Каури Лесса - Золушки нашего Двора

После завтрака невест и женихов развели по разным покоям. Встретиться они должны были теперь только у входа в главный храм Пресветлой, в народе любовно называемый 'Туфелька'. Название давалось неспроста — в алтаре, в золотой раке, хранилась одна из туфелек Богини. Сей чудотворный предмет имел обыкновение исцелять болезни, а, по сути, являлся одним из артефактов Вечной ночи, о чём знали лишь избранные. Бракосочетания королевских особ всегда проходили в 'Туфельке', и с течением времени храм оброс легендами, заслуженно приобретя славу народного любимца.

Поскольку собственных покоев у Бруни не было, принц уступил ей свои, а сам отправился готовиться к свадьбе в казармы. Из-за заморского происхождения принцессы Ориданы и близости 'Туфельки' к дворцу привычную ласурцам процедуру, во время которой жених верхом и в сопровождении шаферов и друзей встречал невесту на полпути от её дома к храму, изменили, однако оставив весьма существенный обычай одаривания. Вначале полагалось жениху одаривать невесту и подруг, затем, после церемонии, гостям — новобрачных и их родителей.

Стоя в окружении незнакомых фрейлин, улыбки на лицах которых казались наклеенными, Матушка наблюдала, как входит в покои принца полковник Торхаш в парадном мундире и со шкатулкой в руках, сопровождаемый рю Фринном и ещё одним, незнакомым ей офицером. Как следом впархивают Ванилла и Персиана, похожие на экзотические цветы в своих пышных платьях цвета молодой травы и вводят под руки... Пипа Селескина!

— Пиппо! — позабыв о фрейлинах, воскликнула Матушка, бросаясь к нему на грудь. — Пип, как я скучала!

— Девонька моя, — всхлипнул дядя, вытирая огромные слезы, — я так раз за тебя! Вот прямо ужасть как рад!

У входа стоял Веслав Гроден из Черных ловцов в новеньком, с иголочки, кадетском парадном мундире.

Судя по звукам с улицы, кортежи женихов уже выруливали к храму с тем, чтобы встретить там невест.

— Подарки от жениха, — полковник Торхаш улыбался одними глазами, и от его улыбки Бруни стало тепло на сердце.

Опустившись на одно колено перед ней, он приподнял крышку шкатулки. На белом бархате лежал... уже знакомый Матушке гарнитур из королевских опалов и брильянтов. Гарнитур, принадлежавший Её Величеству Рэйвин.

— Дайте-ка, я ей помогу! — воскликнула Ванилла и растолкала фрейлин, не обращая внимания на их гримасы.

Схватила колье и застыла в восхищении, разглядывая игру солнечных пятен, заключённых в лазурь камня, и радужные искры мелких бриллиантов. А затем вскинула изумлённый взгляд на Лихая.

— А куда камушек дели, Ваше Высокородие?

Лихо, поднявшись с колена, взглянул на колье и пробормотал:

— И действительно!

Кажется, Матушка впервые видела его таким растерянным.

Подлетевший рю Фринн, не церемонясь, сунул тяжёлую шкатулку в руки Ванилле и отобрал у неё колье.

— Там подарок, мой цветочек, — сообщил он ей, разглядывая одно из 'гнёзд', в котором отсутствовал средней величины камушек, — от Его Высочества с наилучшими пожеланиями тебе и ребёночку! — И, повернувшись к двери, вдруг взревел Железнобоком: — Королевского ювелира сюда! Ср-р-р-рочно!

Раскатистое эхо, видимо, достигло ушей ювелира в мгновение ока, поскольку совсем скоро высокий и сутулый старик в богато расшитом кафтане уже входил в покои Аркея и низко кланялся Матушке и присутствующим.

— Вот ведь какая оказия! — бормотал Пип, втиснувшийся в фрейлин, чтобы разглядеть ожерелье в руках рю Фринна.

Королевский ювелир, мастер Пекан Тонсин служил ещё родителям Редьярда.

— Позвольте мне колье, — мягко сказал он, забирая колье у подполковника. Взглянул на Бруни: — И колечко, Ваше Высочество!

— Ка-какое колечко? — заикаясь, спросила она.

И вдруг поняла! Прижала руки к груди, не собираясь отдавать тот единственный подарок от Кая, что пришёлся по душе и значил так много.

— Не отдадите, ну, я так и думал! — по-доброму улыбнулся старик. — Потому захватил замену!

Он достал из кармана камзола коробочку, в которой оказался опал подходящего размера. Отошёл к окну и спустя мгновение с поклоном вернул колье Бруни.

— Носите на здоровье, Ваше Высочество! Камни дивно идут вам! И колечко к ним подходит!

Источая улыбки, ювелир покинул покои принца, а Матушку вновь обступили горничные и фрейлины под руководством Катарины. Неутомимая горничная в праздничном белом платье с голубым воротничком, фартучком и кокетливым цветком в волосах с самого утра носилась по дворцу почище гончей из королевской псарни, организовывая приготовления к церемонии.

Краем глаза Бруни успела увидеть, как вспыхнула довольным румянцем Персиана, разглядев золотые монеты в немаленькой шкатулке, преподнесённой от имени принца Аркея неизвестным офицером, как Ванилла сунула свой подарок в руки Пипа, даже не заглянув внутрь, но схватилась за серьги с опалами и принялась вдевать их в уши Бруни. Как, бросив на Матушку вовсе не весёлый взгляд, вышел из покоев полковник Торхаш и увёл с собой мужчин. А затем её вновь взяли в оборот умелые руки горничных, раздевающие, одевающие, украшающие, причёсывающие. Невесомой паутинкой, лепестком чайной розы опустилось платье, вызвав восторженные шепотки и завистливые взгляды в толпе фрейлин. Поймав Ваниллу, оправляющую складки на её юбке, за руку, Матушка тихо попросила:

— Убери отсюда чужих, прошу! Но приведи Пипа и Веся. Я хочу побыть с семьёй.

— Ваше Высочество, время! — позвал кто-то из-за двери.

Ванилла вопросительно посмотрела на Бруни.

— Пожалуйста! — прошептала та одними губами.

— Прекрасные мои госпожи! — разворачиваясь, гаркнула Старшая Королевская Булочница, заставив фрейлин подпрыгнуть — чувствовалась ораторская школа мэтра Понсила. — Извольте выйти в коридор и разбиться на пары! Катарина, организуй нам с Её Высочеством кортежик, а не поросячье стадо!

— Слушаюсь, моя госпожа! — едва сдерживая смех, отозвалась первая горничная.

Вновь вошедший Пиппо застыл у двери, разглядывая племянницу. Платье делало её языком пламени — прекрасным, гибким и сильным. Сине-солнечные взблески опалов на груди и в ушах удивительным образом сочетались с его нежным оттенком.

— Бруни! — вытаращился из-за его спины Весь. — Бруни, какая ты... Какая!!!

— Какая? — улыбнулась она и раскрыла объятия двум самым дорогим, не считая Кая, мужчинам в своей жизни. — Идите ко мне!

Рыдающий Пип заключил её в объятия, и Весь прижался жарким боком, и Ванилька с Персианой, смахивая слёзы, попытались обнять всех сразу.

Несколько мгновений в комнате царила тишина, говорящая о многом и изредка прерываемая всхлипами. Матушка тоже прослезилась, но в груди росла и ширилась уверенность в том, что всё происходит, как должно: впервые с тех пор, как она попала во дворец, Предназначение коснулось её своим чёрно-белым крылом.