Микки Спиллейн - Охотники за девушками

Они нашли меня в канаве. Я услышал, как остановился автомобиль, хлопнули дверцы и раздались голоса. Чьи-то руки резко поставили меня на ноги.

— Пьяный, — проговорил полицейский.

Другой развернул меня к свету.

— От него не пахнет. И рана на голове тоже, думаю; не от падения.

— Попал в переделку?

— Возможно.

В какой-то степени оба были правы. Два часа назад я был действительно пьян и похож на рычащего льва. Затем по комнате пролетела бутылка и лев исчез.

Сейчас внутри не осталось ничего, кроме ощущения подбитого и тонущего корабля.

Меня потрясли за подбородок.

— А парень, видно, грабитель. И ему кто-то подпортил дело.

— Из тебя никогда не выйдет сыщика, сержант. На нем дорогой костюм, который слишком хорошо сидит, чтобы быть с чужого плеча. И грязь совершенно свежая.

— О’кей, Делли, давай-ка проверим его бумажник, посмотрим, кто он такой, и заберем его.

Полицейский с низким голосом хихикнул и вытащил мой бумажник.

— Пустой, — сказал он.

«Черт, там ведь было две банкноты. Должно быть, хороша была эта ночь. Она стоила мне две сотни долларов».

Я слышал, как полицейский насвистывал «Мы поймали хорошую рыбку».

— Светский мальчик! Не похож он на такого. Хорошенько его шлепнули.

— О, Майк Хаммер. Вот указано в документе.

Чьи-то руки подняли меня и подтолкнули к машине. Ноги мои болтались, как подвески.

— Вы шутите, — сказал полицейский. — Кое-кому не понравилось бы, что вы чересчур много болтаете.

— Кому же, например?

— Капитану Чамберсу.

Теперь присвистнул другой полицейский.

— Я говорил тебе, что этот парень — хороший улов. Иди-ка в участок и спроси, что с ним делать.

Полицейский проворчал что-то и удалился. Я почувствовал, как меня втащили в машину и пристроили на сиденье. Дверь захлопнули, а другую открыли. Тяжелое тело плюхнулось на сиденье, и на своем лице я ощутил струйку табачного дыма. Меня стошнило.

Вернулся другой полицейский и сел позади меня.

— Капитан хочет, чтобы мы доставили этого типа к нему домой. Он поблагодарил меня.

— Ладно. Я всегда говорил, что покровительство капитана все равно что деньги в банке.

Машина тронулась. Я попытался открыть глаза, но это потребовало слишком больших усилий, и я закрыл их опять.

Жизнь медленно возвращается, и вместе с ней тупая боль, которая то отступает, то вновь надвигается. Свет слишком ярок, чтобы на него смотреть, и ты не можешь вынести ни звука. Тело устало, покрыто мурашками и ослабло от неподвижности.

Что-то заставляет тебя желать пустоты, мрака, но жизнь не позволяет возвращаться туда.

У меня было ощущение полной раздробленности. Мои кусочки собирались и складывались с большим трудом. Горло было мокрым и ватным.

Когда я раскрыл глаза, Пат протягивал мне сигареты.

— Закуришь?

Я отрицательно затряс головой. Его голос стал жестким:

— Ты бросил?

— Да-

— Когда?

— Когда иссякли средства.

— Но у тебя же хватало на выпивку?

Бывает, когда тебе вообще ничего не нужно — ничего ни от кого. Я нащупал ручки кресла и оттолкнулся от них, чтобы встать на ноги. Ноги и бедра дрожали от усилий.

— Какого черта меня арестовали? Что бы там ни случилось, мне это не нравится. Поддержи меня, дружище.

Его лицо было равнодушным.

— Мыс тобой давно уже не друзья, Майк.

— Ну, хорошо. Пусть будет так. Но где, черт подери, моя одежда?

Он выпустил мне в лицо струю дыма. Я бы ударил его, но мне нужно было держаться за спинку стула.

— На помойке, там же, где и ты должен быть. Но на этот раз тебе повезло.

— Сукин сын!

Он опять выпустил дым в меня, и я закашлялся.

— Ты всегда был сильнее меня, Майк, и я не мог справиться с тобой. Ну а сейчас ты в моей власти.

— Сукин сын! — повторил я.

Я увидел, как он подходил, но был не в силах двинуться. От его резкого удара я отлетел к стене.

Боли не было, только слабость в желудке, а затем рвота пополам с кровью из раны во рту. Я судорожно сжимался от каждого сокращения желудка, и когда все прекратилось, почувствовал облегчение, которое, наверное, приносит смерть.

Он заставил меня подняться и сесть на стул. Когда я пришел в себя, то сказал:

— Спасибо, приятель, запомню это.

Пат пожал плечами и протянул стакан.

— Вода, это успокоит твой желудок.

— Пошел к черту.

Он поставил стакан на край стола и направился открывать дверь на звонок. Вернулся он с какой-то коробкой.

— Новая одежда, одевайся.

— У меня не было новой одежды.

— А теперь есть. Можешь позже заплатить за нее.

— Я тебе заплачу…

Сделав попытку подняться со стула, как и в прошлый раз, я увидел подходившего Пата и не смог уклониться от удара.

Болели челюсти, болела шея. Ныл каждый зуб, а боль в голове, казалось, пульсировала возле каждого уха. Язык слишком распух, чтобы я мог заговорить, а открыв глаза, тут же вынужден был прищурить их.

Когда туман в голове прошел, постарался вспомнить, что случилось. Я сидел на кушетке, одетый в синюю морскую форму. Рубашка была белой и чистой, черный галстук. Ботинки тоже были новыми. Я чувствовал себя ребенком, открывающим новый и страшный мир муравьев после того, как он разорил муравейник.

— Очнулся?

Я поднял глаза. Пат стоял в проходе, а позади него парень, прижимавший к себе небольшой черный портфель.

Я не ответил, и Пат сказал:

— Осмотри-ка его, Лери.

Тот, к кому он обратился, вынул из кармана стетоскоп и повесил его вокруг шеи. Я начал приходить в себя.

— Все хорошо. Ты не так уж сильно бьешь. К чему тут медицина?

— Обычная процедура. Это Лери Снайдер. Он мой ДРУГ-

Доктор приставил стетоскоп к моей груди, и я не смог этому помешать, если бы и хотел. Осматривал он меня быстро, но тщательно. Затем закончил и спрятал стетоскоп.

Пат спросил:

— Ну?

— Его хорошенько отделали. Били кулаком. Удары жесткие. Другие кровоподтеки от какого-то тупого инструмента. Одно ребро…

— Ботинки, — перебил я его.

— Типичный запой, — продолжал он. — По всем признакам он далеко еще не в форме. Ты же знаешь, какие они после всего этого.

— Черт возьми, — сказал я, — почему он говорит обо мне в третьем лице?

Пат что-то проворчал и повернулся к Лери:

— Какие твои предложения?

— Ну что ты сможешь сделать с пим, — засмеялся доктор. — Они опять влипают, как только спустишь с них глаз. Купишь ему новую одежду, а он тут же обменяет ее на тряпье и на вырученные деньги опять напьется.

— Между тем я могу охладить его на денек.

— Конечно, сейчас он в порядке. Все зависит от личности.

Пат приглушенно засмеялся.

— Мне безразлично, что он будет делать, когда я дам ему уйти. Мне он нужен трезвый на час.