Агата Кристи - Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

— Однако, мистер Редферн, ревность — это очень веский мотив, — возразил Вестон. — Ревнивая женщина может совершенно потерять контроль над собой.

— Но не Кристина! — убежденно воскликнул Патрик. — Еще чего! Это не она… Она страдала из-за этого, согласен… Но… Но она… не способна на ярость!

Пуаро удовлетворенно кивнул головой. «В ней нет ярости» — вспомнил он слова Линды Маршалл. Да, именно так.

— Наконец, это абсурд, — продолжал Патрик Редферн. — Арлена была вдвое сильнее Кристины. Кристина не смогла бы задушить и маленького котенка, а тут женщина, да еще такая крепкая и ловкая! Ну, и Кристина ни за что бы не спустилась на пляж по лестнице. Она страшно боится высоты. И вообще… Нет! Говорю вам, это полный абсурд!

Полковник Вестон подергал мочку уха.

— Допускаю, — сказал он. — Версия действительно не самая удачная. Признаю. Но поймите: в первую очередь мы должны принимать во внимание мотив. — Он вздохнул и добавил: — Мотив и возможность совершить преступление.

Когда Патрик Редферн вышел из комнаты, Вестон с хитрецой улыбнулся и проговорил:

— Я решил пока не сообщать парню, что у его жены есть алиби. Хотел послушать, что он скажет. Здорово его проняло, а?

— Его доводы были не хуже любого алиби, — тихо заметил Пуаро.

— Вы правы! Где уж ей такое учинить — у нее и силенок не хватило бы. Капитан Маршалл — другое дело. Но, похоже, и он ни при чем.

— Прошу извинить, полковник, — вежливо кашлянув, вмешался инспектор Колгейт. — Мы уже обсуждали алиби капитана Маршалла, но если учесть все возможные варианты, то… видите ли, письма он мог заготовить заранее.

— Дельное замечание! — согласился Вестон. — Надо будет прове…

Он оборвал себя на полуслове, так как в комнату вошла Кристина Редферн.

Как всегда, спокойная и сдержанная. На ней была белая теннисная юбка и голубой пуловер. Этот наряд очень ей шел и оттенял ее изящную, несколько анемичную [184] Анемичный — малокровный, бледный, болезненный. красоту. «Однако, — подумал Эркюль Пуаро, — по ее лицу не скажешь, что она какая-то размазня. Похоже, у нее имеются и решимость, и отвага, и рассудительность». Он одобрительно кивнул головой.

Полковник Вестон подумал: «Симпатичная женщина. Несколько блеклая, но все равно слишком хороша для этого влюбчивого осла. Что ж, парень молодой. Кто из нас хоть раз в жизни не терял разум из-за какой-нибудь красотки…»

— Садитесь, пожалуйста, — сказал он. — Мы должны соблюсти формальности, всего лишь формальности, в частности выяснить, чем занимались постояльцы отеля сегодня утром. Эти сведения необходимы для следствия.

— Понимаю, — уверенно, без колебаний ответила Кристина Редферн. — С чего я должна начать?

— С самого утра, мадам, — сказал Эркюль Пуаро. — Вы поднялись с постели, привели себя в порядок и… что дальше?

— Минутку… Надо немного подумать… По пути на завтрак я зашла к Линде Маршалл, чтобы предложить ей вместе со мной отправиться в бухту Чаек. Мы условились встретиться в десять тридцать в холле.

— Вы не купались перед завтраком? — спросил Пуаро.

— Нет. Я решаюсь на такое крайне редко, — ответила она с улыбкой. — Я люблю хорошо прогретую воду. Я ужасная мерзлячка.

— А ваш муж купается по утрам?

— Да. Почти каждый день.

— А миссис Маршалл?

Голос Кристины Редферн тут же изменился, став резким и холодным.

— О нет! Миссис Маршалл была из тех особ, что появляются на людях только к полудню.

— Извините, мадам, — кающимся тоном сказал Пуаро. — Я вас прервал… Вы сказали, что вошли в комнату Линды Маршалл. Который был час?

— Сейчас вспомню… Половина девятого… Нет, наверное, чуть больше.

— Мисс Маршалл уже встала?

— Да. Она даже выходила.

— Выходила?

— Да. Она сказала, что ходила купаться. — В голосе Кристины мелькнуло легкое замешательство, которое показалось Пуаро странным.

— А потом? — спросил Вестон.

— Я пошла на завтрак.

— А после завтрака?

— Вернулась в свою комнату за этюдником и альбомом. Потом мы вышли из отеля.

— С Линдой Маршалл?

— Да.

— И который был тогда час?

— Кажется, ровно половина одиннадцатого.

— Что вы делали дальше?

— Пошли в бухту Чаек. Вы ее знаете? Это такая маленькая бухточка на восточной стороне острова. Расположились там. Я рисовала, Линда загорала.

— И долго вы там пробыли?

— До без четверти двенадцать. В двенадцать я должна была идти играть в теннис. Разумеется, надо было приготовиться.

— У вас были с собой часы?

— Нет… Я спросила у Линды, сколько времени.

— Понятно… а что было после?

— Я уложила кисти и краски и пошла к отелю.

— А мадемуазель Линда? — спросил Пуаро.

— Линда? Она захотела искупаться.

— Вы расположились далеко от моря?

— У линии прилива, почти под скалами. Выбрали место так, чтобы я могла быть в тени, а Линда на солнце.

— Когда вы покидали пляж, Линда Маршалл вошла в воду? — продолжал уточнять маленький бельгиец.

Кристина чуть нахмурила от напряжения брови, пытаясь воскресить в памяти последовательность событий.

— Сейчас… сейчас… Она побежала по пляжу в сторону моря, я как раз закрывала этюдник. Да! Когда я взбиралась по тропинке на скалу, то слышала плеск воды.

— Вы уверены, что Линда вошла в море?

— Да, — ответила она, удивленно посмотрев на знаменитого детектива.

Полковник Вестон тоже бросил на него недоуменный взгляд, однако попросил:

— Прошу, миссис Редферн, продолжайте.

— Я вернулась в отель, переоделась и пошла на теннисный корт, где уже находились мои партнеры.

— Кто именно?

— Капитан Маршалл, мистер Гарденер и мисс Дарнлей. Разыграли два сета. Едва мы потом вошли в отель, нам сообщили о… о миссис Маршалл.

Эркюль Пуаро подался вперед.

— Понятно… вам сообщили… — сказал он. — И что вы тогда подумали, мадам?

— Что подумала? — повторила она, и на ее лице отразилось едва заметное замешательство. Вопрос явно был ей неприятен.

— Да.

— Что это… ужасно, — не сразу ответила Кристина Редферн.

— Вполне естественная реакция. Вас это потрясло. Понимаю, мадам. Но что это убийство означало для вас лично? — спросил Эркюль Пуаро.

Она бросила на него молящий взгляд. Знаменитый сыщик тут же все понял и поспешил уточнить свой вопрос:

— Я обращаюсь к вам, мадам, как к человеку умному и здравомыслящему, который умеет объективно смотреть на вещи. За то время, пока вы находитесь здесь, вы не могли не выработать свое мнение о миссис Маршалл, определить для себя, к какому типу женщин она принадлежала.

— Когда живешь в отеле, волей-неволей узнаешь людей и, естественно, как-то их оцениваешь, — последовал осторожный ответ.

— Разумеется, — согласился Пуаро. — Это неизбежно. Итак, я спрашиваю, мадам, вас поразила смерть Арлены Маршалл?