Игорь Маранин - Сказки про Того, Не Знаю Кого [сборник : СИ]

— Значится так, — говорит солдат, — теперича у нас с тобой лошадь есть и деньжат на старость хватит. Здорово мы их напугали, правда? Залезай-ка в мешок да поехали в родную Сибирь. Купим домик пригожий, заживём душа в душу. Я тебя у забора посажу. И поливать каждый день буду.

Вот и вся история… да, забыл совсем!

Бабка Саматуха не послушала, что сидеть дома нужно и увязалась за солдатом. Еле-еле Мыкола Гыколаич у самого края леса догнал. Потому что на лошади скакал, а так кто знает…

Тут и бабушке конец… ой… сказочке, сказочке конец!

В Йошкар-Оле, в парке за дворцом имени Ленина, собираются по воскресеньям коллекционеры. Приносят значки, открытки, альбомы с марками. Раскладывают всё это на скамейках, продают-меняются и делятся друг с другом новостями. Однажды, прогуливаясь по парку, я заметил, как невдалеке от их сборища прячется собака. Большой лохматый пес, породистый, но явно уличный, стоял за деревом и внимательно следил за коллекционерами. Шерсть его была спутана и давно не мыта. Сначала я подумал, что он выпрашивает у людей еду, но как только пес попытался подобраться к скамейкам, коллекционеры его заметили и начали громко кричать и размахивать руками, отгоняя, а несколько человек даже взяли палки. Пес негромко зарычал и, повернувшись, потрусил в сторону стадиона. Сценка показалась мне забавной, но я пошёл дальше — через площадь по бульвару Победы к Малой Кокшаге, небольшой речке, что впадает в Волгу. И тут же забыл и про филателистов, и про собаку. Легкий ветерок напевал мне древние марийские песни и задорно вздыхал на перекрестках: «ойра», «ойра». Он часто присоединяется ко мне на прогулке, а я ничего не имею против, ведь мы с ним друзья.

Кажется, это случилось через пару недель… Я проходил той же дорогой через парк, когда заметил пса снова. На этот раз он вихрем промчался мимо меня и, не обращая внимания на угрожающие крики и летящие в него камни, перемахнул через одну из скамеек, ловко подхватив зубами альбом с марками, и со всех лап бросился удирать. Вслед ему неслись ругательства, а один из мужчин даже бросился догонять, но куда ему — пожилому и с тросточкой — угнаться за собакой. Заинтересовавшись, я подошел к коллекционерам. Они были возбуждены, громко переговаривались между собой и проклинали наглого вора.

— Извините, — обратился я к человеку в возрасте, стоявшему чуть в стороне, — а в чем дело? Второй раз вижу этого пса рядом с вашим «стойбищем».

— Это Верный, — ответил старый филателист. — Его тут все знают. Он пять лет ходил со своим хозяином сюда каждый выходной. Валерий Иванович хозяина звали — одинокий старик, никого у него не было, кроме Верного. Когда-то вытащил пса из-под машины, спас, можно сказать. Здесь недалеко, на Водопроводной, у них дом был.

— И что случилось?

— Помер Валерий Иванович в позапрошлом году… Мы тут, несколько его старых знакомых, и хоронили. Как собака выла — никогда такого не слышал! Сутки, без перерыва… А затем стала сюда приходить. Сначала ее все подкармливали: кто кусок хлеба принесет, кто кость. Только она хлеб сожрет, а потом альбом с марками в зубы — и бежать.

— Зачем же ей марки?!

— Мы тоже сначала удивлялись… А потом выяснилось: на кладбище несет, Валерию Ивановичу. Положит на могилку, сядет рядом и воет. Вот такой пёс. Верный…

Обычно остановившиеся часы заводят так: сначала подкручивают стрелки до нужного времени, а потом уже собственно заводят. Почему не наоборот? О, это старый обычай! О происхождении которого нынче никто уже и не помнит. Разве что пожилые часовщики, давно вышедшие на пенсию. Они ещё застали ходики с кукушками и отлично знали: не стоит попусту тревожить это мнительное, болезненное и склонное к насилию существо. Ведь не зря в ходиках кукушку садили на цепь, словно дворовую собаку. Если у неё на глазах время пойдёт вспять… Заклюёт насмерть, зверюга.

В древности времени не было вовсе. Люди жили, пока им не надоедало на этом свете, а когда это случалось, отыскивали среди семейных реликвий волшебный колышек, прощались с близкими и ранним утром до восхода солнца уходили туда, где могли остаться в одиночестве. В пустыню или в горы, в тайгу или на берег океана… Там, укрывшись от посторонних глаз, они втыкали колышек в землю и садились рядом. Едва выглядывало солнце, как у волшебного колышка появлялась тень, и он превращался в солнечные часы. Они отсчитывали время, и человек старел, неторопливо вспоминая всё хорошее и плохое, что было в его долгой жизни. К вечеру он превращался в дряхлого старика, а с заходом солнца умирал. В полночь за его телом и волшебным колышком приходили близкие или друзья. Тело хоронили в земле, а колышек прятали до нужного часа.

Но однажды случилось так, что один тщеславный и недалёкий человек нарушил древнюю традицию. Всю свою жизнь он делал не так, как все остальные, и умереть решил тоже по-особому. В солнечный день он вышел в центр деревни, развернул тряпицу с рунами, достал колышек и воткнул его в землю. Не успел этот никчёмный хвастун присесть рядом, как злой ветер принёс огромную чёрную тучу. День стремительно потемнел и стал как ночь. Прогремел страшный гром, и в волшебный колышек ударила молния. Время пошло… Теперь все старели и умирали не тогда, когда хочется, а тогда, когда прикажет время.

С тех пор прошло много тысячелетий. Люди привыкли жить под властью времени. Они рождаются, стареют и умирают, а время всё идёт и идёт. В старых часах его охраняли кукушки. От тех тщеславных людей, которые, вертя стрелки заведённых часов, могли нарушить и этот привычный ход. Потом кукушек не стало, и однажды весной кто-то перевёл часы на час вперёд. И время понеслось — стремительно и неумолимо. Каждую осень люди пытаются замедлить его бег, цепляясь за стрелки и отводя их на час в прошлое, но весной всё возвращается на часовые круги своя…

Старый тополь, что рос в нашем дворе на окраине города, вчера рухнул. Раздавил стол, любовно выструганный папой Карло для доминошников, и чуть было не убил Карлсона, который живет в подвале. Ах, да! Вы же ничего не знаете о нашем дворе! Сейчас, сейчас…

Есть дворы и дворы. В каждом из них живут сказочные герои, но в одни заходят Сказочники и рассказывают будущим героям их сказки. А в другие — нет. В наш вот никто не зашел. Может быть, потому что мы живем на самой окраине? Какому сказочнику охота тащиться в такую даль?

На рухнувшем тополе жил Кот. Ходил по бельевой веревке вокруг ствола и травил матершинные анекдоты. Веселый был кот, вот только выпить не дурак. Это его и спасло. Пока они со Старым Муком, что торгует на рынке гнилыми яблоками, ходили сдавать бутылки, тополь и рухнул. А Кот остался без жилья. Сейчас, когда я сижу у окна в своей комнате на втором этаже, он бродит по двору и пьяно мяукает, жалуясь на судьбу. Вот только кто ему поможет, кроме Сказочника? Да и поздно уже, наверное… Для всех нас поздно…