Елена Кисель - Аид. Любимец судьбы

передавать его. – Пока война мала – от нас еще зависит, когда и как она возмужает .

Танат замолчал. Ветер с тихим шелестом разносил

мягкую пыль под ногами.

« Это будет опаснее, чем в Тартар », – шелестели вме-

сте с ветром слова Судьбы…

Зевс опомнился первым.

– Не думай даже… – это мне, сквозь зубы. – А ты, раз

уж теперь на его стороне, передай Повелителю Времени…

Зевс, к счастью, вовремя остановился. Посейдон тоже

промолчал – а уж у него лицо прямо-таки светилось жела-

нием передать, да еще ого-го, сколько всего.

И кажется, остановил их – я, не сделав ни единого

жеста и так ничего и не сказав.

Так или иначе, братья смерили глазами меня, потом

взявшегося за меч Таната, переглянулись и убрали оружие

– не сказать чтобы с большим желанием, но все же.

Потом не сговариваясь зашагали обратно к полю боя,

где гнили сокровища нашей победы. От мертвого – к мерт-

вому, оставляя меня и Убийцу наедине.

313

«Вы получили, что хотели, – лучше бы Танат не пере-

ставал говорить, взгляд у него всегда был острее слов. – Он

признал вас как равных себе. Разве не так?»

«Так».

«Почему не ликуешь?»

«Не умею».

А может, не знаю – что такое война на равных с

Кроном Временщиком. И понятия не имею, можно ли ее

выиграть.

Даже с крайним средством.

– Вы победите, – вдруг сказал Танат. Вслух. Прозвучало

безумно – над полным серого праха полем, над местом оче-

редного поражения…

– Что?

– Победите. Победишь. Рано или поздно, но это будете вы.

– Откуда ты взял…

– Так сказал отец.

Наверное, будь тут Гипнос – он заорал бы: «Он заго-

ворил с тобой, Чернокрыл?!»

Я молчал, глядя, как ветер вздымает к небесам то, что

осталось от нашего войска.

– Я слышал, как с ним говорила мать. После того, как

вы ушли тогда. «Я увидел их, – сказал он. – Они могут стать

Владыками. Но они проиграют Крону».

Я фыркнул – утешительно, нечего сказать…

– Молчи. Слушай дальше. Потом отец спросил, по-

чему Кронидов было только двое. Мать ответила, что вы

зашли к нему втроем. Он долго молчал. Потом сказал: «Я

ошибся. Они станут Владыками». Потом смеялся.

– Смеялся?

– Долго. И больше ничего не говорил.

Больше Убийца не добавил ни слова. Поднял подбо-

родок, показывая, что мне нужно последовать за братьями.

Кивнул на прощание. Со свистом свел крылья.

314

Исчез, не желая лезть в то, что – только для Кронидов.

Втроем.

Втроем мы потом и сидели у костра – не возвращались

на Олимп, а именно что сидели на границе меж полем побе-

ды и полем поражения, словно там установилось какое-то

хрупкое равновесие. Чудом не попавший под удар Крона

Эвклей увивался возле бараньей похлебки, Циклопы рассе-

лись чуть в стороне и закусывали – не хочется даже знать, чем. Зел и Кратос слушали бесконечную повесть Прометея

о кузнечном мастерстве. Стикс замерла над свалившейся с

ног от новостей Афиной – рука ледяной титаниды по-мате-

рински поглаживала русые волосы дочери Зевса.

Ирида прилетела перед закатом: передала Зевсу

радостную весть о рождении сына. Новоявленный

Громовержец только дернул щекой. Пробормотал: «Война?»

– и отмахнулся от удивления вестницы: «Откуда ты зна-

ешь?!» И потом уже я – и то был разговорчивее его. О

Посейдоне и говорить нечего.

– Охо-хо… у нас же были резервы? Не может быть,

чтобы он всех одним махом…

– У него тоже могли быть резервы.

– Армии у него все равно нет. Ну и что, что у нас тоже

нет – найдем. Не сунется же он сразу, раз переговоры пред-

ложил. Зачем ему вообще переговоры?

– Потому что от мальчишек можно отмахнуться. А с

равными разговаривают.

– А что он тебя-то позвал?

– Значит, наблюдал за боем.

– Боится нас, стало быть?

– Да. Трезубца и молнии.

Зевс молча каменел в темноте, подсвеченный отбле-

сками пламени, и черные волосы на сей раз ловили огнен-

ные блики. Похлебка стояла у ног брата нетронутой.

315

– …Гекатонхейры, чтоб им пусто было. С Циклопами

не вышло – так что, теперь освобождать их?

– А если даже так…

И вечная пауза, в которую ни один из нас не решается

вставить слова, пока не подает голос Зевс – выражая глав-

ное и самое трудное:

– Нужно что-то делать с этим серпом.

После этого молчали уже все.

Арг поманил меня из наполненной чавканьем и сопе-

нием темноты незадолго до рассвета. Похрюкал виновато о

том, что вот оно как бывает… и что барана бы, да, и вина…

Потом наклонился и протянул шлем.

Суровое порождение черной бронзы с невысоким

гребнем и искусно сделанными нащечниками. По поверх-

ности разбегались узоры – взвивались языки пламени, из-

вивались змеи, обольстительно и жутко улыбались чьи-то

пасти, тянулись костлявые руки… Узоры менялись, и отто-

го смотреть на шлем можно было вечность.

– Для силы? – спросил я, безразлично оглядывая дар.

– Куды для силы! Для имени. А то какой ты невидим-

ка, если – видно…

316

Сказание 8.

О родственных чувствах и пользе

исчезновений

Вчера о шапке-невидимке

ты прочитала сказку мне,

о мальчике и поединке

с драконом в сказочной стране.

С. И. Кирсанов.

В черных складках ночи сладко мне

Невидимкой реять в тишине,

В. И. Иванов.

Человек может стать тенью – и его не будут видеть

люди, но будут – боги.

Бог может стать невидимым, но и его будут видеть

боги. Лишь одно делает равно незримыми друг для друга – и

богов, и людей.

Черная, взлелеянная молотами Циклопов бронза мо-

его шлема.

Скованная песня.

Закаленный ужас.

Мой символ – где он сейчас, символ? Там же, где нынче

скипетр-двузубец, и колесница, и алые плоды гранатов…

Не со мной.

Видимо, выполняет то, для чего его сковали. Делает

кого-то незримым. Ужас внушает.

Шлем Владыки Подземного Мира, шлем Аида-

невидимки…

317

– Невидимки? – грохочет память голосом Бронта. – А

чой-то тебя видно?

Таращит круглый глаз Арг. Стероп ковыряет в зубах

– ему до Тартара, видно меня или нет, ему б барана и вина

пару пифосов, только чтобы пифосы побольше.

Отражение в черной воде устало качает головой в

ответ на голоса Циклопов. Могли бы и понять. Видно – по-

тому что я здесь. Уйду – станет не видно…

– Как – не видно? – пучит глаза воображаемый Бронт.

– Для всех?

Арг мычит и мотает лохматой башкой. Стероп за-

мер с пальцем во рту.

Как так бывает – не видно для всех?!