Елена Кисель - Аид. Любимец судьбы

пути, на запад…

Пальцы скользили по черной поверхности – ужасаю-

щая красотой и искусностью ковка…

Прихотливые изгибы реки. Отроги гор. Пасть. Щит.

Клыки.– Это не оружие силы , – в голосе Судьбы больше не

было веселья. – Не оружие воина. Не оружие войны. Но ты

так и не сказал, что это.

– Оружие хитрости. Оружие лавагета. Оружие победы.

326

Пальцы вновь пошли по завитушкам на черной брон-

зе – молния, трезубец, меч Таната… серп.

Губы пошевелились, облекая в слова решение.

– Ты хотел меня видеть, отец.

* * *

– Ты хотел меня видеть, отец.

У подножия Офриса гулял отчаянный северный ве-

тер. Борей успел где-то основательно хлебнуть, теперь дул

во всю мощь, не считаясь с тем, что пора была летняя, когда

наливаются соком фрукты и распускаются самые яркие

цветы. Хмельной Борей горстями зачерпывал от костра гу-

стые смоляные клубы дыма – швырял в небо. Упрямо подво-

ровывал аромат жареной баранины, в равных пропорциях

мешал с запахами вина, дикого лука, пота, чьим-то пением, смехом – и разносил по всей Фессалии, аж до Олимпа со-

брался добросить, чтобы и там порадовались: вот, весело

живется в лагере Крона.

Кто-то ритмично и тяжело выбивал по дереву дикова-

тый ритм. В синих, разбавленных огнем сумерках свистели

копья и сорванные голоса вскрикивали: «Без промаха!» или

«Куды кидаешь, мазила?!» На залитой лунным светом пло-

щадке свились два мускулистых гиганта – срослись в борьбе.

Какой-то титан отвернулся от костра. Лениво бросил:

«Крон, это не твой старшой пожаловал?»

Второй чуть нагнулся вперед, к огню, и стало видно

его лицо: худое, остроскулое, будто неумелый скульптор

тесал, да позабыл сгладить углы. В черных кудрях опасной

змейкой путалась седина, и в бороде серебристая прядь

текла ручейком между двумя ровными черными берегами.

– А что, не видать, что ли? – голос оказался не гулким,

как я помнил, а высоким, сипловатым. Хотя, когда сидишь у

327

кого-то в брюхе – многое кажется иным. – А ну-ка двиньте

задницы, пусть парень обогреется. Эгеон, да хватит уже

лапы за бараном тянуть! Седьмого лопаешь! Или у тебя на

каждую руку – по брюху?

Сторукий исполин, сидевший в отдалении от костра,

гулко вздохнул и вернул золотистую от жира тушу на ме-

сто. Какой-то титан тут же принялся ловко оделять всех

сидящих мясом. Двое-трое сдвинулись в сторонку, и место

у огня нашлось не только мне, но и двум спутникам.

– Это с тобой Эвклей, что ли? – прищурился Крон,

когда распорядитель плюхнулся по правую мою руку. – А я

все думал – куда он из той ловушки делся. Я ж его не навсег-

да туда посадил – так, поучить, а то дерзок стал – спасу нет.

– Кому надо – тому дерзок, – буркнул Эвклей, кото-

рый уже успел уволочь к себе поближе целую баранью ногу.

Тартар знает, как он собрался ее сожрать и не лопнуть. Хотя

у Эвклея по этой части талант побольше, чем у отца, глотав-

шего собственных детей…

– А кто там второй?

Второй, слева, молчал и скорбно каменел лицом, и

Борей не решался швырять в него своими порывами – от

уважения к внушительности мины.

– Да это, вроде, сынок Япета, – сказал кто-то. –

Который вещий. А Япет разве не здесь?

– Прислал сказать, что не приедет, – голос, густой

как сливки, пролился от высокого и до крайности с

виду могучего титана со светлой бородой, аккуратно

собранной в косицы. У титана был вид семейственный и

основательный, стало быть – Атлант, который заявил о

своем выходе из войны и поселился где-то на краю света

с дочерьми-Плеядами.

А дочери, наверное, там, где слышен женский смех

и крики: «Поймала!» – «Майя, так нечестно!» – «А давайте

пойдем посмотрим драконов!»

328

– Праздник нынче, – Крон кивнул на подножие Офриса,

занятое гульбищами, кипевшее от спортивных игр, звеневшее

от диковатых напевов. – Самый долгий путь Гелиоса… самая

короткая ночь, то есть. Значит, самая дорогая. Вот и собра-

лись, почти все, отметить. Даже Паллант где-то тут бродит, о

своей женушке вздыхает – как бы ее на Олимпе кто не увел, а

то я слышал, у Зевса к этому способности, да?! Я-то думал, она

с тобой тут появится – с мужем повидаться лишний раз…

Прометей окаменел лицом особенно скорбно: в спут-

ники ему меня навязала как раз подземная титанида.

Эвклей-то навязался сам – едва я тайно взялся за сборы.

Распорядитель, сочно хрупая грушей, почесал лысину и заявил:

– В одиночку к Офрису, как же. Дурень.

И потопал собираться, то есть, искать самый засален-

ный хитон – «Чтобы аж кони от запаха быстрее бежали».

За время пути через Фессалию хитон малость проветрился,

но есть у меня нехорошие подозрения, что по дороге нас ни

разу не остановили именно из-за него.

А Прометея Стикс притащила к конюшне, когда я

уже четверку выводил.

– Он едет с тобой, – сказала голосом, леденящим, как

воды ее реки (хотя она и чашу с нектаром таким голосом

передать просит).

Слова будто пролились за шиворот Прометею, кото-

рый скрючился и виновато заморгал.

– Шутишь, – бросил я, не удивляясь тому, что титани-

де известен мой замысел.

– Он поедет с тобой к Офрису.

« Соглашайся, невидимка , – смачно посоветовала

Судьба. – И Деметру с Герой за компанию прихвати: если

уж брать с собой тех, кто тебя раздражает …».

Впрочем, нрав Стикс известен – спорь не спорь.

Упрямство Прометея тоже не сегодня – так завтра вос-

поют аэды.

329

– Колесницу пусть берет свою. Отстанет – ждать не буду.

Прометей не отстал. А уже когда устраивались на

ночлег, ровно на полпути, вдруг обронил глухо и не по-сво-

ему коротко:

– У меня брат там… младший. Эпиметей. Верен

Крону. Хочу поговорить… убедить… понимаешь?

– Дурень, – припечатал из темноты Эвклей, непонят-

но кого имея в виду.

Может, даже всех.

Прометей сидит и каменеет уже не лицом – взглядом.

Взгляд упирается в молодого титана, расположившегося

чуть поодаль от костра. Титан настойчиво ковыряет амфо-

ру с вином: все никак открыть сосуд не сподобится. Брат?

Какой брат? У титана куча братьев: Атлант вот, Менетий…

может, еще какие сыновья Япета. А больше нету. Ну, торчит

там какой-то рядом с сыном Крона. Ну, плечи широченные

тоже, глаза голубые, лицо широкое, волосы – пшеница, так

мало разве похожих титанов? Никаких других братьев

знать не знаю.

А сын Крона тем временем тоже хорош. Сидит –

пальцы на мече чешутся. Вся поза так и кричит: ну, где под-

вох-то? Не в гости – во вражеский лагерь приперлись!

А подвоха нет. Есть вроде как праздник. И Крон