Алексей Титов - Солнечные рассказы

Два небольших люка, куски металлической обшивки бронемашин, колёса. Звук раздался чуть позже. Ничего особенного, просто два хлопка вперемешку с негромким треском металла и камня. Был виден чёрный дым. Почти сразу над её головой, словно большие стрекозы в небе, пронеслись вертолёты. Что было дальше Елизавета помнила плохо. Её привели в чувства бойцы, хлопая по щекам.

Надо сказать, что с того времени служба «Ромашки» пошла в гору. Она не жалела ни себя, ни врагов, не пряталась от пуль. Но ей везло, она осталась жива и даже ни разу не была ранена. По окончании службы «Ромашку» наградили несколькими орденами, которые она убрала, не запомнив, куда, как только приехала домой. Все награды она давно уже мысленно отдала «Гладиолусу».

Вернувшись к родителям, она посадила несколько грядок гладиолусов в вишнёвом саду и ухаживала за ними, подолгу гладя каждый листик и цветок.

Когда её просили рассказать про Афганистан, она отворачивалась или уходила. Она очень не любила разговоров про войну, она любила гладиолусы.

Жёлтые острые камни и глина на дороге были раскалены полуденным зноем. Ветер неспешно сносил в сторону пыль от колёс бронемашин, следовавших одна за другой в колонне в сторону горного хребта с заснеженными вершинами. У самых лиц солдат летала и норовила попасть в глаза и уши разная мошкара. По краям дороги росли кусты и невысокие деревья с выжженными солнцем листиками.

Находиться внутри машин было невозможно из-за жары, и солдаты сидели на броне сверху, открыв люки. Внутри находились только механики-водители.

– Вова, плесни воды, а? Я флягу помял, все вытекло. – Попросил своего друга воин в потёртом камуфляже песочного цвета и выцветшей тельняшке, чьё имя было Михаил.

На голове Михаила сидела чуть помятая жёлтая панама с модно загнутыми кверху полями. Такие панамы, согласно неписаному правилу, могли носить только военнослужащие, уже побывавшие в боях и отбывшие в Афганистане не менее года. Михаил сидел на борту машины вполоборота, свесив одну ногу вниз, он насвистывал время о времени какую-то весёлую мелодию. Всем своим видом он старался показать, что не так-то уж и трудно служить в Армии и воевать.

– Да, конечно, бери! – Ответил Михаилу солдат, чьё имя было Владимир, и протянул другу свою флягу. Владимир был новобранцем, в новой, ещё чистой, форме. Он тоже сидел на броне, но, словно за партой, положив руки на колени. На голове его крепилась зелёная каска, застёгнутая на подбородке, а за спиной, на тугом ремне, был автомат.

Бронемашина, как и десятки других в составе колонны, двигалась по каменистой тропе, унося молодых людей, вчерашних школьников, в неизвестное будущее. И эта неизвестность была настолько неизбежной, что, спустя короткое время, солдаты перестали бояться. Им было легко. Гражданская жизнь с её устремлениями, трудами, планами, надеждами осталась там, в аэропорту Кабула, куда они прибыли совсем недавно после непродолжительной подготовки в учебном центре. Сейчас их будущее менялось с каждым оборотом колёс бронемашин, раскалённых полуденным солнцем и оставляющих за собой клубы жёлтой глиняной пыли.

Несмотря на то, что Владимир и Михаил отличались по боевому опыту и сроку службы, они стали хорошими друзьями. Сидя на борту броневика, они спокойно беседовали. Кроме них сверху на машине ехали ещё два солдата, и внутри – механик-водитель.

– Паша, ты бутерброд будешь? – Спросил водителя Михаил, заглядывая в люк.

– Ре-ре-бята. Я по-пока не хочу. Спасибо! – Ответил из люка механик, чьё имя было Павел. Он был заикой с детства и при этом очень весёлым человеком. Он отслужил в Афганистане уже полгода и повидал всякого, но его позитивного настроя и веры в лучшее всегда хватало на всех окружающих. Улыбка Павла была искренней и очень заразительной.

– Ну как хочешь. Мы тебе оставим! – Михаил отклонился от люка и роздал бутерброды с салом и черным хлебом трём друзьям, сидевшим рядом, а затем аккуратно завернул в фольгу оставшийся бутерброд для Павла.

– Извини друг, я не ем сало, я мусульманин. – Сказал с сожалением солдат, чьё имя было Азат, сидевший на противоположном борту машины, подогнув под себя ноги. Сам он был смуглым на вид и черноволосым. Лицо его было напряжено. Азат не снимал камуфляжа, словно жара не являлась для него сколько-нибудь значимой помехой. На голове его не было никакого головного убора, а зелёная каска лежала рядом. И командир группы, бывалый боевой прапорщик, чьё имя было Игорь, так и не смог заставить Азата носить головной убор.

Азат был родом из Туркменистана, из интеллигентной семьи. Его отец работал в Институте известным физиком. И Азат приводил командиру доводы, что при попадании пули из автомата или винтовки со среднего и дальнего расстояния, каска не особенно помогла бы. На что командир махал рукой и просил одевать каску хотя бы в присутствии других командиров. Ему не нужно было изучать физику, чтобы знать, что Азат прав.

На предложение Михаила попробовать бутерброд Азат ответил отказом.

Михаил снял с головы панаму, вытер ею лицо, бросил на броню и махнул рукой в сторону Азата.

– Только духи не едят сало.

После чего Азат вскочил на ноги, лицо его перекосилось, а кулаки сжались до белых косточек.

– Сядь на место, Чингачгук. Кому сказал, сядь! – скомандовал прапорщик и, не вставая на ноги, схватил Азата за рукав и дёрнул на себя так, что тот, чуть не выронив автомат, сел обратно на броню, рядом с командиром.

– Вы что, перегрелись что ли!? – Начал было командир, оглядев подчинённых. – Мы тут турниры по борьбе ещё не устраивали, на скаку! Горячие парни. Если мы друг о друге не позаботимся, эти горы о нас точно не позаботятся, запомните! А ты, Азат, что вскипел?

– У меня духи двоих братьев ночью с поста вырезали на Гиндукуше. А он…!

– Да, здесь нервы ни черту стали. Прости, друг. – Михаил протянул Азату руку и, тот пожал её. Затем друзья обнялись.

– Будешь бутерброд без сала, специально мусульманский? – Михаил подмигнул Азату, улыбнулся, и все, кроме Азата, прыснули. Командир лишь покачал головой. Впрочем, спустя мгновение, Азат, оглядев друзей, тоже улыбнулся и принялся с удовольствием жевать хлеб.

Бронемашина уносила ребят вдаль по дороге. Солнце находилось в зените, оно день за днём пересекало небесный меридиан в одной и той же точке, где его сияние было наибольшим. Солнце наполняло и испепеляло, дарило и забирало, оно было везде.

Время от времени по щекам воинов тонкими струйками стекал пот. Он пропитывал форму, образуя мокрые пятна на спине и груди. Солнечные очки были среди солдат в Афганистане роскошью, но те, кто отслужил более полугода, успевали ими обзавестись на местных рынках небольших поселков и аулов.