Игорь Маранин - Сказки про Того, Не Знаю Кого [сборник : СИ]

— Ау-у-у! Кто в нашем колодце живет?

А ему в ответ:

— Пошел вон! Где хочу, там и живу.

Стали и другие Того, не знаю кого, спрашивать. Кто он да откуда, какой веры будет да какие взгляды на будущий урожай имеет. Только ничего не добились, кроме ругательств да смеха издевательского. Иванко, сын бабки Саматухи, решил тогда слазить в колодец. Обмотался веревкой, стал спускаться осторожно, почти уж до дна добрался. А потом как вылетит из колодца, словно его из пушки выстрелили. Чуть сову, что очухалась и на охоту полетела, не зашиб — хорошо веревка удержала. Сова голодная, днем ничего не видит, охотится на ощупь… А сказать ничего не может — скромная.

(Надобно сказать, что в деревне нашей только два колодца — этот, да еще один напротив плотника Деревячкина, у которого свинья в прошлом году от лисы курятник спасла. Свирепая свинья у плотника, не любит чужих. Разве что покушать. А видит, как и сова, плохо совсем — близорукой уродилась. И не собака, нюха никакого. Того и гляди сослепу своего зажует. Пришлось Деревячкину ей самые настоящие очки в городе заказывать. Так теперь и ходит свирепая свинья в очках, на чужаков хрюкает да дом охраняет.)

Хочешь не хочешь, стал народ думу думать.

— А давайте, — говорит староста Тимофей, — из города ученого позовем. Пусть он нам всю эту историю разъяснит, как положено. Посмотрит на Того, не знаю кого, да определит, кто он есть и почему ругается благим матом.

Коротко ли, долго ли — приехал ученый. В руках трость длинная хранцузская, на носу очки — ну чисто свирепая свинья. А еще портфель с собой, и в том портфеле циклопедь толстая лежит, с рисунками и названиями всех существ, которые только есть на Земле, под землей, в небе и даже в пучине морской. Походил вкруг колодца, к стенке раструб приложил, ухом прильнул, заслушался. А потом как закричит что-то на латынском языке прямо в колодец, аж сова с дуба рухнула. Сморило бедняжку после охоты неудачной, вот и заснула. А Того, не знаю кого, от ученой латыни смех ехидный пробрал. Что ему в колодец ученый кричит, то он и передразнивает. Ученый послушал-послушал, циклопедь свою из портфеля достал, полистал, а потом и говорит:

— Поселилось у вас Эхо обычное, колодезное. Очень редкий вид — Эхус ругателус. Отряд матершинных.

Мужики кепки поснимали, головы чешут. Что за отряд такой? А ученый тем временем распалился совсем. Бумагу, кричит, дайте — государю писать буду! Нужно спасать редкое существо. Приедут сюда ученые, будут Эху изучать и речи за ним записывать. Переглянулись сельчане да смекнули: дело пахнет перегаром. Если ученые понаедут да царь-государь, не дай Бог, пожалует — никакой жизни на селе не будет. Туда не ходи, сюда не гляди… И решили они того ученого в лес завести да заплутать так, чтоб потом дороги назад не нашел. И все поклялись строго-настрого, что ни за какие деньги они его обратно не поведут. Даже бабка Саматуха поклялась, хотя денег никогда не видела и даже не знала, что это такое.

Увели ученого в одну сторону за околицу, а беда с другой стороны пришла. Чин государев пожаловал. Давно он уже на деревню заглядывался, желал курорты для заморских иностранцев строить, а тут как угадал. Захотел воды испить, у колодца остановился, а ему и говорят: пожалуйте, мол, барин, к другому, этот совсем нерабочий.

— Как это совсем нерабочий? — спрашивает чин государев строго. — То ли у вас шалит кто? Воду мухоморами травит? Или плата велика стала, не по карману простому народу?

— Какая плата? — удивились селяне. — Сроду у нас вода бесплатная была. Просто мы Того, не знаем кого, выжить из колодца не можем.

Задумался чин государев.

— А зачем он в этом колодце поселился? — спрашивает.

— Затем, не знаем зачем, — отвечают селяне.

Еще крепче задумался чин государев.

— Отчего же именно в этом колодце? — недоумевает он.

Тут уж мнения народные разделились.

— Оттого, не знаем отчего, — говорят одни.

— Потому, не знаем почему, — отвечают другие.

Совсем крепко задумался чин государев. Так крепко, что уж и вечер начался, и сова на дереве проснулась, начала на охоту собираться, крылья причесывать да клюв помадить, а он все сидел, на колодец смотрел и думал. А потом встал, улыбнулся по-отечески и сказал:

— Знаю, как вашему горю-печали помочь. Ждите.

Проходит день-другой-третий, приехали из города стражники да управитель-мериканец — на поясе ремень широкий ненашенский, а на ремне том пистолет висит. Колодцы забором огородили, на каждый табличку повесили. На одном «Колодец государев, национализированный. 1 ведро воды — 5 рублей», а на другом — «Тогонезнаемкогопарк. Вход 10 рублей».

Возмутились было сельчане: как это за воду деньги брать? И предки наши бесплатно ее пили, и предки предков. А управитель вышел да давай их стыдить:

— Темный вы народ, неученый. Отчего беды все ваши были? От Того, не знаю кого. А теперь мы от него один колодец охранять будем, а на другом деньги зарабатывать, чтоб под процент их в банку положить, а правнукам вашим большое богатство выдать.

Совсем закручинились селяне. Хотели новый колодец вырыть, да оказалось, что нельзя. Запрещено сие законом новым, как дело зловредное и опасное распространением всякой заразы. Такой, не знаем какой. И решили тогда селяне посольство к Калине-богатырю собирать. Скинулись кто чем может: картошечки мешков семь, луку-чесноку, редьки-морковки. Хотели свинью у Деревячкина изловить и на сало зарезать да спужалися. Уж больна свирепа. Взяли взамен ее две четверти медовухи. И до того телега гружена оказалось, что даже лошадь забастовала. Ни в какую не захотела груз тащить. Но тут бабка Саматуха помогла. Подошла, обняла за гриву, начала на ухо про жизнь свою рассказывать с кузнецом Мыколой Гыколаичем, отцом двух взрослых пастухов.

[- Как это двух? Разве ты считать не умеешь?

— Да умею я считать! Сказал двух, значит, двух! Не перебивай!]

Постояли, в общем, Саматуха с лошадью обнявшись, поплакали о своем, о женском — и в дорогу.

Калина-богатырь упрямиться не стал. Перетаскал мешки с картошкой к себе в погреб, редьку-морковку в подпол сволок, бутыль медовухи от жены в сенях припрятал, лапти на ноги натянул да и уехал с селянами. Жена блины у печи пекла, так только и успела, что в окно взглядом проводить. Очень опасная, скажу я вам, штука эти блины: запросто можно без мужа-богатыря остаться.

Долго ли, коротко ли ехали — подъезжают назад к деревне. Калина-богатырь посольство останавливает, с телеги спрыгивает да давай думать, как деревню от напастей спасти. А навстречу ему совушка — голодная головушка идет, сослепу спотыкается, уже и взлететь не в силах. Улыбнулся Калина-богатырь, схватил сову да в мешок из-под картошки и засунул. Страшно стало сове, сразу она всю скромность свою потеряла. А Калина-богатырь уже к деревне подходит да прямо к платному колодцу направляется.