Алексей Титов - Солнечные рассказы

– Что не спится, шурави?! – Сказал человек в серо-белом балахоне и коричневой пуштунке на голове. Он жевал жвачку и носил солнечные очки. Этот человек был совсем не похож на своих соотечественников, пригнувшихся к земле в молитвенном действии. Он распорядился, чтобы Михаилу завязали руки верёвкой покрепче.

– Смотри мне, шурави! Будешь хулиганить, сделаю из тебя шашлык и скормлю собакам.

Понял меня?

Михаил неплохо знал язык пушту, но делал вид, что не понимает человека в белом балахоне.

Шли дни, Михаил ничего не говорил людям, спускающимся к нему в подвал и ломаном русском, а иногда и записками, пытающимся узнать у него, где и зачем сейчас находятся его товарищи по оружию, а также когда и что они планируют делать.

Однажды ночью к нему пришли пятеро: четверо молодых крепких мужчин и один старик. Михаил не спал. Он слышал, что говорят визитёры. Когда люди подошли к нему вплотную, один из них ударил Михаила в живот, второй тут же по лицу. Михаил упал, прикрывая голову руками. Он услышал, как над ним звонко щёлкнул затвор английской винтовки «Бур», что с расстояния ста метров разносит на куски гранитный камень размером с арбуз.

– Без глупостей, шурави! Посмотри на этого почтенного брата!

Тот, кто ударил Михаила, показал рукой на старика, стоявшего позади всех, сутулого, с бледным лицом, закутанного в балахон и одеяло. На голове его была большая, коричневая пуштунка, отличавшаяся размерами от тех, что были на молодых мужчинах.

– Это Хасан. Два года назад, пока он пас стадо, твои братья-волки ворвались в аул и забросали все гранатами. Одна попала в его дом, там были его жена и трое детей. Ты слышишь меня, шурави?

Михаил встал на ноги, сплюнул кровь и, с трудом разогнувшись, поправил на себе панамку со звездой. В этот момент перед его глазами, как яркая вспышка в памяти, встал тихий аул, глиняные хижины, из хижин раздаются выстрелы, видно пламя, стреляют в спины его сослуживцам. Вспомнилось, как в горах находили на перевалах убитых товарищей, и снимали с них крестики, чтобы потом, когда-нибудь, передать родным. Как вставали на вечную стоянку среди камней обожжённые бронемашины. Как сияли надеждой и любовью недогоревшие письма домой. Все это проносилось перед его глазами так явно в ту минуту и так горько.

Михаил не рассказал им об этом, как и о том, что полюбил Афганистан, и как хочет для него лучшей жизни и нового, лучшего, мира.

В его памяти всплывало лицо той самой девушки, что он встретил в повозке.

– Что ты перед ним распинаешься, Ахмед? – Спросил один из самых крепких на вид мужчин и подошёл к Михаилу.

– Говори, где стоит твой полк, сколько там человек, что и когда они будут здесь делать?

Михаил же, словно не услышав обратившегося к нему, направился к старику в большой коричневой пуштунке, но тут же двое остановили его.

Старик сделал знак рукой, и молодые мужчины отпустили Михаила. Подойдя к старику, он достал из кармана какой-то матерчатый свёрток. Развернув его, Михаил достал металлический амулет в виде прямоугольника с цепочкой.

– Я нашёл это в горах, когда ваши отступали. Старик посмотрел на амулет, взял его в руку. Затем заметно оживился, с дела знак молодым людям, после чего те стали подниматься по лестнице, покидая подвал.

– Имя его было Карим, так на написано на металле. Откуда он у шурави, почтенный Хасан?

Михаил понимал то, что говорят поднимающиеся по лестнице люди.

– Шурави отдал мне это потому, что не знал, что с ним делать. Нужно отнести амулет в мечеть. Ранен правоверный брат Карим или убит, Аллах позаботится о нем.

