Жорж Сименон - Колебания Мегрэ

— Надо бы выйти и убрать посторонних, — обратился к полицейскому комиссар.

— Я вам еще нужен? — спросил врач.

— Все данные о личности погибшего для выписки свидетельства о смерти вам сообщат позднее.

— До свидания, господа! Где меня можно найти, Буассэ знает.

Первой спустилась Жизель Мартон. Мегрэ сразу заметил, что на ней костюм, на руке — меховое манто. Она захватила и сумочку. Выходит, предвидела, что ее увезут. Успела даже подкраситься, правда, в меру. Выражение лица серьезное, сосредоточенное, она, видно, не вполне оправилась от шока.

На Дженни, которая появилась следом, было черное платье. Заметив, как одета сестра, смочив пересохшие губы, она спросила:

— Пальто взять с собой?

Мегрэ заморгал глазами. Лапуэнт внимательно наблюдал за ним: таким комиссара он еще не видел. Молодой детектив смекнул: дело не простое, шеф не собирается использовать обычные методы и не имеет ни малейшего представления о том, что именно надо предпринять.

Нервы у всех были так напряжены, что, когда Буассэ закурил сигарету, все облегченно вздохнули. Инспектор протянул пачку Лапуэнту, тот отказался, потом, взглянув на стоявшую в ожидании, словно на перроне вокзала, стараясь не смотреть на мертвеца, Жизель Мартон, произнес:

— Курите?

Та взяла сигарету. Полицейский поднес зажигалку, и модистка судорожно затянулась.

— Вы с машиной? — спросил Мегрэ у квартального инспектора.

— Да, придержал на всякий случай.

— Могу я ею воспользоваться?

Комиссар огляделся, чтобы не забыть ни малейшей детали. Он уже готов был дать обеим женщинам знак следовать за ним, но в последнюю минуту передумал.

— Минутку…

Он поднялся на второй этаж, где еще горел свет. Там были две комнаты, ванная, кладовая, куда были свалены чемоданы, старые саквояжи, портновский манекен. Прямо на полу стояли две старомодные керосиновые лампы и стопка покрытых пылью книг.

Комиссар вошел в первую, самую большую комнату. Двуспальная кровать. Судя по запаху духов, комната госпожи Мартон. Подтверждением тому и вещи в шкафу с отпечатком если не роскоши, то простоты и элегантности. На подставке с дюжину пар туфель.

Как и на первом этаже, постель не убрана. Небрежно брошены ночная сорочка и розовый пеньюар. На туалетном столике баночки с кремом, флаконы, серебряный маникюрный набор, в китайской вазе — заколки.

В другом шкафу — мужская одежда. Всего два костюма и спортивного покроя пиджак, две пары туфель и шлепанцы. Очевидно, на первом этаже шкафа не было, и Ксавье Мартон хранил свои вещи в комнате жены.

Комиссар заглянул в ящики, толкнул дверь и очутился в ванной. На стеклянной полочке три стакана, в каждом — зубная щетка. Следовательно, обитатели квартиры пользовались ванной по очереди. Смятые салфетки запачканы губной помадой, одна брошена на пол. На фаянсе и кафельных плитках пятна, похожие на засохшие следы рвоты.

Вторая комната с ванной не соединялась, попасть туда можно было лишь через коридор. Комната размером поменьше, оклеена голубыми цветастыми обоями. Беспорядка больше, чем в первой. Дверь шкафа не заперта. На пальто из твида этикетка нью-йоркского магазина. Туфель гораздо меньше — всего четыре пары, две из них тоже американского производства. На столе, покрытом вышитой скатертью, чего только нет: сломанный карандаш для грима, ручка, деньги, расчески, шпильки для волос, полуоблезлая щетка.

Мегрэ запомнил все, что увидел. Спустившись вниз, поморгал, уставясь в одну точку.

Выяснилось, что кухня на первом этаже, за перегородкой, поставленной в углу помещения, некогда служившего столяру мастерской. Провожаемый пристальным взглядом Жизель Мартон, комиссар толкнул дверь. Кухня оказалась тесной. Газовая плита, кухонный шкаф, выкрашенный белой краской, раковина, покрытый клеенкой стол. Вся посуда убрана на место. В раковине сухо.

Все, кто находился в помещении, заметил комиссар, застыли на месте, словно восковые фигуры.

— Встретишь господ из прокуратуры… — сказал он Лапуэнту. — Извинись за меня перед доктором Полем за то, что не дождался его. Пусть позвонит, когда закончит работу. Я тебе пришлю кого-нибудь на смену. Кого именно, пока не знаю…

— Прошу следовать за мной, — обратился он к женщинам.

У свояченицы был особенно испуганный вид. Судя по всему, ей не хотелось выходить из дома. Жизель, напротив, выйдя на улицу, спокойно стояла под дождем.

Полицейский прогнал зевак со двора, но те, сбившись в полукруг, собрались на тротуаре. Закрыв голову ядовито-лиловой шалью, все так же стояла старуха. Служащий метро нехотя отправился на работу.

На комиссара и его спутниц смотрели так, как всегда наблюдают за такого рода процессиями, одновременно интригующими и жутковатыми. Полицейский расчищал дорогу комиссару, шедшему следом за задержанными к автомобилю.

— Их арестовали… — произнес кто-то.

Закрыв дверцу, Мегрэ обошел вокруг автомобиля и сел рядом с водителем.

— В управление уголовной полиции.

Чуть забрезжил рассвет. Дождь принял свинцовый оттенок, небо из темного стало грязновато-серым. Автомобиль обгонял автобусы, не успевших как следует проснуться людей, спускавшихся в метро.

Фонари на набережной потускнели, стали различимы на фоне неба очертания собора Парижской богоматери.

Автомобиль въехал во двор. За время поездки женщины не обменялись ни единым словом. Дженни то и дело шмыгала носом, а однажды долго сморкалась. Когда она вышла из автомобиля, Мегрэ заметил, что нос у нее покраснел, совсем как у Ксавье Мартона во время первого его визита к комиссару.

— Прошу сюда.

Сопровождаемый обеими женщинами, комиссар поднялся по лестнице, ее в этот момент подметали, и, толкнув стеклянную дверь, поискал глазами привратника. Джозефа не было. Проводив женщин в кабинет, включил свет и заглянул в инспекторскую. Детективов было всего трое, причем никто из них ничего не знал по существу данного дела.

— Побудьте у меня в кабинете с этими дамами, — обратился он к Жанену. Затем повернулся к женщинам: — Садитесь, пожалуйста. Не желаете ли кофе?

Дженни не ответила. Госпожа Мартон покачала головой.

Мегрэ подошел к двери и, заперев ее изнутри, ключ спрятал в карман.

— Вы бы сели, — повторил он, — поскольку вам придется на какое-то время здесь задержаться.

С этими словами он вышел в соседний кабинет.

— Барон! Позвоните в кафе «Дофина». Пусть принесут большой кофейник… Черного кофе… Три чашки и булочки…

Тяжело опустившись на стул, стоявший у окна, снял телефонную трубку и узнал у диспетчера номер домашнего телефона прокурора. Тот, верно, только что поднялся с постели и, должно быть, одевался или завтракал. Однако к телефону подошел не секретарь, а сам прокурор.