Елена Кисель - Аид. Любимец судьбы

утюжит разделенную седой прядью бороду с потаенной ус-

мешкой – что, мол, невидимка, чего ты ждал? Что тебя тут

сходу – и в кандалы?

– А вымахал ты, однако, – слова доносились невнят-

но: зубы у Повелителя Времени были заняты барашком. –

Вблизи-то я так тебя и не видел… с дарами явился или так?

– Есть дары, ага, – проскрипел Эвклей, пропихнув в

себя огромный шмат еще большим куском лепешки. – Из

трофеев дары, а как же…

– Наше добро, значит, – добродушно хохотнул сидев-

ший по правую руку от Крона Менетий. Его разбойничья

330

рожа успела примелькаться в полусотне стычек, не меньше.

– Ушлый у тебя сынок, а? К кентаврам из Додонских Лесов

когда заворачивали… помнишь? Что угодно, говорят, де-

лайте, а только у них там этот – Черный Лавагет. Никуда не

пойдем!

Помню я разговор с этими кентаврами. Двух лун не

минуло.

Одно племя подчистую пришлось вырезать: слишком

ушлые попались. Потом уже к остальным явился, с обеща-

нием накормить их своими же хвостами.

Поверили, выходит.

– Сядем, говорят, на афедроны свои конские – и си-

деть будем! И ведь главное – сели… Эй, парень, почему не

пьешь? За братьев твоих и за тебя тост поднимем – празд-

ник! Или думаешь – отравим?

Я принял чашу (да какая чаша, это ж чан купальный!)

Молча поднял – чтобы по-детски щербатый молодой месяц

отразился в вине. Пригубил – за братьев и себя.

– Без желчи, – заржал Менетий, сквозь разрублен-

ную губу у него просвечивал наполовину отбитый зуб.

Кажется, я и отбил, кстати, полста лет назад. – Да ты до

краев, до краев пей! Смотри, как воду глотает. Молодцы

у тебя сыновья, Временщик, а? Один – орел, всех тварей

наших пораспугал, второй… непуганых поспаивал. Ну и

старшенький – стервят…

Осекся под взглядом Крона, замахал рукой, забулькал

вином и побрел, пошатываясь, от костра. Что-то насвисты-

вая сквозь выбитые зубы.

– Дурак он, – сказал Крон, усмехаясь в огонь. – Язык

без костей, в мыслях одно – как бы с кем сцепиться. А чтобы

правильно выбрать противника… Мать видал?

Вопрос был неожиданным – чуть ли ни не больше

всего остального.

– Нет.

331

– Давно – «нет»?

– Больше века.

– Ну и зря. А я вот видал. На краю света, где она сейчас

скитается. Совсем плохая стала. Про тебя что-то повторяла.

Хмеля от выпитого вина и без того было мало – стало

еще меньше, в огне померещились безумные глаза: «О-о,

сын мой, Климен!»

– И что с того?

– Тебе – может, и ничего. А я навестил. Про Филиру ей

рассказал – это из старших дочерей Океана, я на нее еще в

молодости глаз положил, думал в жены взять, потом увидел, как Рея танцует – и все, как отрезало. А тут встретил – и как-

то опять загорелось. Так эта гордячка от меня еще удрать

пыталась – кобылицей, вообрази. Ну, а я – тоже в коня и за

ней… сама же потом говорила, что жеребец. Ребенка роди-

ла: конечеловека, кентавра! Бессмертный кентавр, вообра-

зи, Хироном назвали. Рассказывал Рее – думал, ревновать

будет, она после свадьбы все говорила, что ни с кем другим

меня делить не намерена. Не ревновала. Приноси, говорит,

сюда сынка – я ему сказки буду рассказывать…

– Не забыл?

– Что?

– Сына проглотить не забыл? Или в Тартар его?

Повелитель Времени чуть приподнял брови, встреча-

ясь со мной взглядом.

В глазах не отражалось пламя костра – бесконечные ла-

биринты, тьма и безвременье, хоронящее в себе старый хлам.

Отец с сожалением и будто бы даже с ленцой отставил

чашу и недовольно проскрипел:

– Не терпится, значит? Молодость. Вам бы только во-

йны и поскорее. Ни вина выпить, ни на баб посмотреть…

Ну ладно, давай-ка подумаем.

Отобрал у Атланта вертел, на который тот как раз

собрался нанизывать очередную баранью тушу. Легко

332

разломил крепкий обструганный кол надвое. От остальных

отмахнулся с небрежной ухмылкой – мол, идите вы уже пи-

ровать к другим кострам, ко мне тут сынок нетерпеливый

заявился.

Острие кола прочертило на утоптанной каменистой

почве узоры легко, как в пыли.

– Ну, что у нас тут… Значит, сперва я вас опрокинул

на Полынном Поле. Потом вы меня век за нос водили с

Офиотавром – крепко водили, я уж и правда вас думал –

одним махом… Ну, войско я все-таки собрал…

Ветка полыни, кудрявая головка сына Геи, бесконеч-

ные волны войска, а над ним – три огромных глаза.

– А вы Циклопов выпустили. Вот не знаю, кто вам

так напомнил… Гея, что ли? Мать на меня зла. Значит, Зевс

выпустил Циклопов, они ему в благодарность молнии отко-

вали, Посейдону – трезубец, войско вы мое у Пенея опять

разворотили…

Для него это так все и выглядит. Циклопов выпустил

Зевс – самый могучий, тот, кому досталось самое страшное

оружие… Оружие войны.

О хтонии я направо-налево не распространялся.

– Это вы для меня неожиданно, правду говоря. Я уж,

когда понял, что открылся Тартар, думал – вы Сторуких

подняли, чуть животом не прихворнул. Ну, теперь-то я меры

принял – на тот случай, если вам все-таки хватит дурости…

На полную луну набегает тучка – выгибает край

загнутым острием. Палка в руках Крона рисует такое же на

земле, только – щербатое.

– А мне пришлось взяться за серп. Который мать из

себя выплавила, – Крон хрипло засмеялся, потирая руки. –

А вы ж, наверное, так и не поняли, чего добились, да? Я и в

тот-то раз…

Небо над головой содрогнулось от рева Эгеона, побе-

дителя в метании камней. Или от чего-то еще.

333

Крон Временщик, оскопивший когда-то Урана, сидел,

склонив набок голову, ухмыляясь в лицо отца, лишенного

власти.

– Да где вам, – шепнул он как бы про себя и бросил

через плечо: –Хочешь увидеть?

Видеть – это у меня пока получается неплохо.

Поднимаясь вслед за отцом от костра, я успел увидеть

Прометея, который уже подобрался к брату поближе и вел с

ним какую-то беседу – и получал столько же ответа, сколь-

ко от каменюки, на которой брат сидел. Еще видел Эвклея,

затеявшего с каким-то титаном соревнование в «кто кого

переест» – давние соперники, судя по тому, какая толпа

на зрелище собирается. Видел Атланта – как он тревожно

оглядывается в поисках дочерей.

А пока шел за Кроном к Офрису – еще больше насмо-

трелся: и пирующих, и соревнующихся, и тех самых дочерей

Атланта, которые уже успели очаровать какого-то дракона

и теперь обвешивали его ленточками. Видел скользящие

тени, тревожащие лунную ночь, – в небе и на земле.

Ананку не видел, но это как всегда. Эту – только слушать.

« Слушай, невидимка. Я тебя поведу…»

Пока что вел отец. Пинком в брюхо сдвинул с дороги