Елена Кисель - Аид. Любимец судьбы

– Может, по голове его пристукнуть?!

– Да на нем шлем, и башка – твердыня крепче Офриса!

Сколько ему вчера по ней били…

– Т-тартар ему во все места! Говорили мне: не садись с

ним в колесницу!

– Мне кажется, впереди болота Гелеона. Там еще змеи

ядовитые и волки водятся…

– П-п-перестанут! !

Вспыхивают в кромешной тьме огоньки: желтые,

зеленые, всякие. Пятна плывут: ядовитыми кувшинками.

Биение упорных копыт смешивается с ликующим стуком

сердца: «А все равно будет!»

И почему-то с наглым голосом откуда-то сверху:

– А хотите, я его усыплю?

Ответа я не запомнил. Жаль. В бою могло бы приго-

диться: врагов распугивать ужасной бранью.

350

* * *

– Тише… тише, милый… тише.

Шепчет море. Припадает к многострадальному бере-

гу – краю изорванной войной земли. Утешает.

Щеки омывает чем-то холодным, с запахом то ли во-

дорослей, то ли нектара.

– Вот так… еще глоток… это ничего, ничего…

Море всхлипывает, испуганное: что сделали с люби-

мым берегом?! Рвется сгладить раны. Проливается внутрь

солоновато-вяжущей прохладой, внутри жжет, а море пе-

реворачивает нежными руками, гладит сотрясающуюся от

кашля спину, убирает со лба мокрые пряди…

– Все хорошо, милый… все хорошо.

Нет причин не верить морю.

Глаза открылись не сразу – но на удивление оба.

Утес. Невдалеке – стадий за десять35. Тот самый, па-

мятный, на котором клялись.

Противные, тягучие крики чаек.

– …это кончится?! Хуже твоего Ареса. К отцу на

Офрис в такой-то компании! Один лысый и вонючий, все

время жрет, второй – Прометей. Еще непонятно, кто хуже!

– И не говори, сестра. Зевс до сих пор весь черный, а

что с ним было, когда он узнал…

– Поди пойми, зачем он туда ездил! Договорился, небось…

– А кости ему Крон для отвода глаз переломал? Я лю-

блю его не больше твоего, но нужно же думать…

Чайки так не хмыкают. Так вообще может хмыкать

только…

Гера-то тут что делает?!

– Милый, ты очнулся! Как хорошо!

Небо и часть утеса закрыло собой улыбающееся лицо

Левки. Осунувшееся, белее морской пены, глаза – две тихие

бухты, пронизанные солнечными лучами…

35 Стадия – мера расстояния около 200 м.

351

Корабли можно ставить.

Ртом дернул – не больно. Поднял голову – загудела

растревоженным вулканом, грузом потянула назад на песок.

– К-хх-х…

– Это все целебный отвар. Стикс ведь дружна с чаров-

ницей подземного мира, Гекатой. Твои сестры предлагали

нектар и амброзию, но она сказала, что так будет действен-

нее, только вкус у него… милый?

– К-квадрига, хтоний… где?

Шум моря, покрывающего изысканными ласками

берег, почти проглотил тихое «вот скотина», сказанное го-

лосом Деметры.

Сама Деметра явилась на глаза тут же: руки в бока,

прическа на морском ветру превратилась в пшеничный

стог: сейчас солома по ветру полетит. Глаза – воспаленные, будто с недосыпа, по лицу – красные полосы.

– Она из-за тебя ночей не спала! На миг не отходила!

Гестия вчера ее оттащить пыталась – куда там! А ему ква-

дрига?! Гера являться на глаза не спешила, будто хтоний мой

прикарманила. Хмыкнула еще раз откуда-то сверху. Не мне,

а в небеса.

– Раз уж он очнулся – я пойду к мужу, сестра. Сообщу

новость. И отправлюсь на Олимп: сын без присмотра…

Но шагов по песку не слышно, как и шелестения

одежды: значит, с места не тронулась.

