Владимир Сумин - Байки из мавзолея. Роман в анекдотах

Отъезд из России, перемена места — все это — увы! — не уберегло от происков врагов. Они действовали гадко, неожиданно, самым непредсказуемым образом.

Как-то Владимир Ильич с супругой отдыхали на Женевском озере. Мирное, тихое место. Надежда Константиновна кушала на берегу бутерброды с колбасой и сыром. Владимир Ильич плавал на спине.

И — надо ж такому случиться! — на него сбросила пролетавшая мимо птичка. Да как точно — прямо в лоб!

Другой бы и внимания на это не обратил, ополоснул водой и забыл. Но Владимир Ильич этого делать не стал. Он сразу понял, чьи это нападки. Дело не в птичке, дело в принципе. И поэтому не стал смывать доказательства.

Осторожно, не меняя позиции и не создавая брызг, он подплыл к берегу.

— Вот, гляди, — объявил он супруге, — что творят, мерзавцы!

Он указал на подсыхающую метку.

— Володя, на тебя какнула обыкновенная птичка. Не придавай большого значения, — попыталась успокоить его Надежда Константиновна.

— Нет, нет и нет! Я это не оставлю. Эти подонки, ренегаты, негодяи хотят обгадить меня с ног до головы!

— Кто — они?

— Так называемые друзья народа. Политические проститутки! Им неймется. Они пытаются воздействовать любым способом.

— Володя, ты не прав. Дай я протру тебе лоб.

— Ни! За! Что! Им не удастся замарать меня. Завтра предъявлю им доказательства их гнусного деяния!

— А может — не надо? Представь себе — вождь мирового пролетариата предстанет перед соратниками в обгаженном виде.

— Что же делать? Этот жест не должен остаться безответным.

— Напиши статью. Раскритикуй их в пух и прах. Ты это прекрасно умеешь делать.

— Да, да, да! Ты, безусловно, права. Я напишу. Непременно напишу. У меня и заголовок готов: «Кто такие друзья-народа и как они воюют против социал-демократов».

— Замечательно! И как тонко ты намекнул на действия своих недругов словом «как»!

Сундучок и за границей продолжал служить революционной кассой, и благодаря ему удалось выявить новые тенденции в пролетарской борьбе за счастье трудящихся.

Из покинутой России поступали отличные вести. Число кружков постоянно росло. Число членов в них непрерывно увеличивалось.

Судя по количеству кружков, сундучок должен был трещать от денег, крышка не должна закрываться. А в щели одна за другой вылезать различного достоинства купюры.

Только ничего подобного не наблюдалось. Купюры едва прикрывали дно сундучка, и крышка его закрывалась вполне свободно. Надежда Константиновна по-прежнему имела туда свободный доступ.

— Надюша, угомонись, пожалуйста! — увещевал Владимир Ильич жену, в походах в магазины которой он и видел причину оскудения.

— Я вовсе не злоупотребляю! — разводила та руками.

И вскоре выяснилось, что так оно и есть.

Как-то Надежда Константиновна углядела на витрине великолепную шляпку: зеленый велюр, синяя атласная лента по кругу, разноцветное павлинье перо и восхитительный красный цветок сбоку.

Денег в сундучке не хватило. Она залезла в едовые. Супруг заметил изменение порции.

— В чем дело, Надюша?

Та по-женски перевела на свое.

— Володя, а не кажется тебе странным?

— Что?

— Число охваченных марксизмом растет, а на содержимом сундучка это мало отражается.

— Может ты, Надюша, переусердствовала с покупками?

— Я? — оскорбилась супруга. — Да у меня всего четыре чемодана!

И она в очередной раз оказалась права.

Владимир Ильич лично проследил приход денег.

Налицо был явный парадокс. Число кружков увеличивалось. А денежные доходы от кружков падали. С ситуацией надо было разбираться.

Владимир Ильич собрал соратников. Он описал происходящее. И попросил всех высказаться.

Соратники заговорили, перебивая друг друга. Обнаружилось, что все происходящее для них вовсе не новость. К кружковцам у них накопилось немало претензий.

— У меня шесть аппаратов без остановки работают, — пожаловался Цюрупа, — а они за раз все выхлестывают.

— Моих барышень совсем замордовали, — поддержал соратника Свердлов. — Они такой эксплуатации не выдерживают. Капитализм какой-то. Грозятся, что назад уйдут. Там легче.

— А товар? Вы бы посмотрели — что несут? — подхватил Троцкий. — Хлам и рухлядь! Ни продать, ни заложить! Никакого навара!

— А что же вы молчали?

— Так думали — деньга идет! — наперебой высказались революционеры.

— Понятно! — подвел итог Владимир Ильич. — Какие будут предложения?

— Гнать надо всех в три шеи! — возбудился матрос-партизан.

— Нельзя, — охладил его Троцкий. — Дохода не будет.

— Может ввести норму потребления? — предложил Цюрупа.

— Так придется следить за каждым, — заметил Дзержинский.

— Здесь есть мысль! — одобрил Владимир Ильич. — Контроль! Контроль и учет! Непременно так!

— А кого в контролеры? — подал голос Семашко.

— Рабочих и крестьян! Пусть тайно наблюдают и записывают увиденное.

— Верно! Верно! — поддержали все.

— Надо подобрать достойных людей, — подытожил Владимир Ильич. — Это будет наша рабоче-крестьянская инспекция.

— Рабкрин, — подсказал Троцкий.

— Что?

— Сокращенно от рабоче-крестьянской инспекции, — пояснил тот.

— Не надо примазываться к чужой работе, — осек его Владимир Ильич. — Мы и без вас решим, как сократить.

Троцкий промолчал.

Финансовая помощь революционерам пришла неожиданно и откуда не ждали.

Владимир Ильич часто сетовал супруге:

— Эх, Энгельса своего нам не хватает!

Вообще-то они сильно надеялись на Кобу, но от того посылки приходили редко и нерегулярно.

А вот у Маркса финансовых проблем не было. Его друг и напарник Фридрих Энгельс владел заводом, имел прибавочную стоимость, которой и делился с товарищем.

Прелюбопытнейшая у них сложилась парочка!..

Оба они были основоположниками марксизма. Оба верили в свою революционную теорию преобразования мира. Оба призывали к революции.

А представьте, что бы было, если бы она свершилась прямо при их жизни. Не стало бы ни капитализма, ни капиталистов. У Энгельса отняли бы завод, и он остался бы без средств к существованию.

И Маркс со своей многочисленной родней лишился бы куска хлеба. Ведь он умел только писать. И делал это так медленно, что гонорара, например, за «Капитал» ему хватало только на сигары, которые он выкуривал, как он сам признавался, во время написания.

Спрашивается, зачем же развивать подобную теорию? Зачем рубить сук, на котором так удобно пристроился?

Мотивы садо-мазо слышатся в этой революционной симфонии.

Если бы основоположники марксизма парились в одной бане, то Карл Маркс, безусловно, хлестал бы друга веником. А Фридрих Энгельс все бы подставлялся, подставлялся…