Агата Кристи - Ночь без конца

Мне было очень легко заниматься любовью с Элли. Она была такая прелестная. По-настоящему прелестная и нежная. Просто иногда я ее побаивался, потому что она делала всякие вещи, а мне про это не говорила. И она знала много всякого, а мне и не снилось никогда, что она такое может знать. Но она меня любила. Да, она любили меня. Мне думается… временами… я тоже ее любил…

Я вовсе не имею в виду, что это хоть как-то было похоже на то, что с Гретой. Грета – женщина, которой я принадлежал, которая мною владела. Она была воплощенный секс. Я был создан для нее, и мне все время приходилось сдерживать себя. Элли была совсем другая. Знаете, я просто наслаждался, живя с нею. Да, это звучит ужасно странно теперь, когда я оглядываюсь назад. Я по-настоящему наслаждался, живя с нею вместе.

Я записываю это сейчас, потому что так я думал в тот вечер, когда приехал обратно из Америки. Я вернулся домой покорителем мира, получив все, чего так жаждал, несмотря на риск, несмотря на опасности, несмотря на то что пришлось совершить очень неплохое убийство, хоть я и сам это о себе говорю!

Да, это было коварно задумано; мысль об этом раза два приходила мне в голову, но ведь никто не смог ничего разобрать, так ловко мы это сделали. Теперь весь риск остался позади, все опасности позади, и вот он – я, иду вверх по дороге к Земле цыгана. Иду наверх, как когда-то, в тот день, когда впервые увидел на стене паба плакат и отправился взглянуть на развалины старого дома. Шагал наверх и свернул за поворот…

И как раз в этот момент – это случилось как раз в этот момент – я увидел ее. То есть я увидел Элли. Как только свернул за поворот в том опасном месте, где происходили несчастные случаи. Она стояла там , на том самом месте, где стояла раньше – в тени огромной ели. Точно так, как она стояла там, когда вздрогнула, увидев меня, и я тоже вздрогнул, увидев ее. Там, где мы с нею впервые взглянули друг на друга и я подошел и заговорил с нею, играя роль молодого человека, неожиданно, с первого взгляда, влюбившегося в девушку. И сыграл эту роль тоже очень неплохо! Ох, говорю вам, я прекрасный актер!

Но я никак не ожидал встретить ее сейчас. То есть я же никак не мог встретить ее сейчас, правда ведь?! Но я ее видел, смотрел на нее… И она смотрела – смотрела прямо на меня. Только вот – это-то как раз меня и напугало – это меня ужасно напугало. Это было, понимаете, так, будто бы она смотрит на меня, но меня не видит! То есть я хочу сказать, я же знал, что она не может стоять там. Я же знал – она умерла и тело ее похоронено на кладбище в США. Но все равно, я ее видел, она стояла под елью, и она глядела на меня. Да нет, не на меня. Она так глядела, словно ожидала меня увидеть, и в глазах у нее светилась любовь. Такая же любовь, какую я увидел в ее глазах в один прекрасный день, когда она перебирала струны своей гитары. В тот день, когда она спросила меня: «О чем ты думал?» А я спросил: «Почему ты спрашиваешь?» И она ответила: «Ты смотрел на меня так, будто ты меня любишь». А я произнес какую-то глупость, вроде «Конечно же, я тебя люблю».

Я замер на месте. Я замер прямо там, на дороге. Меня била дрожь. Я громко сказал:

– Элли!

Она не шелохнулась. Она так и стояла там, глядя… глядя прямо сквозь меня. Вот что так напугало меня, потому что я не хотел этого знать. Нет, я не хотел этого понимать. Она глядела прямо на то место, где я стоял, – не видя меня ! И тогда я бросился бежать. Я бежал, как трус, всю оставшуюся часть дороги, наверх, туда, где сияли огни моего дома, бежал до тех пор, пока не вытащил себя из глупой паники, охватившей меня. Это же был мой триумф! Я вернулся домой. Это я – тот охотник, что с гор вернулся домой – обратно в свой дом, обратно к тем вещам, которых жаждал более всего на свете, к замечательной женщине, которой принадлежал душой и телом.

Теперь мы с ней поженимся и заживем в Доме. Мы добились всего, ради чего играли в эту игру. Мы победили… Победили без особого труда.

Дверь не была заперта на засов, я вошел и, громко топая по полу, направился в библиотеку. Там была Грета. Она стояла у окна, поджидая меня. Ох и прекрасна же она была! Она была самой великолепной, самой прекрасной из всех вещей, какие мне приходилось в жизни видеть. Она была вылитая Брунгильда [41] Брунгильда (тж. Брюнхильда) – героиня германо-скандинавского эпоса, встречается в песнях Старшей Эдды и в Песни о Нибелунгах. Это дева-воительница, дочь короля (в Песни о Нибелунгах – королева) необычайной красоты. Она наделена сверхъестественными способностями, она же и валькирия. , сверхвалькирия, с сияющими золотом волосами. Ее аромат, ее вид, ее вкус, всё сплошь было – секс . А мы с нею так долго были лишены этого, если не считать редких, от случая к случаю, встреч в Беседке.

Я вошел и шагнул прямо в ее объятия – моряк, из морей вернулся домой, туда, куда шел давно! Да, это был один из самых замечательных моментов в моей жизни.

Вскоре мы спустились с небес на землю. Я сел к столу, и Грета подтолкнула ко мне небольшую кучку писем. Я, почти автоматически, выбрал оттуда одно, с американской маркой. Это было авиаписьмо от Липпинкота. Мне было интересно, что старик вложил в это свое письмо, о чем ему понадобилось мне написать.

– Ну вот, – произнесла Грета, глубоко, с удовлетворением, вздохнув. – Мы с тобой это сделали!

– День победы, да еще какой! – отозвался я.

Мы смеялись, смеялись как сумасшедшие. На столе стояло шампанское. Я открыл бутылку, и мы выпили за здоровье друг друга.

– Этот дом – просто чудо, – сказал я, оглядывая все вокруг. – Он даже прекраснее, чем мне помнилось. Сантоникс… Ох, я же еще не сказал тебе. Сантоникс умер.

– О господи! – воскликнула Грета. – Какая жалость! Так он и вправду был болен?

– Ну конечно же, он был болен. Мне всегда ужасно не хотелось про это думать. Я поехал повидать его, когда он умирал.

Грета чуть вздрогнула.

– А я бы на такое не отважилась. Он что-нибудь тебе сказал?

– По-настоящему – ничего. Он сказал, что я проклятый идиот. Что мне надо было пойти другой дорогой.

– А что он имел в виду? Какой другой дорогой?

– Не знаю, что он имел в виду. Думаю, он просто бредил. Сам не понимал, о чем говорит.

– Ну, этот дом – замечательный монумент в его память, – сказала Грета. – Я думаю, мы от него никогда не откажемся, ты так не считаешь?

Я пристально смотрел на нее.

– Конечно считаю. Не думаешь же ты, что я мог бы жить где-то в другом месте?

– Мы не можем жить здесь все время, – сказала Грета. – Не сможем проводить здесь весь год, похороненные в этой дыре, в этой глухой деревушке!

– Но ведь это как раз то место, где я хочу жить – где я всегда собирался жить!

– Но, в конце концов, Майк, у нас же теперь столько денег – мы с тобой получили чуть не все деньги на свете! Мы можем ездить куда угодно! Можем объехать весь Континент… Можем поехать в Африку, на сафари. У нас будут всякие приключения. Мы будем ездить и искать всякие вещи, интересные, волнующие картины. Разве ты не хочешь, чтобы наша жизнь была полна приключений?