Синти Шелтон - Я увезу тебя из города слез

— Ладно. Николсон перевел тебя в группу скрытого присутствия. Ты слишком засветилась. Так что дело в университете нужно передавать другому.

— Нет, — тихо сказала Жаклин, разглядывая кольцо.

— Что нет? — взревел Вендерс. — Кто тебя спрашивает?

— Только я знаю, что нужно делать, — еще тише произнесла Жаклин. — Любому другому сотруднику придется все начинать сначала.

— А тебя убьет Касуэлл. Ты увела у него из под носа своего Дюбуа и разоблачила Уолтера. Это слишком серьезно.

Жаклин раздвинула губы в усмешке:

— С каких это пор контора стала так беспокоиться о здоровье своих сотрудников? И потом, Касуэлл не станет отказываться от своей идеи. В ней — смысл его жизни. Поэтому он не убьет меня.

— До вчерашнего дня ты совсем не знала Касуэлла. А сегодня говоришь о нем с такой уверенностью. Ты блефуешь.

— Нет. Уолтер описал мне Касуэлла во всех подробностях.

— Расскажи все-таки, как тебе это удалось, — попросил Вендерс.

Жаклин вздохнула:

— Вам это не пригодится. А другим… У каждого должен быть свой опыт. Мой опыт… лучше не перенимать никому.

— Твой опыт весьма ценен. В том числе и опыт лжи.

Жаклин посмотрела на него вопрошающе.

— Что ты на меня так смотришь? — спросил он устало. — В разговоре со мной ты совершила прокол. Хочешь знать какой?

— Я говорю с вами совершенно искренне, — проговорила она. — Вы полагаете, что я обладаю секретом Жана Дюбуа в той же мере, что и он сам. Это неверно. Я знаю, чем он занимался, но только… с внешней стороны.

И не представляю в этом смысле никакой ценности.

— Но ты уверена, что Касуэлл не тронет тебя. Где же логика?

— Касуэлл не уверен, что я не знаю методики. Он не уверен, что у меня нет материалов, которые должны были остаться после мнимой смерти Дюбуа. Он так же, как и вы, подозревает, что я обладаю каким-то секретом. Это не так, но пусть он думает, что это так. Вы тоже можете думать, как вам угодно. Мне это не мешает. Пока охота на Жана… бесполезна, он должен активизировать охоту на меня. И тогда…

Она замолчала. Щеки ее внезапно запылали.

— Хорошо, — сказал Вендерс, — тогда скажи мне, как дело в университете связано со всей этой… чехардой?

— Пока я связи не вижу, — тихо ответила Жаклин.

— Но ты подозреваешь эту связь?

— Для этого у меня нет пока никаких оснований…

Вендерс вздохнул:

— Хорошо, давай вместе рассмотрим план твоих действий, и я пойду с ним к Николсону.

Жаклин отрицательно покачала головой:

— У меня нет плана. Всех ходов не предусмотришь. Но в университет я вернусь, независимо от вашего решения.

— А если я просто тебя отсюда не выпущу? — побагровел Вендерс.

И тогда Жаклин впервые за время разговора улыбнулась.

— Зачем? Для вас, как и для меня, главное — дело. А если вы посадите меня под замок, то дело от этого не выиграет.

Вендерс стукнул ладонью по столу и заходил по кабинету. Жаклин тоже встала.

— Я могу идти? — спросила она.

Вендерс остановился напротив нее.

— Я уже забыл, — сказал он, — когда ты в последний раз спрашивала у меня разрешения.

Она не стала заходить в палату, потому что поняла: она просто не сможет вынести вида всей этой аппаратуры, множества маленьких экранов, на которых стремительно и медленно, ровно и прерывисто скачут и плывут тонкие разноцветные линии, означающие жизнь Дюбуа. Они — все, что есть. Глупо, бессмысленно, нелепо таращиться на эти линии надежды. Они могут исчезнуть в любую минуту. Например, когда она посмотрит на них…

Она стояла, прижавшись к дверям палаты, и не могла пошевелиться. Нужно уходить. Судьба снова отнимала его у нее. Врачи сказали, что он будет жить. Но вряд ли это будет жизнь в привычном смысле слова. Его организм будет функционировать.

В лучшем случае сохранятся простейшие функции сознания — восприятие, инстинкты, рефлексы. «Я убью их всех, — шепчет Жаклин, — и доберусь до этой сволочи Касуэлла. И никто не посмеет остановить меня!»

— Вам плохо? — к ней подошла сияющая накрахмаленной белизной медсестра.

— Мне плохо, — говорит Жаклин. — Но вы мне не поможете.

Она сидит в своей квартире на площади Дам, уставившись в экран монитора. Она просмотрела все одиннадцать сайтов, которые записал Эмиль Бертран. Одиннадцать «городов». Сайты они называли «городами». Город Детства, Город Отчаяния, Город Дружбы… Эти «города» были последним прибежищем несчастных студентов. Из этих «городов» они уходили в никуда.

Почему? А Стивен Деларю? У него что, тоже был свой город? Бред какой-то…

Два дня назад она вернулась в университет и не обнаружила на своих лекциях Бертрана. Это показалось ей странным. Мальчишка был влюблен в философию и, казалось, не должен был пропускать ее лекции.

— Он вообще почти перестал ходить на занятия, — сказал ей кто-то из студентов.

И Жаклин отправилась к нему домой. Быстро разыскав небольшую квартиру, которую Эмиль Бертран снимал недалеко от университета, она застала своего студента за компьютером. Он даже не повернулся, когда она постучала в дверь. Жаклин пришлось подойти и развернуть вертящееся кресло, чтобы обратить на себя внимание Эмиля.

— Продали душу виртуальному дьяволу? — спросила она мягко.

Он посмотрел на нее, словно разучился понимать слова. Взгляд его воспаленных глаз показался ей совершенно безумным.

— Пора выйти на свежий воздух, — сказала она. Он покачал головой.

— Не знаю, — прошептал он.

Жаклин протянула руку и выключила компьютер.

— Не надо! — Эмиль пытался схватить ее за руку.

— Потом мы включим его снова, — стала уговаривать она его, как маленького ребенка. — А сейчас — в душ и на воздух. Сегодня замечательная погода.

Бертран встряхнул головой и слабо улыбнулся:

— Да, пожалуй… Что-то я совсем не соображаю…

Через несколько минут они сидели на скамейке в сквере и жевали гамбургеры, запивая их кофе из бумажных стаканчиков.

Эмиль медленно приходил в себя.

— Как вы себя чувствуете? — вдруг спохватился он.

Жаклин рассмеялась:

— Ну наконец-то!.. Я думала, ты меня еще не заметил.

— Да нет… — смутился он. — Я очень хотел навестить вас, но никто не знал, где вас лечат.

— Да, — проговорила она. — Я собиралась провести там дня два, а потребовалась целая неделя. Но все вполне обошлось. А что случилось с тобой? Я очень удивилась, когда не увидела тебя на своей лекции.

Эмиль вздохнул и выбросил стаканчик и остатки гамбургера в урну.

— Да, — пробормотал он. — Это дело здорово выбило меня из колеи.

— Какое дело?

— Я даже не знаю, как вам объяснить. Еще до вашей болезни ко мне подошел один парень, Карл. Вы его не знаете, он учится на психологическом факультете. Ну и… Он странный, но…