Джоан Роулинг - Икабог [litres]

– Р-р-р-р, – снова произнёс он.

Потом с таким же невозмутимым видом отвернулся и доел грибы.

Тортвилльские пирожные уже успели оттаять. Икабог собрал их в свои огромные, как лопаты, волосатые лапы и молча протянул ребятам.

– Понятно, – сказала Марта, жадно глядя на сладкие Девичьи Грёзы. – Перед тем как нас съесть, он хочет хорошенько нас откормить.

И недолго думая схватила одно из пирожных и запихнула в рот. Потом ещё одно.

– Вкуснотища! – прошептала она, закатив глаза от наслаждения.

Наевшись сам и накормив людей, монстр аккуратно поставил корзины в дальний угол пещеры, погасил огонь в очаге и уселся на пороге. Снег снаружи продолжал мести. Вечерело.

Послышались протяжные, свистящие звуки, как будто кто-то набирал воздух в мехи огромной волынки… И вдруг раздалось пение. Икабог запел на каком-то своём, незнакомом людям, языке. В сумраке болот песня Икабога разносилась гулким эхом и затихала вдали. Четверо друзей молча слушали. Потом их начало клонить в сон, и один за другим они улеглись на шерстяную подстилку и крепко заснули.

Несколько дней Дейзи, Берти, Марта и Родерик не рисковали выходить из шерстяного «гнезда», ели продукты, которые Икабог приносил из брошенной повозки, и с любопытством наблюдали, с каким удовольствием монстр питается грибами. Даже оставшись одни, друзья старались говорить вполголоса – несмотря на то, что, всякий раз выходя из пещеры, Икабог заваливал выход громадным камнем, – боясь, что смышлёное чудовище, притаившись снаружи, может подслушать их разговоры.

Особенно много споров вызвал вопрос, какого пола Икабог – самец или самка. Дейзи, Берти и Родерик считали, что это самец, – из-за его низкого, хриплого голоса. Однако Марта, которая росла в деревне и, пока родители не умерли от голода, пасла овец, была уверена, что Икабог – самка.

– Посмотрите, – говорила она, – у неё растёт живот, а значит, скоро родятся детёныши!

Вдобавок ребята по-прежнему не могли понять, действительно ли Икабог собирается их съесть? А если так, то как им тогда защищаться?

– Думаю, пока нам это не угрожает, – успокоил Берти Дейзи и Марту, которые после жизни в приюте всё ещё были очень худыми. – Особенно вам. Посмотрите на себя, кожа да кости…

– Давайте сделаем так, – предложил Родерик. – Я зайду сзади, а ты, Берти, ударишь его в живот.

– Нам никогда с ним не справиться, – покачала головой Дейзи. – Он гораздо сильнее. Он легко ворочает огромный камень.

– Жаль, у нас нет никакого оружия! – вздохнул Родерик и с досады пнул ногой валун, закрывавший выход из пещеры.

– А вам не кажется странным, что всё время, пока мы здесь, Икабог питается одними грибами? Неужели вы не замечаете, что он только притворяется хищником, а на самом деле не такой кровожадный, каким хочет показаться.

– Но ведь Икабог таскает овец! – возразила Марта. – Если он не ест овец, откуда у него в пещере столько овечьей шерсти?

– А может, он просто собирает клочки шерсти, застрявшие на ветках и репейниках? – сказала Дейзи, взяв в руку пучок лёгкой, словно пух, овечьей шерсти. – Вы же сами видели, что в пещере вообще нет никаких костей – ни человечьих, ни овечьих. Если он не хищник, как это объяснить?

– А что за песню он затягивает каждую ночь? У меня от неё мороз по коже, – сказал Берти. – По-моему, в ней есть что-то кровожадное!

– Мне от неё тоже не по себе, – согласилась Марта.

– Интересно, о чём она? – спросила Дейзи.

Валун, закрывавший выход из пещеры, опять пришёл в движение. На этот раз кроме корзины грибов Икабог притащил с собой сырбургских сыров. Ребята сразу умолкли.

Как обычно, накормив пленников и поев сам, Икабог сложил корзины в угол, уселся на пороге и снова затянул свою заунывную песню.

Дейзи встала.

– Ты что? – испуганно прошептал Берти, хватая девочку за лодыжку. – Сядь сейчас же!

– Я попробую с ним поговорить, – решительно сказала девочка и, осторожно подойдя к монстру, села рядом.

Икабог шумно вздохнул, и снова послышались звуки, похожие на шипение воздуха в мехах огромной волынки.

– На каком языке твоя песня, Икабог? – спросила Дейзи.

Монстр удивлённо повернулся к девочке, не ожидая, что та подойдёт так близко, и долго её разглядывал. Дейзи даже подумала, что не дождётся ответа, но потом Икабог прохрипел:

– На икабожском…

– А о чём она?

– Это сказание о племени Икабогов… И о вас тоже…

– О людях?

– Да, о людях, – кивнул Икабог. – Это две истории в одном сказании. О людях тоже – потому что они грожались от икабогов.

Когда песня Икабога закончилась, Дейзи и монстр ещё долго молчали. Блеснули звёзды. Небо очистилось от туч. Засияла луна.

Майя Матросович, 10 лет, г. Санкт-Петербург

Нарядившись в новый ярко-апельсиновый костюм, очень довольный собой, его величество весело смотрел в окно на падающий снежок.

Иван Барышев, 9 лет, г. Курск

Монстр набрал побольше воздуха, чтобы запеть, но Дейзи недоумённо спросила:

– Грожались ?.. Ты, наверно, хотел сказать «рождались»?

– Нет, – возразил Икабог, хмуро взглянув на девочку. – Грожение – это не рождение. Совсем не то, что у людей. Так появляются на свет новые икабоги.

Осторожно покосившись на громадного монстра, девочка как можно вежливее сказала:

– Я подумала, что это что-то похожее.

– Нет, это другое, – повторил Икабог. – Рождение и грожение – совершенно разные вещи. Когда грожается новый икабог, его родитель умирает.

– Как умирает? Всегда?! – воскликнула Дейзи, удивлённая тем, что Икабог так спокойно говорит об этом.

– Всегда, – как ни в чём не бывало подтвердил монстр, благодушно поглаживая свой огромный живот. – Такова естественная природа икабогов. Это вы, люди, – такие странные! У вас детёныши живут с родителями. Никогда не мог понять, как это можно рожать детей, а потом жить вместе с ними.

– Но ведь это… – пробормотала девочка, – так грустно – умирать, когда рождается твой ребёнок!

– Совсем не грустно. Наоборот! – сказал монстр. – Для нас, икабогов, грожение – самое радостное событие в жизни. Это единственная цель всего нашего существования. Кроме того, во время грожения нашим детёнышам передается всё, что родители знают и чувствуют, все наши мысли и настроения. Вот почему для грожения так важно, чтобы в этот момент мы были радостными и спокойными!