Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Принц-полукровка [изд-во Махаон]

— Профессор...

Гарри подбежал к преподавательнице. Несколько нитей бесчисленных сверкающих бус зацепились за её очки. Она громко икнула, пригладила волосы, взялась за протянутую руку Гарри и встала.

—Что произошло, профессор?

— Ты ещё спрашиваешь! — пронзительно взвизгнула она. — Я шла по коридору, горестно размышляя об открывшихся мне мрачных видениях...

Но Гарри почти не слушал. Он лишь сейчас заметил, где они находятся: справа висел гобелен с танцующими троллями, а слева тянулась абсолютно ровная каменная стена, за которой...

— Профессор, вы что, пытались проникнуть в Кстати-комнату?

— ...и знамениях, кои... что?

Её глаза вдруг забегали.

— В Кстати-комнату, — повторил Гарри. — Вы пытались туда проникнуть?

— Я... надо же... не знала, что школьникам известно...

— Далеко не всем, — сказал Гарри. — А что случилось? Вы кричали... вас кто-то обидел?

— Меня... видишь ли. — Профессор Трелони, словно защищаясь, плотнее запахнула шали и подняла на Гарри глаза, сильно увеличенные линзами очков. — Я хотела... э-э... спрятать кое-какие... э-э-э... личные вещи... — И она невнятно забормотала про «злобные наветы».

— Ясно, — кивнул Гарри, поглядев на бутылки с хересом. — Но вам не удалось войти?

— Очень странно — комната ведь открылась, когда Гарри понадобилось спрятать учебник.

— Войти-то я вошла. — Профессор Трелони гневно воззрилась на стену. — Но внутри уже кто-то был.

— Да? Кто? — спросил Гарри. — Кто там был?

— Понятия не имею, — ответила профессор Трелони, от такой настойчивости немного оторопев. — Я вошла и услышала голос, хотя за все годы, что я прячу... то есть пользуюсь комнатой... такого ни разу не случалось.

— Голос? Что он говорил?

— Что говорил? Ничего не говорил, — сказала профессор Трелони. — Он скорее... вопил.

— Вопил?

— Торжествующе, — уточнила она.

Гарри впился в неё глазами:

— Мужской или женский?

— Могу только догадываться, но, пожалуй, мужской.

— И он чему-то радовался?

— Как сумасшедший, — презрительно ответила профессор Трелони.

— Как будто что-то праздновал?

— Совершенно верно.

— А потом?..

— Я крикнула: «Кто здесь?»

— А просто так вы не могли понять, кто это? — разочарованно поинтересовался Гарри.

— Мой Внутренний Взор, — с достоинством ответила профессор Трелони, поправляя шали и сверкающие бусы, — был устремлён на материи, находящиеся вдали от торжествующих воплей.

— Ясно, — кивнул Гарри; про Внутренний Взор профессора Трелони он слышал не раз и не два. — И этот человек назвался?

— Нет! — воскликнула она. — В глазах у меня стало черным-черно, и я вылетела из комнаты вперёд головой!

— И вы не видели, что к тому идёт? — не удержался Гарри.

— Нет, я же говорю, всё почернело... — Она замолчала и подозрительно уставилась на него.

— Я думаю, вам надо рассказать профессору Думбльдору. Он должен знать, что Малфой торжествовал... в смысле, что вас вышвырнули из комнаты.

К удивлению Гарри, профессор Трелони горделиво выпрямила спину и холодно произнесла:

— Директор дал мне понять, что желает сократить наше общение, а я не из тех, кто навязывает своё присутствие людям, которые меня не ценят. Если Думбльдор предпочитает не обращать внимания на предостережения карт...

Неожиданно её костлявые пальцы впились в запястье Гарри.

— Снова и снова, как ни раскладывай...

Она драматически выхватила из-под шалей карту и прошептала:

— ...башня, поражённая молнией. Катастрофа. Несчастье. И с каждым разом всё ближе...

— Ясно, — опять кивнул Гарри. — В общем... по-моему, вам всё же лучше рассказать Думбльдору про голос. И как всё потемнело, а вас вышвырнуло из комнаты...

— Ты считаешь? — Профессор Трелони задумалась, но Гарри видел, что ей страшно хочется снова поведать кому-нибудь о своём приключении.

— Я как раз иду к нему, — сообщил Гарри. — У меня с ним встреча. Можем пойти вместе.

— Раз так, хорошо, — улыбнулась профессор Трелони. Она наклонилась, подхватила бутылки и без лишних раздумий кинула их в большую сине-белую вазу в стенной нише. — Как мне не хватает тебя на уроках, Гарри, — задушевно произнесла профессор Трелони, вышагивая рядом с ним. — Конечно, ты никогда толком не Видел... зато был замечательным Объектом...

Гарри не ответил; в своё время ему страшно не нравилось быть Объектом её бесконечных трагических предсказаний.

— Боюсь, — продолжала профессор Трелони, — что наш коняга... прости, кентавр... полный профан в карточном гадании. Я спрашивала его — как ясновидящий ясновидящего, — не ощущает ли и он отдалённых вибраций грядущей беды. Но он буквально поднял меня на смех. На смех!

Она истерично повысила голос, и на Гарри ощутимо пахнуло хересом, хотя бутылки остались в вазе.

— Наверное, глупая лошадь слышала разговоры о том, что я будто бы не унаследовала дар моей прапрабабки. Завистники, дитя, кругом завистники... Знаешь, что я отвечаю таким людям, Гарри? Разве Думбльдор дал бы мне место педагога в нашей замечательной школе, разве доверял бы мне все эти годы, если б я не доказала своей полезности?

Гарри промямлил что-то неопределённое.

— Я хорошо помню нашу с ним первую встречу, — хрипло продолжала профессор Трелони. — Он был так потрясён, так потрясён... Я остановилась в «Башке борова»... Кстати, не рекомендую — клопы, мой мальчик... однако средства подходили к концу... да... Думбльдор оказал мне честь, посетил меня в моей скромной обители... задавал вопросы... признаюсь, вначале мне показалось, что он не слишком высокого мнения о прорицании... и вдруг, помню, мне стало как-то странно, я мало ела в тот день... а потом...

И тут Гарри стал слушать очень внимательно. Он знал, что было потом: Трелони произнесла пророчество, изменившее всю его жизнь, — пророчество о нём и Вольдеморте.

— ...нам самым беспардонным образом помешал Злотеус Злей!

— Что?

— Да; за дверью раздался шум, она распахнулась, и мы увидели на пороге тамошнего неотёсанного бармена, а с ним Злея. Злей понёс какую-то чепуху: якобы поднялся не по той лестнице... Но я-то сразу поняла, что он подслушивал мой разговор с Думбльдором, — Злей и сам тогда искал работу и, очевидно, рассчитывал узнать что-нибудь ценное! И знаешь, после этого Думбльдор вдруг переменился ко мне и пригласил преподавать! По-моему, Гарри, наглость и навязчивость молодого человека, не погнушавшегося подслушивать у замочной скважины, так разительно контрастировали с моей скромностью, моим смиренным дарованием, что Думбльдор... Гарри, мальчик мой?

Она оглянулась, только сейчас сообразив, что Гарри нет рядом; он остановился, и она успела отойти от него футов на десять.

— Гарри? — неуверенно повторила профессор Трелони.