Майкл Крайтон - Парк юрского периода

– Пока нет. Не нашли, – ответил Дженнаро. – Но я рад, что с вами все в порядке.

– И как это я могу быть не в порядке – со множественным смещенным переломом ноги, который и выглядит-то не особо аппетитно, да к тому же еще и пованивать начинает… э-э-э… довольно пикантно… Но я всегда говорил, если у человека еще сохранилось чувство юмора…

Дженнаро улыбнулся:

– Вы помните, что с вами произошло?

– Конечно, помню! – сказал Малкольм. – Вы что, думаете, человек может забыть, как его покусал тираннозавр-рекс? Ну уж нет, это я вам точно говорю – такое останется в памяти до конца моих дней. В моем случае это, возможно, будет не такой уж долгий срок. И все-таки – да, я все прекрасно помню, до мельчайших подробностей.

И Малкольм рассказал, как выпрыгнул из вездехода и побежал под дождем в джунгли и как его настиг тираннозавр.

– Черт, я сам во всем виноват – я бросился бежать, хотя зверюга была слишком близко. Но я ударился в панику. Как бы то ни было, эта тварь меня схватила.

– Как? – спросил Дженнаро.

– За корпус, – сказал Малкольм и приподнял рубашку. На туловище, от плеча до середины живота, широким полукругом тянулась цепочка воспаленных ран от зубов тираннозавра. – Он схватил меня, поднял в воздух, встряхнул – чертовски крепко, скажу я вам, – а потом просто отшвырнул в сторону. И со мной было все в порядке – я, конечно, до чертиков перепугался, но, как бы то ни было, я был почти цел, пока он не бросил меня на землю. Я сломал ногу, когда упал. А покусал он меня не очень-то и сильно. – Малкольм вздохнул: – По сравнению со всем остальным.

Хардинг сказал:

– У большинства крупных хищников челюсти не слишком сильные. Главная их сила – в мощной мускулатуре шеи. Хищник только захватывает и удерживает жертву челюстями, а треплет и разрывает ее в основном за счет движений шейных мышц. Но когда добыча такая маленькая, как доктор Малкольм, – по сравнению с тираннозавром, конечно, – хищник может только встряхивать ее и бросать.

– Боюсь, вы правы, – подтвердил Малкольм. – Не думаю, что я выжил бы после подобной потасовки, если бы этот здоровенный парень взялся за меня всерьез. Сказать по правде, он напал на меня чертовски неуклюже, словно не знал, как обращаться с дичью меньше автомобиля или, скажем, небольшого домика.

– Значит, вы считаете, что он напал на вас не всерьез? – спросил Дженнаро.

– Мне больно об этом говорить, – ответил Малкольм. – Но, если быть честным, – нет, мне не казалось, что я целиком завладел его вниманием. Он меня, конечно, схватил. Но, в конце концов, он весит восемь тонн. А я – нет.

Дженнаро повернулся к Хардингу:

– Они сейчас собираются ремонтировать ограждения. Арнольд сказал, что Малдуну понадобится ваша помощь при отлове животных.

– Хорошо, – кивнул ветеринар.

– Ну, раз уж вы уходите, то оставьте мне хотя бы доктора Саттлер и ампулку морфина, – попросил Малкольм. – И, поскольку у нас здесь пока не случился эффект Малкольма…

– Что это еще за эффект Малкольма? – спросил Дженнаро.

– Скромность удерживает меня от объяснений подробностей явления, названного в мою честь. – Математик снова вздохнул и закрыл глаза. В следующее мгновение Малкольм уже спал.

Элли вышла в коридор вместе с Дженнаро.

– Не обманывайтесь относительно его состояния, – сказала она. – Он очень плох. Когда прилетит вертолет?

– Вертолет?

– Его ногу срочно нужно оперировать. Проследите, пожалуйста, чтобы они вызвали вертолет, – Малкольма надо как можно скорее отвезти в клинику.

Портативный генератор фыркнул, чихнул, а потом зарокотал ровно и размеренно – и на верхушках телескопических штативов вспыхнули мощные кварцевые прожекторы. Малдун слышал, как неподалеку, всего в нескольких десятках метров к северу, журчит лесная река. Он повернулся к ремонтному фургону и увидел, что один из рабочих выносит оттуда большую бензопилу.

– Нет, пила здесь не нужна! Неси только веревки, Карлос. Обпиливать дерево не понадобится.

Малдун повернулся и снова посмотрел на изгородь. Они не сразу отыскали место обрыва проводов, потому что изгородь была почти полностью скрыта выросшим вплотную к ней невысоким деревом, которое называлось «протокарпус». В этой части парка росло огромное количество протокарпусов, специально высаженных вдоль ограждения – их раскидистые ветви с красивыми листьями закрывали от взглядов посетителей металлические прутья изгороди.

Но это конкретное дерево было привязано неизолированной металлической проволокой к металлическим же опорам. Во время бури проволока порвалась, железная опора повалилась на изгородь – и вызвала короткое замыкание в сети. Конечно, ничего подобного не должно было случиться. Рабочие из землеустроительных команд были обязаны использовать возле изгородей только керамические опоры и изолированную проволоку с пластиковым покрытием. И вот, пожалуйста, мы имеем то, что имеем.

Тем не менее работы здесь было не очень много. Предстояло только отвести все ветки дерева от ограждения, вбить на место металлическую опору и поручить землеустроительной команде, чтобы поутру эту опору заменили на керамическую. На все это уйдет не больше двадцати минут. И это очень хорошо, потому что Малдун не хотел надолго задерживаться здесь. Он знал, что дилофозавры всегда бродят где-нибудь неподалеку от лесной речки. И пускай ограждение отделяет рабочих от реки, эти дилофозавры запросто могут плюнуть прямо сквозь изгородь. А слюна у них ядовитая – от нее люди мгновенно слепнут.

Тут к Малдуну подошел один из работников, Рамон:

– Сеньор Малдун, вы видите фонари, вон там?

– Что за фонари?

Рамон указал на восток, в джунгли.

– Я увидел их, когда выходил из машины. Вон там, в лесу. Плохо видно, но все-таки видно. Похоже на фары машины, но они не движутся, стоят на месте. Видите?

Малдун прищурился и посмотрел в том направлении, которое указал работник. Скорее всего, это просто отблеск прожекторов, освещающих парк. Ведь электричество снова включили.

– Давай разберемся с этим попозже, – сказал он. – А сейчас идите и убирайте дерево с изгороди.

Настроение у Арнольда было приподнятое. Парк почти вернулся к нормальному рабочему распорядку. Малдун ремонтирует изгороди. Хаммонд уехал с ветеринаром следить за отловом животных. Несмотря на усталость, Арнольд чувствовал себя великолепно. Он даже почти смирился с присутствием этого адвокатишки, Дженнаро.

– Так, значит, вы обеспокоены эффектом Малкольма? – спросил он.

– Мне просто интересно, – отговорился Дженнаро.

– То есть вы хотите, чтобы я объяснил, в чем не прав Ян Малкольм?

– Да, объясните, пожалуйста.

Арнольд закурил очередную сигарету.