели грустно ка-

чают венчиками: не хотят ложиться под сандалии. Можно

было бы махнуть вперед по-божественному, но мне нужно

вот так: пешком, с каждым шагом все быстрее, наращивая

решимость, стискивая губы, отталкивая глупости, лезущие

в голову…

Идем вдвоем – я и Судьба за плечами.

292

И мир вокруг словно сминается, как асфодели под

ногами; дорога мелькает быстрее… быстрее…

Пышет жаром Флегетон, обвиваясь вокруг недостро-

енного дворца на острове – когда я успел миновать полови-

ну Эреба?

Огонь побеждает тень. Тень наползает от конечной

точки моего пути – и душит огонь.

– Почему ты идешь? – вспыхивает внутри вопрос.

Дробится, долетая из-за плеч короткими отзвуками – таки-

ми же острыми, как и первый.

Почему идешь?

Почему ты?

Почему?

На каждый отзвук – сорок тысяч ответов. Вроде «по-

тому что силы неравны» или «потому что отец собирается

стереть нас в порошок».

Я отвечаю проще: потому что это – ты, моя Ананка.

Я прав или нет? Я правильно научился слушать тебя,

даже когда ты молчишь?

Смешок странный – полный гордости и сдавленного

торжества, его не сразу втягивает в себя даже жадная, пол-

ная черноты пасть, которая распахивается впереди…

Остановиться – значит усомниться. Замедлить шаг –

струсить. Все просто. Притормози перед густой и клейкой

чернотой, которая уже почти касается лица – и станешь

двадцатипятилетним воином, а не богом, у которого за спи-

ной – два столетия войны.

Перед шагом в бездну из-за плеч вновь раздается го-

лос, звучащий нежно, чуть ли не влюбленно:

– Однажды, маленький Кронид, тебя назовут

Непреклонным…

Голос побеждается сгущенным мраком, в который я

окунаюсь.

Ощущения падения нет. Второго шага нет.

293

Вообще ничего нет.

Исчез невидимка, которого когда-нибудь назовут

Непреклонным… а это кто-то говорил?

Неважно – этого кого-то тут тоже нет.

Можно ли здесь вообще – быть?

Тьма, которую нельзя назвать просто тьмой, в которой

я не различаю ничего – даже черного цвета. Живая, пуль-

сирующая дыра в мироздании, где нет ни времени, ни про-

странства, теряет значение все, что происходит наверху, и

только древний голос хихикает где-то – за плечами? внутри?

«Ба, да это кто-то новенький? Ничего, сейчас, сейчас…»

Бездна лезет внутрь, раздирает мою сущность остры-

ми когтями, настойчиво приглашает: давай, стань как я,

останься, стань единым со мной, пустотой, дырой, бездной…

Ты уже недалеко. Ты уже не дышишь и не можешь

говорить. Ты здесь – значит, тебя нет. Нынче твое имя – без-

ымянность и невидимость…

Да. Безымянность и невидимость – мое имя.

– Я – Аид…

Что же ты? – не унимается небытие, лезущее внутрь

(впивается, цепляется, сочится горькой едкостью в каждую

брешь!). Лишь порождения Геи и первобогов Ночи могут сво-

бодно существовать здесь. Разве ты – титан или чудовище?

– Бог…

А что это – бог? Как это – быть богом? Бог значит

– власть? Здесь есть только одна власть – это бездна. Бог

значит – сила? Что ты знаешь о силе, юнец, имя которого –

невидимость? Хочешь – я покажу тебе силу?

…вихрь. Дремлющий. Совсем рядом, рукой подать – кос-

нуться. Густой, вязкий и въедливый мрак небытия не способен

не то что потопить – даже приглушить эту мощь, тихо рокочу-

щую бок о бок с ним. Великая древность спит сотнями голов – и

даже во сне источает силу, первобытную силу, и от этого только

хуже: с одной стороны тебя рвет на части тартарская пустота, со

294

второй – сносит, затягивает в себя вихрь этой мощи: зазеваешь-

ся – и станешь песчинкой в водовороте…

На пограничье между пожирающей меня бездной

и вбирающей в себя чуждой силой, первой силой земли –

удержусь ли?

Я удержусь.

Их не нужно освобождать – просто пробудить от

сна, а потом они сами отыщут выход, расколют твердь и вы-

плеснут свою мощь на солнечный свет, заставляя в испуге

померкнуть солнце и небо – упасть на землю…

Зевс был прав, нельзя этого делать.

Я был прав: это крайнее средство.

Гекатонхейры, Сторукие, порожденные Геей-Землей

от избытка собственной плодоносности, сонно ворочаются

внутри бездны, куда вверг их Уран. Бездна Сторуким нипо-

чем: уютная постель. Они – настолько бытие, что окружаю-

щая их пустота не наносит им ущерба… что они наполняют

ее, делая ее – менее пустотой.

Только поймать хрупкую грань между мощью узни-

ков Тартара и мощью самого Тартара, между небытием и

бытием. Встать на дорожку, сверни с которой – и тебя утя-

нет навсегда, растворит твою сущность, все равно, в пустоте

или в силе.

Встал? Иди, невидимка.

Дыши, невидимка – там, где нельзя дышать. Слушай

– там, где нельзя слушать.

Чувствуй – там, где чувствовать запрещено.

Путь бесконечен, потому что времени нет, и нет тела,

но ты ведь к этому привык с детства, не так ли?

– Хо-го! Бронт-то мухлюет!

– Аы-ы-ы! Больно!

– Наковальня. Стероп, ты в игре?

Безумия в Тартаре не может быть: его богиня сюда

бы не сунулась. Это мираж или происки Великой Бездны…

295

Не может в самом сердце небытия идти бесхитростная и

вполне беспечная игра… какие тут игры?!

– А-а-а-а! Клещи!

– Молот!

– Огонь у меня!

Проливается свет – не солнечный, а словно изнутри