Люди в белых балахонах ушли в ту ночь, закрыв за собой небольшую деревянную дверь на замок снаружи, и Михаил остался один в тёмном подвале. Он так не смог заснуть в ту ночь, и больше не от побоев, а от мыслей, что не давали ему спать.

А однажды утром, когда аул ещё спал, Михаил сквозь сон почувствовал на своей щеке чьё-то дыхание. Он приоткрыл глаза и увидел знакомое лицо. То была девушка, что он видел в повозке, когда его везли в аул. Девушка мгновенно отпрянула от Михаила и отошла на несколько шагов к лестнице.

– Я принесла тебе воды, советский. Только пей тихо!

Михаил, успевший к тому времени повторно освободить руки, встал на ноги в полный рост и взял кувшин, чтобы напиться.

Девушка очень удивилась, увидев на жилистых запястьях Михаила болтающиеся верёвки, и отшатнулась.

– Ты очень сильный. – Девушка продолжала пятиться к выходу.

Михаил улыбнулся и приблизился к ней, отдав кувшин.

– Спасибо за воду. Но как же зовут тебя, добрая девушка?

– Ашрафи. – Девушка смущённо опустила взгляд и улыбнулась.

– Красивое имя. – Михаил заметно задумался над следующим вопросом, но девушка прервала его раздумья почти детским воскликом.

– Оно означает цветок! – Ашрафи уже не боялась Михаила и смотрела на него, улыбаясь. Они стояли настолько близко друг к другу, что чувствовали дыхание друг друга на лицах.

– Ашрафи, прекрасный цветок Афганистана. – Сказал тихим голосом Михаил и отошел от девушки на несколько шагов. Лицо Михаила внезапно изменилось и выражало напряженное раздумье. Он нахмурил брови и уставился в каменный пол подвала, куда еле заметно попадал тонкий луч солнца.

– Я расстроила тебя, Михаил? – Ашрафи нечасто называла Михаила по имени, обычно просто словом «советский». Она подошла к нему и положила руку на его мускулистое, запачканное пылью плечо.

Михаил посмотрел на девушку, грустно улыбнулся и сказал.

– Нет, что ты. Ашрафи, цветок, скажи, откуда ты так хорошо знаешь русский язык?

Девушка отняла свою нежную кисть от плеча Михаила и опустила глаза.

– Я понял. Ты тоскуешь по Родине. У тебя там близкие, родные. А кто здесь?

Она прищурилась и посмотрела в глаза Михаилу. Не дождавшись ответа, она встала на ноги и взяла в руки кувшин с водой.

– Я принесу ещё воды. Мне в ауле доверяют.

– Кто ты, девушка-цветок? – Спросил коротко Михаил.

Ашрафи вернулась к нему и, сев рядом, начала рассказывать. Девушка поведала Михаилу о том, что она дочь знатных родителей, которые живут далеко от этих мест, в другом ауле. Что её отец работает в правительстве Афганистана, а она получила высшее образование и знает несколько языков. Здесь, в ауле, кроме нескольких агентов её отца, никто не знает кто она и откуда. Ашрафи представилась простой пастушкой, ушедшей из дому для того, чтобы понять жизнь простых афганцев. После долгих споров с родителями, те дали своё благословение на это и отпустили её. Закончив повествование, девушка встала и, взяв в руки кувшин, поднялась по лестнице вверх из подвала.

Михаил думал о том, что его разыскивают товарищи, о том, что, наверное, уже дали телеграмму на Родину о его пропаже или гибели, о родной деревне с берёзками и речкой, о родных людях, что ждали его дома. Все это, словно кадры из кинофильма проносилось у него в голове. Мечта – это то, что делает жизнь осмысленной, приходило на ум Михаилу. И ему не хотелось оставаться в сыром подвале ни минуты, но почему-то представить себе, что он покинет Афганистан навсегда, он не мог. Уже не мог. Михаил думал об Ашрафи, прекрасном нежном цветке, какие раньше ему не приходилось встречать.