Микки Спиллейн - Большая резня

Он не успел меня прикончить — взревела сирена, и колеса заскрипели по мостовой. Мои противники замерли, ослепленные светом прожектора. Джорджия все еще верещала где-то в темноте. Пэт окликнул меня и рывком поднял на ноги.

— Она там, — сказал я.

— Кто?

— Старая подружка Фаллона.

Он пробормотал что-то и побежал назад, оставив меня у стены отдышаться. Я услышал, как он выходит из-за мусорного ящика, — она висела тряпкой на его руках.

— Она… умерла? — Я еле заставил себя выговорить это.

— Все в порядке. Думаю, потеряла сознание.

— Пэт, в данный момент она для тебя самая драгоценная вещь. Окружной прокурор будет счастлив ее увидеть.

— Майк, что, черт побери, здесь происходит?

— Обращайся с ней повежливей, и она все расскажет. Ты сможешь отдать Эда Тина под суд. Он замешан в убийстве Фаллона, она подтвердит.

Я вышел за ним на улицу, еле волоча ноги. Два боевика пытались объясниться с полицейским, не желавшим их слушать. Пэт усадил Джорджию в машину и велел шоферу отвезти ее в управление. Он взглянул на громил, и они мигом вспотели.

Я сказал:

— Это подручные Тина, Пэт. Эд следил за операцией. Он все предусмотрел. Мой человек выслеживал женщину, Эд занимался тем же самым. Он сбежал, но будет несложно разыскать его. За час управишься.

Собралась толпа. Сбоку маячил Куки, и я махнул ему рукой.

Он держал мое пальто, которое я тут же надел.

— Вот парень, о котором я говорил, Пэт. Буду благодарен, если ты позволишь ему выслушать все до того, как это появится в газетах.

— Кто будет рассказывать?… Ты?

— Я не в силах. Пусть рассказывает Джорджия. Она слишком долго держала это в себе и будет рада снять тяжесть с души. Я иду домой. Когда закончишь дела, приходи, поговорим.

Пэт пристально изучал мое лицо.

— Это имеет отношение к Деккеру?

— Еще какое! Просто мы сначала этого не поняли. Теперь все кончено. — Я повернулся и направился сквозь толпу к машине.

Дождь теперь не имел никакого значения. Город стал немного чище, чем раньше, но в глубине еще таилась грязь.

Я нашел аптеку, работавшую всю ночь, и зашел в телефонную будку.

В течение нескольких минут я слушал гудки, потом ответил усталый голос человека, которого только что грубо разбудили.

— Мистер Робертс?

— Слушаю.

— Говорит Майк Хаммер. Я хотел позвонить вам пораньше, но не смог. Если не возражаете, я бы хотел вас кое о чем спросить. Это очень важно.

Он мигом проснулся.

— Ничуть не возражаю. Что вы хотите знать?

— Занимая пост окружного прокурора, вы пытались избавить город от Фаллона и его шайки. Верно?

— Да. Мне мало что удалось.

— Скажите, вы никогда не получали сообщений от Фаллона?

— Сообщений?

— Например, письма.

На мгновение он задумался, потом сказал:

— Нет. — Он подумал еще. — Впрочем, был один любопытный инцидент. В мусорной корзине оказался конверт, адресованный мне, с обратным адресом Фаллона. Конечно, я узнал адрес, но, поскольку он жил в очень известном отеле, как-то не придал этому значения. К тому же Фаллон тогда был мертв.

— Понимаю. Спасибо, мистер Робертс. Жаль, что побеспокоил вас. — Мне совсем не было жаль.

— Все в порядке, — сказал он и повесил трубку.

Я получил ответ — весь; в мозгу прозвучал сигнал опасности, торопя меня.

Я проклинал подонков, которые убивали, потому что их божеством была зелененькая бумажка. Но темноту и ливень я больше не проклинал — они смели с улиц машины, весь город оказался в моем распоряжении, красные огни светофоров и свистки больше не имели значения. Машина превратилась в сумасшедшее существо, визжащее на поворотах в гонке со временем.

Я остановил машину у дома и бросился к двери, держа в руке пистолет. Она была здесь, как я и ожидал; я не опоздал. Медсестра лежала на полу ничком, с разбитой головой; но она дышала, а малыш плакал рядом и тянул ее за платье.

— Марша, — сказал я, — долго ты не проживешь.

Никогда еще я не видел такой ненависти. Она выплеснулась из ее прекрасных глаз, как будто стремилась схватить меня за горло. Марша выпрямилась — красивое и смертельно опасное животное.

Я оглядел разгромленную комнату и внутренности кресел, разбросанные по полу.

— Мне следовало догадаться. Бог свидетель, многие детали просто бросались в глаза. Ни один мужчина не разрежет подушку так аккуратно. Марша, ты не найдешь того, что ищешь.

Ее охватила дрожь — не от страха, это были конвульсии ненависти, охватившие все тело против воли. Я рассмеялся. Теперь я мог смеяться.

Ее губы растянулись в тонкую нитку, обнажив зубы до самых десен.

— Тебе не нравится, что я смеюсь? Черт побери, ты-то не раз смеялась надо мной! Все получилось очень смешно. И все-таки я нашел правильный ответ. Я думал, Деккер ошибся квартирой. Ничего подобного! Деккер знал, что делает. Они слишком долго присматривались к твоей квартире, чтобы ошибиться. У меня нет ничего, кроме логических заключений, и все же готов поспорить, что могу назвать каждый шаг. Однако даже того, чем я располагаю, достаточно, чтобы задержать тебя, пока мы не докопаемся до серьезных фактов. Может, нам придется вернуться назад, но мы докопаемся.

Ты была настолько мила, что даже позволяла себе делать намеки. Вот ты в Голливуде. Многие девушки отдадут правую руку, чтобы попасть туда. Только есть одна неувязка — звездой ты не была. Тебе не дано было ею стать. Ты была одной из толпы посредственностей. Потом появился человек, поставивший тебя в сложное положение, и ты обиделась на весь мир. Ты уже была готова к преступлению. Где-то в Нью-Йорке некто по имени Чарли Фаллон написал пару писем. Одно было адресовано тебе, второе — окружному прокурору. Старику Чарли было нехорошо в тот вечер, он перепутал конверты, и пленки попали к тебе.

Это было как раз перед смертью твоей секретарши, так ведь? Да, это видно по твоему лицу. Она хотела представить пленки властям, ты запретила. Ты решила, что это хороший способ зашибать деньги. Тот актер тоже пришелся кстати. Убив секретаршу, ты представила это как самоубийство, которое легко было объяснить.

Теперь давай порассуждаем, что случилось в Нью-Йорке. Окружной прокурор получил письмо от Фаллона, но оно содержало послание к тебе. Тин и Гриндл выложили кучу денег, чтобы перекрыть этот канал. Заполучив письмо, они, наверное, позеленели от злости. Им оставалось только затаиться и ждать, как ты себя поведешь.

Ты пришла с протянутой рукой, и они положили в нее столько, сколько ты просила. Так продолжалось десять лет. Черт побери, ты знаешь, что такое шантаж! Он растет и растет — как нарыв. Вы вдвоем сидели на шее у Эда и Лу, ведь Жаба Линк присоединился к компании. В один прекрасный день кто-то из вас пережал. Кого-то из вас надо было убрать. Жабе сказали, что, если он достанет у тебя вторые пленки, ему же будет лучше.