Жорж Сименон - Колебания Мегрэ

Тем не менее, вернувшись к себе в кабинет, Мегрэ решил пренебречь указаниями высокого начальства, тем более, что их никто и никогда в точности не выполняет. Прокурор умыл руки, но, если на авеню Шатийон завтра обнаружат труп, этот крючок первым же станет обвинять комиссара в бездействии.

Поскольку пришлось ловчить, Мегрэ делал это без особого воодушевления. Использовать Жанвье не было смысла: как ни странно, Мартон тотчас «вычислил» его в универмаге и понял, что за «страховой агент» побывал у него дома.

Из всех остальных инспекторов особым чутьем и расторопностью отличался Люка. Но у него был один недостаток: сразу было видно, каково его ремесло.

Комиссар выбрал молодого Лапуэнта: тот был менее подготовлен, не столь опытен, зато его нередко принимали за студента или молодого чиновника.

— Послушайте, дружок…

Комиссар долго и подробно объяснял ему задание, о котором и сам имел весьма смутное представление. Сперва сходить в универмаг, купить какую-нибудь игрушку, чтобы увидеть Мартона, но глаза не мозолить. Затем, во время обеденного перерыва, потолкавшись у служебного входа, последить за специалистом по электропоездам. Если необходимо, вечером возобновить слежку. После обеда отправиться на улицу Сент-Онорэ, заглянуть в магазин конфекциона.

— Откуда им знать, что вы еще не помолвлены.

Лапуэнт покраснел: комиссар почти попал в точку, официально о помолвке еще не было объявлено.

— Можете зайти и купить, скажем, ночную сорочку для невесты. По возможности, не слишком дорогую…

— А это удобно, подарить невесте ночную сорочку? — робко возразил Лапуэнт.

Каким образом побольше узнать о чете Мартонов и невестке, не выдавая себя, надо ещё подумать. После ухода Лапуэнта Мегрэ подписывал бумаги, письма, слушал отчеты инспекторов по делам второстепенной важности. Но все это время комиссара неотступно преследовала мысль о Мартоне и его жене. В душе Мегрэ смутно надеялся, что вот-вот зайдет Жозеф и скажет, что Мартон просит принять его. А почему бы и нет? Ведь накануне, когда комиссар был у шефа, Мартон ушел потому лишь, что ему следовало возвращаться в магазин. В таких заведениях с дисциплиной строго. Комиссару это было хорошо известно: первые два года он служил в отделе наблюдения за крупными универмагами. Он хорошо изучил их атмосферу, взаимоотношения, «правила игры», интриги.

Обедать Мегрэ пошел к себе, на бульвар Ришар-Ленуар, и наконец-то заметил, что уже третий день подряд ему подают жаркое. Тут он вспомнил о визите жены к доктору Пардону. Должно быть, она ожидала, что муж удивится перемене в их меню, и наверняка заранее припасла более-менее правдоподобное объяснение.

Никаких объяснений он от жены не потребовал, был с ней нежен, возможно, чересчур, и та с опаской поглядывала на мужа.

Разумеется, не все время комиссар думал о трио с авеню Шатийон. Он вспоминал о Мартонах и свояченице лишь иногда. Так бывает, когда тебе не удалось разгадать головоломку и ты вновь и вновь к ней возвращаешься. Разница лишь в том, что в данном случае элементами головоломки были человеческие судьбы. Не слишком ли он груб был с Жизель Мартон? Ведь, уходя, она чуть не расплакалась, у нее даже губы дрожали. Он не хотел этого. Такое уж у него ремесло — докапываться до истины. Признаться, модистка была ему симпатична, впрочем, как и ее муж.

Супружеским парам он всегда симпатизировал и огорчался, когда узнавал, что между мужчиной и женщиной, которые некогда были влюблены, возник разлад. Когда Мартоны работали вдвоем в Луврском универмаге и жили в скромной двухкомнатной квартирке над столярной мастерской, они, должно быть, любили друг друга.

Жилищные условия у них постепенно улучшились. После того как столяр уехал, они сняли еще и помещение на первом этаже, которое, по словам Жанвье, превратилось в уютный уголок, соорудили винтовую лестницу. Не выходя из дома, теперь можно было попасть с одного этажа на другой. Оба достигли, что называется, приличного положения, автомобиль купили.

Что-то тут было нечисто, это ясно. Но что именно? Ведь за все время работы Мегрэ в полиции он ни разу не встречал человека, который бы по своей воле пошел к психиатру и стал выяснять, в своем ли он уме.

Может быть, Мартону довелось прочитать какой-нибудь трактат по психиатрии, вроде того, что перелистал накануне он сам?

Комиссар отвечал на телефонные звонки, принял лавочницу, у которой украли товар, и направил ее к начальнику полицейского участка; зашел в комнату к инспекторам, по-прежнему сидевшим без дела. Но в мыслях он то и дело возвращался к обитателям дома на авеню Шатийон.

Лапуэнт не подавал никаких признаков жизни. Часов в пять Мегрэ вернулся к себе в кабинет и на желтой обложке папки принялся выстраивать столбики слов. Сначала написал: «разочарование», ниже — «комплекс неполноценности».

Термины эти Мегрэ использовал редко и относился к ним с опаской. Несколько лет назад у него под началом был один инспектор, выпускник университета, прослуживший на набережной Орфевр всего несколько месяцев. Теперь он, похоже, юрисконсульт. Он читал Фрейда, Адлера, некоторых других авторов, которые оказали на него столь значительное влияние, что он утверждал, будто с помощью психоанализа можно решить любую проблему.

Во время своей непродолжительной службы в уголовной полиции инспектор то и дело совершал промахи, за что получил прозвище «закомплексованный детектив».

И все же дело Ксавье Мартона было необычным, словно взятым со страниц книги, которую накануне читал Мегрэ с досадой и захлопнул. В книге много говорилось о крушении надежд и его воздействии на поведение индивида. Приводились примеры, которые вполне можно было отнести к Мартону.

Воспитанник приюта, свое детство он провел на бедной ферме в Солони среди недалеких и грубых людей, которые, застав его за чтением, вырывали у него из рук книги. Тем не менее, жадно и без разбору он читал все, начиная от популярных романов и научных трактатов и кончая работами по механике и сборниками стихов. Первого успеха он добился, попав в крупный универмаг, где поначалу выполнял самую незавидную работу.

Характерен один факт. Как только Мартону представилась такая возможность, то, в отличие от новичков, недавно приехавших в Париж, он оставил меблированные комнаты или жилище похуже того и снял отдельную квартиру. Правда, состояла она всего из двух комнат во флигеле с подержанной мебелью, без всяких удобств, зато он чувствовал себя в ней хозяином.

Социальное положение его улучшилось. Он уже предвкушал более-менее обеспеченное будущее мелкого буржуа и первым делом навел дома лоск. Эти действия Мартона комиссар объяснил бы комплексом неполноценности. Точнее, такова была реакция Мартона на этот комплекс. Ему необходимо было самоутвердиться. Доказать всем, что отнюдь не находится на самых нижних ступеньках общественной лестницы. И он стал трудиться изо всех сил, чтобы стать бесспорным авторитетом в своем деле. Разве не называл он себя мысленно «королем электропоездов»? Он стремился стать уважаемой личностью и стал ею. И когда решил жениться, то подыскал себе невесту из буржуазной семьи, дочь профессора, девушку образованную, с манерами, отличавшими ее от скромных подруг, Жизель.