Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Принц-полукровка [изд-во Махаон]

Гарри прибавил скорость; ветер свистел в ушах, заглушая и комментарии Смита, и крики толпы. Но Харпер по-прежнему был впереди, а у «Гриффиндора» — преимущество всего лишь в сто очков; если Харпер окажется первым, «Гриффиндор» проиграет... Харпер протянул руку к золотому мячику...

— Эй, Харпер! — в отчаянии крикнул Гарри. — Сколько тебе Малфой заплатил, чтобы ты сыграл вместо него?

Он не знал, что заставило его так сказать, но Харпер замешкался, неловко цапнул Проныру, не поймал и пролетел дальше. Гарри сделал рывок и схватил крохотный трепещущий мячик.

— ЕСТЬ! — заорал он, развернулся и ринулся к земле, держа Проныру высоко над головой.

Спустя несколько мгновений публика сообразила, что случилось, и над стадионом поднялся громкий рёв, почти заглушивший финальный свисток.

— Джинни, ты куда? — крикнул Гарри.

Вся команда бросилась обнимать его прямо в воздухе, но Джинни промчалась мимо и с чудовищным грохотом врезалась в комментаторскую площадку. Толпа завизжала, захохотала. Гриффиндорские игроки приземлились у обломков, под которыми слабо шевелился Захария Смит; Гарри услышал, как Джинни радостно говорит недовольной Макгонаголл:

— Забыла затормозить, профессор, извините.

Гарри смеясь высвободился из объятий и обвил рукой плечи Джинни, но сразу же отпустил и, избегая встречаться с ней взглядом, хлопнул по спине ликующего Рона. Забыв все распри, гриффиндорцы ушли с поля, держась за руки. Они победно потрясали кулаками и махали своим болельщикам.

В раздевалке они продолжали ликовать.

— Шеймас сказал, сейчас будем праздновать в общей гостиной! — в полной эйфории вопил Дин. — Пошли скорей, Джинни, Демельза!

Рон и Гарри остались в раздевалке вдвоём. Они уже собрались идти, когда на пороге появилась Гермиона. Она вертела в руках гриффиндорский шарф; вид у неё был расстроенный, но решительный.

— Гарри, я хочу с тобой поговорить. — Она набрала побольше воздуху. — Ты не должен был так поступать. Ты же слышал, что сказал Дивангард: это незаконно.

— И что ты сделаешь, выдашь нас? — негодующе спросил Рон.

— О чём это вы? — Гарри отвернулся, чтобы повесить форму и одновременно скрыть улыбку.

— Сам прекрасно знаешь! — пронзительно выкрикнула Гермиона. — За завтраком ты подлил Рону зелье удачи! Фортуну фортунату!

— Ничего я не подливал, — сказал Гарри и повернулся к ним.

— Ещё как подливал, потому всё и прошло хорошо, слизеринцы заболели, и Рон взял все голы!

— Я ничего никуда не подливал! — Гарри улыбнулся уже открыто. Он сунул руку в карман куртки и вытащил флакончик, который Гермиона видела у него в руках утром. Флакончик был доверху наполнен золотистой жидкостью, а пробка плотно запечатана воском. — Я хотел, чтобы Рон так подумал, — я затем и притворился у тебя на глазах. — Он посмотрел на Рона. — Ты взял все мячи, потому что был уверен, что тебе везёт. Ты всё сделал сам.

Он опять спрятал зелье.

— В соке ничего не было? — поразился Рон. — Но... хорошая погода... и Вейзи не смог играть... Мне правда ничего не подливали?

Гарри помотал головой. Рон изумлённо посмотрел на него, а затем круто повернулся к Гермионе и передразнил:

— За завтраком ты подлил Рону зелье удачи и поэтому он взял все голы! Съела, Гермиона? Я могу брать мячи без посторонней помощи!

— Я и не говорила, что не можешь... Рон, ты тоже думал, что тебе подлили зелье!

Но он уже вскинул метлу на плечо и прошёл мимо Гермионы к двери.

— Эмм, — во внезапно наступившей тишине промычал Гарри; он не ожидал, что его блистательный план так странно обернётся, — ну что... пойдём наверх, праздновать?

— Идите! — воскликнула Гермиона, моргая, чтобы прогнать подступившие слёзы. — А я ужасно устала от Рона. Не понимаю, в чём я еще провинилась...

И она тоже вылетела из раздевалки.

Гарри медленно побрёл к замку сквозь толпу болельщиков. Многие выкрикивали поздравления, но он чувствовал себя обманутым; ему-то казалось, что, если Рон выиграет, они с Гермионой сразу помирятся... Гарри не понимал, как — за давностью преступления — объяснить Гермионе, что она виновата лишь в том, что целовалась с Виктором Крумом.

На празднике в честь победы, который, когда появился Гарри, шёл полным ходом, Гермионы не было. Гарри встретили радостными криками и рукоплесканиями, окружили и принялись поздравлять. Он долго не мог отделаться от братьев Криви, желавших услышать поминутный отчёт о матче, и от девочек, усиленно трепетавших ресницами и смеявшихся над самыми скучными его репликами, поэтому далеко не сразу начал искать Рона. Наконец он вырвался от Ромильды Вейн, которая недвусмысленно намекала, что мечтает пойти с ним на рождественский вечер к Дивангарду, и, пробравшись к столику с напитками, столкнулся с Джинни. На плече у неё сидел пигмейский пуфка Арнольд, а у ног с надеждой мяукал Косолапсус.

— Ищешь Рона? — усмехнулась Джинни. — Вон он, противный лицемер.

Гарри поглядел в угол, куда она указывала. Там, на виду у всех, стоял Рон и так крепко обнимал Лаванду Браун, что было невозможно понять, где чьи руки.

— Такое впечатление, что он хочет съесть её губы, правда? — бесстрастно заметила Джинни. — Надеюсь, со временем он отработает технику... Отлично сыграли, Гарри.

Она похлопала его по руке — у Гарри внутри всё оборвалось — и пошла за усладэлем. Косолапсус потрусил за ней, не сводя жёлтых глаз с Арнольда.

Гарри отвернулся от Рона, который явно не собирался в ближайшее время выныривать на поверхность, и у него опять упало сердце: в закрывающемся отверстии за портретом он, кажется, разглядел пушистую каштановую гриву.

Он бросился к выходу, в очередной раз увернувшись от Ромильды Вейн, и оттолкнул портрет. В коридоре было пусто.

— Гермиона?

Он нашёл её в первом же незапертом классе. Она сидела на учительском столе, одна, если не считать стайки жёлтых птичек, с громким щебетанием выписывавших круги у неё над головой. Гермиона, очевидно, создала их прямо из воздуха. Гарри не мог не восхититься, что даже в столь трудную минуту она способна творить такие изумительные вещи.

— А, Гарри, привет, — сказала она надтреснутым голосом. — Вот, решила поупражняться.

— Да... э-э... красивые... — пробормотал Гарри. Он не находил слов и только смутно надеялся, что она всё-таки не видела Рона, а ушла из общей гостиной, спасаясь от шума. Но Гермиона неестественно тонко произнесла:

— Рон, похоже, веселится вовсю.

— Да? — делано удивился Гарри.

— Не притворяйся, что не заметил, — сказала Гермиона. — Он, в общем-то, не скрывался...

Дверь распахнулась, и, к ужасу Гарри, вошёл Рон; он смеясь тащил за руку Лаванду. При виде Гарри и Гермионы он охнул и застыл на месте.

— Ой! — вскрикнула Лаванда, захихикала и попятилась из класса. Дверь за ней захлопнулась.