Елена Кисель - Аид. Любимец судьбы

слова женщины.

Война вскакивает с яростным воплем, подхватывает

какое-то копье и опять идет в атаку на мудрость – попытка

за попыткой, смешно смотреть…

Нефела хохочет. Хихикает в кулачок златоволосая

нимфа, пробегающая двор с амфорой. У котла булькает от

смеха сатир – котел, кажется, тоже булькает… от смеха.

Во всем дворе невеселы только я и Ананка.

– Они меняются ролями , – шепчет Судьба. – Воин

слишком уверен в том, что он воин, а потому начинает

играть. Мальчик воюет, как воюют мальчишки, но он уже

воюет, а не играет.

– Промахос изменила своей мудрости. Взгляни – она

бьет беспечно. Рано или поздно она пропустит его удар.

– И ударит его в ответ по-настоящему, невидимка.

322

– Да. Ударит по-настоящему.

Во дворе юность бросается в атаку на мудрость, безу-

мие – на опыт, упрямство – на хладнокровие.

Во дворе бьется недавно родившаяся война – и Ананка

не смеет спрашивать меня, что ж я там такого вижу в неуклю-

жих движениях мальчишки, который вместо погремушки в

первый же день после рождения взял в руки меч.

Мой, между прочим, уволок.

– Ты… ты!

Война страшна. Летит, глаза незрячи от ярости, ору-

жие полосует воздух, представь на месте воздуха воинов – и

поймешь, как будет биться этот сын Зевса, когда вырастет.

Не только врагам – союзникам не поздоровится: со

всех сторон тела…

– Ах… паршивец!

Натиск взял свое над опытом – на миг. Искусность

проиграла силе. Беспечность обернулась промахом, и вот

уже Афина держится за плечо, в глазах – непонимание, пе-

плос – прорван… Струйка ихора бежит по руке. Серые глаза

медленно темнеют от гнева, подбородок грозно опускается

вниз – и удар без промедления. Ответный. Настоящий, ко-

торый не остановишь щитом.

Будь мальчишка смертным – хоронить было бы нечего.

Арес покатился по плитам двора колючим колобком –

волосы-иголки так и замелькали. Поднял лицо, глядя на сестру.

Засмеялся разбитыми губами – со злобным счастьем.

– Я ж говорил – ты девка!

Промахос двинулась было к нему, но тут во дворе

показалась Афродита, помахала рукой.

– Афи-и-и-и-ина-а-а! – призывно раскатил двор. – Мы

с Гестией жде-о-о-м!

Гелиос придержал свою колесницу, отвлекшись

от сплетен с богиней облаков: нужно было послать вниз

побольше лучей, чтобы они запутались в золотых кудрях

323

Киприды. Завздыхал сатир возле своего котла, закапал в

котел слюнями.

Афина махнула в ответ.

– Иду! – крикнула и отправилась к богине любви, не

взглянув больше на брата. Афродита что-то спросила у до-

чери Зевса, потом повернулась и кокетливо помахала Аресу

– прежде чем исчезнуть.

Маленький бог войны отмер только через минуту

после этого жеста.

– Тебя она не поприветствовала, – шутливо укорила

Ананка.

– Поприветствовала.

– Она же тебе не махала.

– Зато поежилась.

В понимании Афродиты я – «бррр», поэтому других

приветствий удостаиваюсь редко.

Под пальцами – все новое: капризно изогнувшийся

локон, срезанный с чьей-то головы, переплетающиеся цве-

ты – наверняка асфодели, что еще он может отображать,

этот шлем? Драконы. Кривой серп приготовился разить…

– Дядя! Видал, как я ее?

Больше первенцу Зевса делиться триумфом не с кем.

Мать не поймет и придет в ужас: «Ты опять кинулся на

Афину? Она тебя ранила? Ну конечно, ранила, ох, нужно

омыть раны, нужно залечить…»

Остальные Ареса уже успели возненавидеть.

– Угу.

– И… и как?

На губах – намек на улыбку, словно осадок на дне

амфоры.

– Бездарно дерешься.

– А вот и нет. Я дерусь изо всех сил. Значит, я дерусь

хорошо, понятно? А это у тебя твой шлем? Который сковали

Циклопы?

324

– Да. Хтоний.

Подземный – не помню уж, кто уронил. То ли

Посейдон, когда на узоры смотрел, то ли Гера визжала,

что такая дрянь только из подземного мира могла взяться.

Может, и Арг говорил что-то, мол, медь для сплава брали

из очень глубокой жилы, особой… Вцепилось слово в вещь

челюстями – и не отпускает.

– Он делает тебя невидимым?

– Он делает невидимым любого. И все, к чему ты при-

коснешься. Еще вселяет ужас в сердца.

Арес посмотрел на шлем в моих пальцах пренебре-

жительно. Фыркнул носом.

– Это же не оружие воина.

– Хочешь знать, за что этого мальчика так ненави-

дят? – поинтересовалась развеселая Ананка.

Деметре он заявил, что цветочки выращивать и дурак

сможет. Гелиосу – что ему нужно искать другого общества,

кроме своих жеребцов, а то «навоз и ржание – скучновато».

Гестию спросил, нет ли у нее какого-нибудь дела, а то она, кажется, вообще ничем не занимается. О Посейдоновом

трезубце выдал, что «ну, таким точно не промахнется». Не

испугался даже к Стикс подойти и поинтересоваться, поче-

му у нее такие тупые дети – в отца, что ли?

И таких фраз – по нескольку десятков каждому…

впрочем, Афродите, кажется, ни одной не перепало.

– А что – оружие воина?

Арес презрительно оттопырил губы.

– Ну, вот копье. Или меч. Еще палица, лук, праща,

дротик, – хмыкнул, скосился на шлем. – Молния еще или

трезубец.

Ноги у мальчишки напряглись – отскочить. Обычно

неумение держать язык за зубами я карал оплеухами.

– Да. Это все оружие воинов. Оружие силы. Оружие

войны. Это – нет.

325

Гера появилась во дворе, тревожно всматриваясь во

двор из-под ладони – искала «своего мальчика». Арес засо-

пел и попытался было схорониться за моей спиной, но вы-

летел оттуда как от хорошего пинка: Ананка расшалилась

не на шутку. Или просто не потерпела соседства.

– Арес! – Гера преодолела половину двора вихрем. –

Что ты делаешь в его обществе? Я тебе говорила… Ты опять

порвал хитон! А это ихор? Внутрь сейчас же! И если еще раз

услышу от няньки, что ты…

Видно, общение с Лиссой все же повлияло на сестру –

только проявилось это сейчас.

Арес закатил глаза и направился ко входу на женскую

половину, временами оборачиваясь и бросая подозритель-

ные взгляды за мою спину. Гера задержалась на миг дольше

– прожгла глазами:

– Оставь моего сына.

В ответ я прикончил очередной финик. Жена

Громовержца взмахнула гиматием, вернула себе надмен-

ность и царственную осанку и направилась удушать отпры-

ска любовью.

Булькал котел – густо, наполняя двор небожествен-

ным, крепким запахом баранины и лука. Сатир напевал

что-то бодрое – звал собратьев и нимф присоединиться.

Нефела и Гелиос в небесах разошлись: она погнала стада

тонкорунных облаков на юг, он колесницу – по извечному