Елена Кисель - Аид. Любимец судьбы

Циклопам. – После того, что ты там, в пещере видел – мне боять-

ся? Да потому что только ты там умеешь слушать. И понимать.

Потому что только ты там не на месте. Потому что ты один…

Осекся, вытянул шею: кулак Эпиметея с хрустом

врезался в братов нос. Отлип не сразу. На месте носа обра-

зовалась вмятина, а Прометей пошатнулся, упал боком…

«Кончено! » – взревело несколько глоток. Но нет, титан

вскочил, раскачиваясь, будто перебрал, – чтобы тут же пой-

мать еще удар в глаз.

– …один понимаешь, что вы проиграете эту войну. Ты

один способен понять, что такое Серп Крона…

– Крайнее средство, – чуть было не ляпнул «мой про-

тивник», да Ананка вовремя подзатыльник отвесила.

– Крайнее, – согласился отец. – Край войны. Потому

что если не получится смять вас без него – я призову его, и

все закончится. Конец может быть только один, ты об этом, думаю, догадался. И что ты делаешь на их стороне? Ты же

никем там не дорожишь. Не ждешь наград. Не получаешь

удовольствия от битв. Неужто ты настолько глуп?

338

Прометей вдруг отбросил кулак своего младшего в

сторону и съездил ему со всей дури – ай да мирный прори-

цатель, аж ремни из бычьей кожи на костяшках треснули!

Эпиметей только глаза начал выпучивать – а довыпучил их

уже в небо.

– Нет. Я не глуп. Я просто очень мстителен.

Крон осекся с досадливой гримасой. Укусил губу.

Невовремя улетевшая от костра искра высветила глаза – и

страх в них, хотя нет, просто утонул в темноте взгляда ма-

ленький огонек…

Он честно промолчал все свои фразы, в которых убе-

ждал меня сменить сторону. Я промолчал все ответы о том,

что вот, не нужно глотать детей со скверным характером.

Прометей за это время успел подбить младшему бра-

ту глаз, а тот лишил его зуба. Смотреть на то, как крепнут

родственные чувства, собиралось все больше народу.

– Дураки, – ни к кому не обращаясь, шепнул Крон. –

Вещие… всегда нужно выбрать правильного противника…

Ананка одобрительно промолчала.

– Век, – сказал Повелитель Времени, но уже громче

и уже мне. – Ты пришел торговаться? Ни у кого из нас нет

армий. Я дам вам век до еще одной битвы. До того, как возь-

мусь за Серп. Век – день в день.

– Цена?

– Век – за вечность. Принесешь ответную клятву.

Поклянешься, что никогда не выступишь против меня ли-

цом к лицу. Не поднимешь руки.

– Клятва – чем? Какая?

– Настоящая. Тартаром. Этот всегда сумеет взять, что

ему принадлежит…

В противников на площадке будто кто вдохнул силы.

Закружились двумя пчелами над ароматным цветком – не

нанося ни удара, будто танцуя, только присматриваясь, об-

манывая друг друга, делая ложные выпады…

339

Теперь уже и Плеяды оставили дракона, вконец об-

мотанного ленточками, – сбежались посмотреть.

Офрис, крепость отца, озадаченно пыхтел гнилостью

в спину, поглядывал глазками пещер непонимающе: что

затеял Повелитель Времени?

« А ведь это так просто, невидимка. Это все проро-

чество. То самое пророчество, из-за которого он глотал де-

тей. Пророчество о том, что его свергнет сын. Он все еще

пытается перехитрить меня. Он задумался над тем, что вы

пропустили: почему все считают, что Уран говорил о Зевсе? »

«Но Зевс уже победил его однажды. Зевсу сковали

молнии…»

« Невидимка, когда же ты поймешь… Не молнии стра-

шат твоего отца. Не тот из сыновей, кто сильнее всех, а

тот, кто больше всех похож на него. Как все тираны, Крон

опасается подобного себе. Я никогда не рассказывала тебе, как долго он скрывался за спинами братьев, прежде чем на-

нести своему отцу удар? »

Повелитель Времени ждал моего ответа. Щурился в

небо. Ноги вытянул, чуть ли не ткнувшись подошвами сан-

далий в огонь, еще и откинулся, как только с чурбака не упал?

А пальцы левой руки полусжаты, будто готовы вот-

вот стиснуть стертую рукоять – если вдруг сын решит

ударить…

«Он решил, что пророчество обо мне?!»

« Ты был убедителен, невидимка. Ты так хорошо

научился внушать ужас. Радуйся – ты сумел внушить его

своему отцу, и теперь он готов на многое, лишь бы не встре-

чаться с тобой в битве ».

«На что быть готовым мне?»

« Клянись. Для тебя эта клятва ничего не значит. Я

сказала свое слово – у тебя другой противник ».

– Не поднимать на тебя руку. Не встречаться в битве.

Это все?

340

– Ну, за век передышки этого слишком мало, нет, что

ли? Хватит уже твоего… черного лавагетства. Иначе твоя

слава скоро сравняется со славой моего серпа, а это… – ус-

мехнулся, покачал в пальцах невидимую рукоять. – Чтобы

больше ни одного города. Ни селения. Чтобы и из песен вы-

ветрилось. Мне все равно, кто там займет твое место карате-

ля – Зевс или Посейдон. И плевать, чем будешь заниматься

ты – воевать или разъезжать послом… Но ни единого нале-

та. Ни пожара. Ну?

Маска с него сползала, как сырая глина – начинал

проступать тот, из дня освобождения. Печать безумия

мелькнула было – исчезла опять…

– Ну! ! – заревели зрители, и Прометей на площадке

рухнул подрубленным деревом – почти правдоподобно,

только в конце локтем подстраховался. Младший сын Япета

вскинул руки к луне, не подозревая, что победу ему пода-

рили из мудрости – пусть себе порадуется меньшой, раз уж

ему только это и осталось…

Крики, вой разочарования, хмельные песни, храп,

визг – затопили округу, аж к верхушке Офриса хлынули.

Мы с Повелителем Времени, сидя у костерка, вслу-

шивались в то, что было за звуками.

Он – в зреющее собственной груди ликование.

Я – в тихий, едкий смех Ананки за спиной.

Когда я наконец заговорил – тех, кто расслышал, ока-

залось немного.

Слушал Крон – не скрывая торжествующей ухмыл-

ки, как я клянусь никогда не встречаться с ним в бою лицом

к лицу и не поднимать на него руку.

Тартар слушал – этот наверняка, я же призывал его имя.

Пламя, небо – эти не в счет, хотя Уран потемнел и

будто бы даже опустился, когда пришел черед клятвы Крона.

«Мне ты не давал века, – мерцало многоглазое небо, – взял

серп и пошел лишать плодоносности. А с этими возишься…»

341

Еще была Ананка – эта веселилась и вовсю подсказы-

вала слова, когда я клялся во второй раз: в том, что Черный

Лавагет отныне исчезнет даже из песен…

Навсегда.

Век – за вечность.

«… а теперь, невидимка, – беги ».

Показалось, наверное. Клятва отзвучала, и праздне-

ство начало скатываться к заключению. Махать кулаками

или соревноваться в бросках копий больше не хотелось: хо-