Микки Спиллейн - Охотники за девушками

Я для них — важная персона. Он знал, куда я направлялся. С тех пор как я начал работать, за мной был хвост. Теперь убийца не был уверен, что я не посвятил Лауру в свои дела. Еще одна проблема.

Она склонилась над осколками приемника, которые выудила из бассейна, с белым застывшим лицом. У нее дрожали руки. Дыхание было такое учащенное, будто бежала она, а не я.

— Майк, что это было? Пожалуйста, Майк?

Я положил ей на плечо руку, и она подняла ко мне лицо. Она уже владела собой.

— Это был выстрел, да?

— Верно. Из бесшумного пистолета.

— Но…

— Это уже второе покушение на меня.

Ты думаешь…

— Сейчас он удалился, успокойся.

— но кто это был?

— Я думаю, что это был Дракон, милая.

— Кто?

— Ты его не знаешь. Он опытный убийца. До настоящего времени не промахивался. Должно быть, у него на- чали дрожать руки.

— Господи, Майк, но это же безумие. Это абсолютное безумие!

Я кивнул:

— Ты бы никогда об этом не узнала, но сейчас у нас появилась настоящая проблема. Тебе нужна охрана.

— Мне?

— Все, с кем я соприкасаюсь, находятся в опасности. Лучшее, что мы сможем сделать, это вызвать полицию.

Она испуганно посмотрела на меня.

— Но я не могу… Я должна быть в Вашингтоне… О, Майк!

— В городе тебе будет неплохо, детка, но там ты тоже будешь в одиночестве.

Лаура задумалась.

— Думаю, ты прав. После того, как* убили Лео, полиция заставила меня держать оружие в каждой комнате.

— Можешь ли ты пользоваться им?

— Полицейский, которого ты видел прошлый раз, учил меня.

— А вне дома?

— В углу душевой спрятано короткоствольное ружье.

— Заряженное?

— Да.

— Ружье — это не пистолет.

— Лео показывал мне, как обращаться с ним. Мы охотились на другом конце поместья.

— И все-таки полицейская охрана будет надежнее.

— А нельзя ли обойтись без этого?

— Зачем же подставлять себя под удар?

— В городе у меня много всяких дел, Майк. На этой педеле созывается конгресс и еще конкурс на лучшую хозяйку в этом году.

— Это все ерунда.

— Возможно, но этого хотел Лео.

— Итак, после себя он оставил полно дел.

На лице у нее появилось болезненное выражение.

— Майк, я все же любила его. пожалуйста…

— Извини, крошка. Я не получил хорошего воспитания. Мы относимся к разным сословиям.

Она легонько прикоснулась ко мне холодными пальцами.

— Возможно, нет. Думаю, что на самом деле мы стоим друг к другу ближе, чем ты представляешь.

Я сжал ее руку. Лаура улыбнулась.

— Собираешься ли ты что-нибудь предпринять в связи с этим выстрелом?

— А надо?

— Тебе решать, это твоя область деятельности.

Я быстро принял решение.

— О’кей. Если этот тип имеет какой-нибудь разум, поймет, что мы не останемся неподвижными мишенями. С этого момента я сам стану за ним охотиться.

— Ты уверен, Майк?

— Уверен.

— Хорошо. Тогда давай займемся вещами Лео.

Она повела меня наверх в спальню, открыла стенной шкаф и вытащила оттуда небольшой сундучок. Я вывалил содержимое на столик.

— Когда думаешь об этом, становится страшно, как же на самом деле мало накопил человек за самые важные годы своей жизни. Он мог пройти всю войну, жить в чужих местах с незнакомыми людьми, выполнять трудную и непривычную работу и вернуться через столько лет с небольшим сундучком.

Я изучал каждую бумажку, чтобы ничего не упустить, внимательно рассматривал фотографии.

Лаура оставила меня одного, но запах ее духов оставался в комнате. Я слышал, как где-то внизу она говорила по телефону. Она все еще была под впечатлением от происшедшего, и хотя я не мог слышать ее разговора, чувствовал напряженность в ее голосе. Она вернулась через десять минут, села на край кровати и сидела там тихо, пока напряжение не спало.

Не знаю, чего я ожидал, но результаты оказались отрицательными. Из сотни фотографий половина была снята штабными фотографами, а остальные оказались обычными туристскими снимками, которые каждый солдат привозит домой со своими пожитками. Когда вы становитесь стары и толсты, можете убрать подальше эти воспоминания о тех временах, когда были молоды и стройны.

Лаура стояла за мной и наблюдала, как я складываю все обратно.

— Что-нибудь нашел, Майк?

— Нет. Здесь все житейское.

— Очень сожалею, Майк.

— Не сожалей. Если даже Лео и имеет какое-нибудь отношение к Эрличу, то у меня есть агент ФБР на тот случай, если кто-то объявится с этим известием. Жаль, что пришлось все это ворошить.

— Неужели? — засмеялась она.

Я взглянул в зеркало на туалетном столике.

— Тогда, может, компенсируешь неудачу?

Лаура стояла, высокая и прекрасная, вся в солнечном свете. Она скинула бикини и бросилась ко мне в объятия.

На Нью-Йорк спускалась дождливая ночь. Все бары были переполнены, и свободное такси стало роскошью.

В такую ночь хорошо думать. Можно наслаждаться особенной атмосферой в городе. Вы одни и все же не одни. Вокруг все лениво двигается, люди заняты своими делами, им не до вас.

Как часто мы гуляли с Велдой под дождем! Она была высокой, и наши плечи почти соприкасались. Мы шли нога в ногу, держась за руки. Я ощущал кольцо, которое подарил ей, а она улыбалась, потому что знала, что оно означало.

Где она теперь? Что же на самом деле произошло? В меня как будто вбивали маленькие гвозди, когда я вспоминал минуты, проведенные в палате Ричи Коула. Но могло ли быть все по-другому?

Семь лет назад, конечно, нет. Тогда у меня не могло быть пропитой насквозь головы. У меня был бы револьвер и удостоверение, которое открывало мне везде двери, и руки, которые могли кого-то уберечь.

А сейчас я почти ничто. Не совсем, потому что у меня был все-таки опыт многих лет и цель. Я постепенно возвращался в свое прежнее состояние. Но до тех пор, пока я буду еще оставаться таким, как сейчас, буду слабым противником.

Я должен был подумать. У меня все еще есть небольшое преимущество, но как долго оно будет продолжаться, трудно предположить. Итак, думай, Майк, старый вояка. Направь свои мысли в нужное русло. Ты знаешь, в чем разгадка. Ты это знаешь уже давно. Коул умер с ее именем на устах, и с тех пор она представляет разгадку. Но почему, почему?

Как она сумела остаться живой? Трудно скрываться семь лет. Это ведь так долго. Почему? Почему?

Думай, старина, думай. Рассмотри все возможности.

Дождь усилился, вода начала стекать со шляпы, просачиваясь за воротник, и вскоре я почувствовал неприятный холод на плечах.

Улицы стали пустынными, и снова ночь и город принадлежали мне. Я опять мог думать о Велде. Неожиданно она стала «делом», и странно было думать о ней, как о «деле». Нужно было быть холодным и логичным, иначе я приду к тому, с чего начал.