Я поморщился, приподнялся, опираясь руками (обе!),

вдыхая аромат морской соли. Грудь ничего – вздымается

себе, только будто панцирь тесный надели.

Точно: та самая бухта. Тот самый утес. Море. Песок.

Ложе из водорослей.

Хтоний лежал рядом.

– Вот твой шлем, – сказала Левка зачем-то. – Его с тебя

снял этот… Эвклей? Потом в неразберихе никому отдавать

352

не хотел, кричал, что знает какую-то братию, назад не до-

просишься. Но Афина с ним поговорила, и ей он его отдал…

а она положила сюда.

Еще и Афина. Решили всем Олимпом в бухту перее-

хать? – Кони твои в роще, – добавила Деметра. – Нимф из

нее выживают. К ним же боятся подходить – нрав в хозяи-

на! Гестия их как-то туда отвела, теперь носится: то к ним, то к Прометею этому, то к Зевсу или Посейдону…

Интересно – налезет хтоний на голову? Кажется же,

в два раза распухла, море в глазах цветет. Черным с алым.

Нет, это привычка, наверное.

– Сколько я…?

Гера отыскалась в стороне от сестры, как и подобает

жене Громовержца. Смотрела на меня, чуть скривив губы –

а может, на Левку, было не разобрать.

– Этот твой… друг, – еще одно царственное «хм», –

Гипнос, сын Ночи, свалился на нас позавчера. Расписал в

красках. Когда Зевс понял, куда ты влез… – чуть раздула

ноздри. – Гипносу хватило быстроты увернуться от мол-

нии. Правда, в отместку он разболтал всем – от Посейдона

до Стикс.

Стикс и без того знала. Кстати, она-то где?

– Всех вас нашли здесь: твой… распорядитель еще

стоял на ногах, Прометей лежал, а его брат бегал вокруг и

причитал. Этой парой занялась Афина – когда поняла, что

тебе и так уделяют достаточно внимания.

Левка потупилась под ее взглядом. Порозовела – мор-

ская пена в час заката.

Одно неясно, как четверка нас сюда вынесла?

Хотя… знала дорогу.

– Зевс… Посейдон?

– Пьет. Посейдон пьет, – отрезала Деметра. – Сначала,

как увидел тебя, чуть с ума не сошел. Рвался на Офрис

353

– перегрызть Крону глотку. Афина и Гестия его удержива-

ли. Гестия и сейчас успокаивает. Сначала сидела возле тебя.

Потом поняла, что подменять никому не надо – эта не уйдет.

Левка подала мне пропитанный травяным настоем

компресс (голове полегчало) и чашу с нектаром. Только

когда протягивал руку, понял, что лежу, укрытый чужим

плащом – плотным фаросом36. Посмотреть по вышивке –

пламя, алые бусинки каких-то ягод – работа Гестии.

Море напиталось от неба темнотой. Прихорашивалось

барашками волн, готовилось отражать звезды.

– Погоня…?

Левка прятала взгляд от сестер – так, будто это она

здесь была лишней. Деметра и Гера обе разразились плохо

слышной из-за морского шума тирадой: что-то о том, что

и без того забот хватало, так вот, полез, Зевсу пришлось с

сыновьями Стикс Кроновых лазутчиков усмирять. Ну, ко-

нечно, поехал Аид к отцу повидаться – жди беды: небось,

так разозлил старую сволочь, что можно и…

– Цыц… курицы!

Увидеть Деметру и Геру с оскорбленно приоткрыты-

ми ртами – а вот это даже лучше нектара.

Стикс, тяжело ступая по вязкому песку, подошла бли-

же. Села на корточки.

– Что скажешь, лавагет? Удалось хоть что-то?

– Век, – сказал я.

– А цена?

Я отмахнулся. Титанида усмехнулась. Углом рта – на-