Микки Спиллейн - Большая резня

Она не проснулась, пока я не поцеловал ее; когда она посмотрела на меня, я понял, кого она видела во сне.

— Девочка, ты тоже проспала почти сутки.

— Не может быть, Майк!

— Тем не менее. Сейчас почти восемь вечера.

— Мне надо было быть в театре днем. Что они подумают?

— Полагаю, мы два сапога пара, детка.

— Ты так думаешь? — Руки ее встретились у меня на шее, и она притянула меня к себе, ища мой рот губами, мягкими и требовательными. Я чувствовал, как мои пальцы впиваются в ее плечи, и она слабо застонала, моля меня обнять ее крепче.

Я слегка отстранился и взглянул на нее — испугается ли она, как Эллен? Она сморщила нос, как будто знала, о чем я думаю, и я понял, что она не испугается ничего. Абсолютно ничего.

Я велел ей вставать, и она ногами нащупала пол. Я приготовил поесть, пока она принимала душ, а потом мы спокойно посидели часок, наблюдая, как опускается солнце, завершая свой дневной круг.

Без пяти десять опять начался дождь.

Я сидел в темноте, наблюдая за его косыми струями на фоне огней города. Кто-то у меня внутри отметил, что это тоже завершение круга. В дождь все началось, в дождь все и закончится. Это был смертельный круг.

Крупная ставка — вот что хотел сделать Деккер.

Он сделал это. И сам стал частью этой ставки.

Дождь игриво барабанил в окно, как котенок, который просит, чтобы его впустили. Небо на западе прочертила молния — признак того, что скоро этот игривый котенок превратится в ревущего демона.

В семь минут одиннадцатого позвонил Куки.

Тело мое напряглось, собрав всю энергию, которая копилась во мне в ожидании этого момента. Я чувствовал, как напряжение сковывает меня, стягивая кожу на скулах и превращая мускулы в тугие узлы.

Я снял трубку:

— Алло!

— Это Куки, Майк. — Наверное, он говорил, прижавшись к самому микрофону. В голосе его звучали хриплые нотки. — Я нашел ее. Ее зовут Джорджия Лукас, сейчас она живет под именем Долли Смит. За ней тоже охотятся. Весь день мой путь с кем-то перекрещивался. Она в опасности, Майк.

Возбуждение вновь вернулось — горячая волна радости от того, что погоня продолжалась и я в ней участвовал.

— Кто, Куки? Кто это?

— Не знаю, но кто-то есть. Я уже встречался с такими вещами. Говорю тебе, она в опасности, и, если она тебе нужна, поторопись.

— Где она?

— В двадцати пяти футах от меня. Она в красно-белом платье и с волосами ему в тон. В данный момент пытается изобразить песенку о несчастной любви в ночном клубе Харви.

— Я знаю его.

— О'кей. Представление продлится еще минут десять, потом будет часовой перерыв. В перерыве она разносит сигареты. Мне не нравится здешняя публика, Майк. И слушай, ты не сможешь попасть туда без дамы. Так что я, пожалуй, попрошу Толли встретить.

— К черту Толли. У меня будет своя дама. Держись поближе к ней.

Я думал о том, каким будет лицо Джорджии Лукас. Лу Гриндл проклял ее вместе с Фаллоном, Линком и мной. За ней кто-то охотился, и она могла ответить на вопросы.

Голос Марши произнес из темноты:

— Майк…

— Одевайся, Марша. Нам надо выйти.

Она не задала ни одного вопроса, включила свет и вынула из шкафа пальто.

Мы выехали на Бродвей и поехали к югу, слушая, как стеклоочистители отсчитывают секунды.

Дождь усилился.

Бары заполнялись людьми. Где-то в Ист-Сайде опять будет о кого-нибудь тереться размалеванная красотка в прошлогоднем платье; опять бармен кулаком призовет кого-нибудь к порядку, а сырой пол будет вонять прокисшим пивом и опилками. И может быть, откроется дверь, и еще один парень покажется в проеме со свертком в руках — маленьким свертком с влажными спутанными волосиками. И может быть, опять погибнут люди.

— Ты что-то притих, Майк.

— Я вспомнил другую ночь вроде этой.

— Куда мы едем?

Я не слышал вопроса, я продолжал говорить:

— Все время рядом Фаллон. Что бы ни случилось, всплывает его имя. Так было, когда убили Деккера. Так было, когда умер Жаба. И когда умер Гриндл. Он возник в самом начале, он опять возникает в конце. Здесь замешана женщина. Она исчезла после смерти Фаллона, к ней-то мы и направляемся. Она расскажет, почему исчезла и почему Линк стал такой важной персоной, и я пойму, почему Деккер был готов к смерти. Я узнаю, что хранилось в доме Жабы. Я узнаю все это и смогу опять жить спокойно.

Я гнался за убийцей и упустил его — у кого-то был к нему больший счет. Но по крайней мере я знаю, что он мертв. Теперь я хочу знать почему. Я все думал и думал… Я вижу в деле прокол, не больше булавочной головки, и начинаю сомневаться, что Жаба — тот, за кем я охотился.

Рука Марши сжала мою, лежавшую на руле.

— Скоро мы это выясним, — сказала она.

Порывы ветра раздували залитый дождем навес. Сбоку было написано: «У Харви». Швейцар в темно-бордовой униформе топтался в дверном проеме, чтобы не промокнуть. Я оставил машину за углом и поднял свой плащ над нашими головами, чтобы добежать до двери.

Швейцар отметил, что ночка скверная, и я согласился.

Девица в гардеробе отметила то же самое.

Я увидел Куки за угловым столиком с очередной крашеной блондинкой и стал прокладывать дорогу к нему через толпу.

Мы закончили процедуру взаимных представлений и заказали выпить. Он взглянул на меня, потом на Маршу; я сказал:

— Можешь говорить. Она в курсе.

Блондинка, выглядевшая дешевой проституткой, повернулась ко мне:

— Не обращайте внимания на мой вид. Мне легче, когда я работаю под шлюшку. Я помогаю Куки.

— Арлен — одна из стенографисток Гарри. Она и откопала эту дамочку. — Он мрачно кивнул головой в сторону эстрады. — Представление начнется через несколько минут.

Блондинка развернула листок бумаги, который сжимала в руке.

— Джорджия, или Долли, сорок восемь лет, выглядит на свой возраст. Была любовницей Фаллона. В свое время неплохо пела и была хороша собой, но годы взяли свое. После смерти Фаллона меняла профессии, пока не стала проституткой. Побывала в исправительной тюрьме — сразу после войны ее осудили на полгода за мелкие кражи. Через две недели после освобождения проникла в чужую квартиру и была взята с поличным. На этот раз ей дали два года. Здесь она месяц.

— Сведения из вторых рук?

Блондинка кивнула.

— Я думал, ты собираешься поговорить о ней, Куки.

— Я передумал. — Он не отрываясь смотрел в конец зала, где Эд Тин беседовал с четырьмя мужчинами. — Ты обещал мне, что крутых ребят не будет.

— Я тоже передумал. Они видели, как я вошел?

— Нет.

Огни погасли, и голубой луч выхватил круг на эстраде. Девица с угольно-черными волосами вышла из-за кулис и застыла в драматической позе, ожидая аплодисментов, прежде чем исполнить номер.

Я сказал:

— Куки, вызывай полицию. Попроси капитана Чэмберса и скажи, чтобы он как можно быстрее ехал сюда. Объясни почему.