Агата Кристи - Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

— Значит, вы совершенно уверены, что последней была Кэролайн? Что же она там делала?

— Не знаю, — покачал головой Блейк. — Я стоял спиной к двери и разговаривал с Эльзой. По-моему, рассказывал ей, что некоторые растения, согласно старинным поверьям, полагается собирать только в полнолуние. А затем вышла Кэролайн, торопливым таким шагом, и я запер дверь.

Он замолчал и взглянул на Пуаро, который как раз прятал платок в карман. Мередит Блейк повел носом и с отвращением подумал: «Этот человек пользуется духами!»

— Вот теперь я уверен, — сказал он, — из лаборатории мы вышли в таком порядке: Эльза, я, Филип, Анджела, Эмиас и Кэролайн. Поможет это вам?

— Да, картина становится ясной, — ответил Пуаро. — Знаете, мне хотелось бы, чтобы вы собрали их всех здесь. Надеюсь, это не слишком вас обременит?..

— Слушаю вас.

Эльза Диттишем произнесла это с чисто детским любопытством.

— Мне хотелось бы задать вам один вопрос, мадам. — Да?

— После того как все было кончено, после суда, Мередит Блейк сделал вам предложение?

Эльза уставилась на Пуаро. Потом в ее глазах появилось презрение, даже скука.

— Ну сделал. А что?

— Вы были удивлены?

— Я? Не помню.

— И что же вы ответили?

Эльза рассмеялась.

— Что, по-вашему, я могла ответить? После Эмиаса — Мередит? Это смешно! А с его стороны глупо. Впрочем, он никогда не отличался умом. — Она вдруг улыбнулась. — Он хотел, понимаете ли, защитить меня, «заботиться обо мне», так он выразился! Он, как и все прочие, считал, что процесс был для меня тяжким испытанием: репортеры, улюлюкающая толпа, грязь, которой столь щедро меня поливали! — С минуту она сидела в раздумье. А затем добавила: — Бедняга Мередит! Какой же он осел! — И снова рассмеялась.

Опять Эркюля Пуаро пронзил проницательный взгляд мисс Уильямс, и снова ему показалось, что годы куда-то испарились и он превратился в робкого, пугливого мальчишку.

Ему хотелось бы задать один деликатный вопрос, объяснил он.

Мисс Уильямс выразила желание узнать, что это за вопрос.

— Анджеле Уоррен еще в младенчестве, — медленно, тщательно подбирая слова, заговорил Пуаро, — была нанесена травма. В своих записях я дважды столкнулся с упоминанием этого факта. В одном месте говорится, что миссис Крейл швырнула в нее пресс-папье, в другом — что ударила девочку кочергой. Что же произошло в действительности?

— Я никогда не слышала о кочерге, — тут же ответила мисс Уильямс. — Это было пресс-папье.

— Кто вам сказал?

— Сама Анджела. Она рассказала мне об этом вскоре после моего появления в Олдербери.

— Будьте добры как можно точнее передать, что она вам рассказала.

— Она дотронулась до своей щеки и сказала: «Это сделала Кэролайн, когда я была еще совсем маленькой. Она бросила в меня пресс-папье. Но, пожалуйста, никогда про это не говорите, потому что она очень расстраивается».

— А сама миссис Крейл упоминала об этом?

— Только косвенно. Она считала, что мне эта история известна. Я помню, как однажды она сказала: «Я знаю, вы считаете, что я слишком балую Анджелу, но, видите ли, я постоянно испытываю чувство вины, которую ничем нельзя искупить». А в другой раз она сказала: «Знать, что ты на всю жизнь изувечила человека, — это самая тяжкая ноша, которая только может быть».

— Благодарю вас, мисс Уильямс. Это все, что я хотел выяснить…

— Я не совсем понимаю, мосье Пуаро, — резко отозвалась мисс Уильямс. — Вы показали Карле мое письмо?

Пуаро кивнул.

— И тем не менее вы продолжаете… — Она недоуменно умолкла.

— Уделите мне еще пару минут, — попросил Пуаро. — Представьте: вы проходите мимо лавки торговца рыбой и видите на прилавке с десяток рыб. Вы ведь уверены, что все это настоящие рыбы, не так ли? А ведь одна из них может оказаться подделкой.

Мисс Уильямс с горячностью возразила:

— Вряд ли, во всяком случае…

— Вряд ли? Нет, вполне возможно — однажды мой приятель показал мне чучело рыбы (он их неплохо делал, должен сказать) рядом с настоящей рыбой… Ну а если бы вам довелось увидеть в декабре вазу с цветами магнолии, вы бы решили, что цветы искусственные, а они могли оказаться и настоящими — если их самолетом доставили из Багдада.

— К чему вы мне все это говорите? — уже довольно сердито спросила мисс Уильямс.

— Чтобы объяснить, что мы часто видим то, что ожидаем увидеть, а не то, что есть на самом деле…

Пуаро чуть замедлил шаг, приблизившись к многоквартирному дому на Риджентс-парк.

В общем-то, по зрелом размышлении, у него вовсе не было никакого желания расспрашивать Анджелу Уоррен. С единственным вопросом, который ему было необходимо задать, лучше пока не спешить…

На самом деле его привела сюда обычная его неодолимая педантичность. Пять человек — значит, должно быть и пять вопросов? Чтобы во всем абсолютная гармония.

Ладно, он что-нибудь придумает по ходу дела.

Анджела Уоррен встретила его с заметным нетерпением.

— Выяснили что-нибудь? — спросила она. — Добрались до истины?

Пуаро часто закивал головой на манер китайского болванчика.

— Прогресс по крайней мере есть, — сказал он.

— Филип Блейк? — Она скорей утверждала, нежели спрашивала.

— Мадемуазель, пока я ничего не могу сказать. Эта минута еще не настала. Не откажите в любезности приехать в Хэндкросс-Мэнор. Все остальные уже дали согласие.

— А что вы собираетесь там предпринять? — чуть нахмурившись, спросила она. — Воссоздать картину того, что случилось шестнадцать лет назад?

— Не просто воссоздать, а прояснить, рассмотрев ее под несколько иным углом. Приедете?

— Приеду, — подумав, кивнула Анджела Уоррен. — Хотя бы ради того, чтобы всех снова увидеть. Кстати, увижу я их, наверное, под несколько другим (цитирую вас) углом, чем тогда, шестнадцать лет назад.

— И привезете с собой письмо, которое показывали мне?

— Нет, она написала его только мне, — нахмурилась Анджела Уоррен. — Вам я его показала только по необходимости, чтобы помочь прояснить дело, но позволить читать его чужим и малосимпатичным мне людям я не хочу.

— Но, может, вы все же рискнете довериться моим советам?

— Но зачем? Хорошо, я привезу письмо, но доверяться буду только собственным соображениям, которые, смею предположить, ничуть не хуже ваших.

Пуаро поднял руки, показывая, что сдается. Потом встал, намереваясь откланяться, но прежде спросил:

— Вы позволите мне задать вам один вопросик?

— Ну?

— В ту пору, когда произошла трагедия, вы читали «Луну и грош» Сомерсета Моэма [130] Моэм Сомерсет (1874–1965) — английский писатель, в романе «Луна и грош» поставивший проблему отношений художника и общества. , не так ли?

Анджела, опешив, вперилась в него взглядом.