Микки Спиллейн - Охотники за девушками

Думай! Кто же видел ее мертвой? Никто. Это были только предположения. Затем, спустя семь лет, кто видел ее живой? Ричи Коул.

Конечно, он мог знать ее. Они были друзьями. Фронтовыми друзьями. Они работали вместе. Раз в году они встречались, чтобы поужинать и поговорить о старых временах. Черт, я сам делал это с Елк, Реем, Массоном и с другими. Смерть и разрушение, в которых ты принимал участие, можно было разделить только в беседе с друзьями по оружию. С ними ты не мог лгать. С ними ты по- новому все переосмысливал, удивляясь, что все еще живешь, и начинал ценить эту дружбу.

Коул не мог ошибиться. Он знал ее. Коул был профессионалом, как и Велда. Он искал меня, так как она рассказала ему, что я тоже профессионал. Он только взглянул на меня и разочаровался. Как бы там ни было, он не мог представить, что я сделаю это. Коул увидел горького пьяницу, потерявшего свое лицо, и умер, думая, что Велда тоже умрет. Ричи Коул совсем не знал меня. Он успел сказать магическое слово: «Велда»!

Как ты выглядишь после семи лет? Дьявол! Ты должна увидеть, как выгляжу я. Многое произошло за эти годы: что-то создавалось, что-то разрушалось. А что происходит с людьми, которые любят? Семь лет назад мы любили. Любовь. Буква Л. Были бы мы вместе и дальше?

Но, моя любовь, моя возлюбленная, сможешь ли ты взглянуть на меня после семи лет? Ты знала, кем я был. Но тот сильный, которого ты знала и любила, исчез, мое дитя, очень давно, и ты не сможешь его возвратить никогда. Черт, Велда, ведь ты должна была знать, что случится со мной. Ты достаточно хорошо меня знала. И это случилось.

Но ты все-таки обратилась ко мне.

Я не могу стать таким, как был. Или меньшим, или большим. Другого ответа нет.

Теперь у лифта дежурил другой человек. Я расписался в книге, кивнул ему и назвал свой этаж. Вышел на восьмом, наблюдая, как вырастала моя тень от единственной лампочки.

В руке у меня были ключи, но они мне не понадобились, так как дверь моя была широко и приветливо распахнута, свет зажжен.

В кабинете у себя я застал Арта Рикербая. Он протянул мне сандвичи, пиво и не заговорил, пока я не расправился с ними.

— Твой друг Нэт Дратмен дал мне ключ.

— Все в порядке.

— Я подергал его немного.

— Если бы он не почувствовал, что ты верный человек, ты бы не получил ключи. Не думай, что он простак.

— А я и не думаю.

Я встал, сбросил пальто и шляпу.

— Чем обязан посещению? Надеюсь, ты не сдишкам. нетерпелив?

— Нет. Терпение — это нечто наследст венное. Все, что я могу делать, — это направлять ситуации.

— Ладно, хватит.

— Сам знаешь, ты же полицейский.

— Был им давно.

Он посмотрел на меня со странной улыбкой.

— Нет. Сейчас. Все признаки налицо.

— А что тебе нужно здесь?

Он вынул из кармана конверт и протянул мне. Там была заполненная по всем правилам карточка. Я засунул ее в бумажник и убрал.

— Теперь я могу носить оружие?

— Легально, и в любом штате.

— Спасибо. Чего тебе это стоило?

— Ничего. Мне многие кое-чем обязаны.

— Они считают правильным разрешить мне снова носить револьвер?

— Нет никаких жалоб. А вот твое удостоверение.

— Оно не похоже на то, которое мне давали в прошлый раз.

— Дареному коню в зубы не смотрят, мой друг.

— О’кей. Спасибо.

— Не стоит.

— Почему?

Он снял очки, протер их и надел опять.

— Потому что я все выяснил о тебе. Ты собираешься делать что-то, чего я, возможно, не могу. Раньше или позже, ты назовешь мне убийцу Ричи, а это-то мне и нужно. В настоящее время, не вмешиваясь в твои действия, я буду делать все, чтобы поддержать тебя. Понимаешь?

— Думаю, да, — ответил я.

— Отлично. Тогда я подожду. — Он улыбнулся, но это была отнюдь не приятная улыбка. — Ты убийца, Майк. Ты всегда был убийцей. В каком-то отношении твои действия оправданны, но тем не менее ты убийца. Сейчас ты на охоте, а я собираюсь тебе помогать. Хочу попросить только об одном.

— О чем?

— Если ты найдешь убийцу Ричи раньше, чем я, не убивай его.

— Почему?

— Мне он нужен, Майк. Пусть он будет моим.

— А что ты сделаешь с ним?

Ухмылка Рикербая была дьявольской, я видел ее у других людей и никогда не предполагал увидеть у него.

— Быстрая смерть слишком хороша для него, Майк. Он будет гнить в камере смертников месяцами, медленно разрушаться с сознанием того, что вот-вот умрет. А затем его посадят на электрический стул и сильным зарядом сотрут с лица земли.

— Приятные мысли, — проронил я. — Хотя… Многие считают, что быстрое убийство — хорошая месть.

— О, нет, мой друг. Ожидание. Если даже знать заранее решение суда, то все равно ожидание и размышление в этой маленькой комнатке, где ты проводишь свои последние дни с сознанием того, что в нескольких ярдах находится электрический стул — это настоящая расплата. Я должен присутствовать на его казни, а он будет видеть меня и знать, почему я там. Когда он умрет, я буду удовлетворен.

— У тебя есть скверная черта характера.

— Это тебя не касается.

— Черт, нет, конечно.

— В один прекрасный день ты поймешь, что я имею в виду. Настоящее насилие — это не смерть сама по себе. Это предвкушение смерти.

— Кончай.

Рикербай улыбнулся, и постепенно ненависть, переполнявшая его, начала убывать.

На его месте я бы дрожал, как лист, а он спокойно потянулся за пивом и стал медленно прихлебывать.

— У меня есть кое-какие необходимые тебе новости, — сказал он.

Ожидая, что он сообщит, я прошел за стол, сел и выдвинул нижний ящик. Кобура еще была в порядке, хотя и пролежала там семь лет. Я снял пиджак, стряхнул его, опять надел.

Арт проговорил:

— Мне удалось разузнать о Джеральде Эрличе.

Я почувствовал, как участилось мое дыхание.

— Эрлич мертв, мой друг.

Я перевел дыхание, надеясь, что мое лицо не выдало меня.

— Он умер пять лет назад, его тело опознано.

Пять лет назад! Но ведь предполагали, что он умер во время войны!

— Его нашли с простреленной головой в Западной Германии. При нем были бумаги и статьи, свидетельствующие, что он прибыл из тюрьмы.

— Такую информацию вряд ли можно было получить из самой Германии, — сказал я.

Арт кивнул.

— Есть люди, которые расследуют такие дела.

У него опять были странные глаза.

— Эрлич имел значение, о котором мы и не догадывались. Он был ядром такой шпионской организации, какой еще никогда не существовало. Ее значение сохранялось даже после падения Третьего рейха. Эта жестокая организация, ее члены шли на сговор с любым правительством, способным, по их мнению, победить.

— Безумцы, — сказал я.

— Так ли?

— Они не могут выиграть.

— Но они могут принести невероятные разрушения.

— Так почему убили Эрлича?

Арт снова сел и знакомым жестом сложил руки.