Мария Соареш - Земля любви, земля надежды. По праву любви.

— Какие могут быть тайны от жены и от матери? Вы оба просто не уважаете меня, вот и всё!

— Мама, не обижайся, — пожалела её Эулалия. — У меня нет от тебя никаких тайн, просто я иногда не всё рассказываю, потому что не хочу тебя волновать. Вот, например, сегодня я пришла домой рано, потому что у нас никто не работает. Все ткачихи пошли на панихиду по убитым во время манифестации, а мне стыдно там показаться. Стыдно и страшно. Потому что я отказалась участвовать в забастовке. Одна из всех вышла в тот день на работу, и они мне этого никогда не простят.

— Ладно, дочка, не горюй, — сказал Маноло, — Скоро ты вообще сможешь уйти с фабрики, потому что я буду хорошо зарабатывать.

— Ты всё же скажи мне, эта работа хоть не связана с азартными играми? — вновь обратилась к нему с расспросами Соледад.

— Нет-нет, не беспокойся, с азартными играми это никак не связано, — заверил её Маноло.

— Ну, слава Богу! — несколько успокоилась Соледад. — А ты, дочка, правильно сделала, что не ввязалась в эту забастовку. Ведь ты же могла пострадать точно, так, как те несчастные, которых сегодня отпевают!.. Кстати, Нина все эти дни, наверно, и занималась подготовкой похорон, а я, грешным делом, о ней плохо подумала!

Нина действительно участвовала в подготовке похорон, но это было не самое главное, чем она занималась в те несколько дней, прошедших с момента забастовки.

Главным её занятием было выхаживать Тони после ранения и скрывать это от всех, кроме Жозе Мануэла, в чьей квартире и находился раненый.

Для такой секретности у Нины и Жозе Мануэла имелись веские основания. Они оба видели, как капитан Рамиру прицельно выстрелил в Тони и после этого удовлетворённо воскликнул: «Ты не нужен мне живым, грязный писака!» Он снова прицелился в упавшего на мостовую Тони, но толпа, рванувшаяся с места, помешала капитану сделать точный выстрел. А Жозе Мануэл и Нина, воспользовавшись суматохой, унесли Тони к машине, припаркованной неподалёку от фабрики.

Вот когда Нине пригодился её опыт медсестры, полученный на баррикадах! Она даже врача не вызывала для Тони — обошлась собственными средствами. К счастью, рана его оказалась не опасной, но он потерял много крови и сильно ослабел.

Утром же, едва Нина переступила порог фабрики, к ней бросилась с расспросами Камилия, а потом и Умберту. Их интересовало, жив ли Тони и где он сейчас находится. Нине показалось это подозрительным. Она подумала, что эти двое, натравившие на Тони капитана Рамиру, стремятся довести до конца своё чёрное дело. Если им станет известно, где скрывается Тони, то молодчики Рамиру вмиг исправят оплошность своего командира, выразившегося предельно ясно: «Ты не нужен мне живым!»

Нина решила ничего не говорить даже своим соратникам, узнав от них же, что другие раненые были тайком расстреляны в тюрьме. Пусть Тони сначала немного окрепнет, а потом уже можно будет открыть всем правду, в том числе и Марии.

С Марией Нина поступила, конечно, жестоко. Лишь на третий день после стачки она тайком привела Марию к Тони, и та вновь потеряла сознание — теперь уже от радости.

Когда же она очнулась, то услышала от Тони такие слова, каких он не говорил прежде и какие смог сказать лишь теперь, после всего, что довелось ему пережить в последние дни:

— Мария, любимая, какое счастье — видеть тебя! Я жив только потому, что думал о тебе. Я не мог бросить тебя одну. Когда меня ранило, и я упал, мне подумалось, что я сейчас умру... Но тут же я вспомнил тебя, увидел твоё лицо, и мне хватило сил выжить...

Осознав, наконец, что Тони жив, Мария высказала справедливый упрёк Нине и Жозе Мануэлу:

— Как вы могли со мной так поступить? Боже мой! Я была в отчаянии, я плакала день и ночь! А вы не могли сказать мне, что мой Тони жив!

Нина принялась оправдываться и объяснять Марии, почему надо и теперь скрывать от всех, что Тони жив.

— Мы сейчас пойдём с тобой на панихиду, — сказала она Марии, — поэтому прошу тебя: постарайся упрятать по глубже свою радость. Никто не должен заметить её! Иначе все поймут, что ты нашла своего Тони, причём не мёртвым, а живым.

— Тогда я лучше вообще не пойду на панихиду, — заявила Мария. — Притворяться вдовой я не буду!

Тони, услышав о панихиде, потребовал объяснить ему, что происходит. И, узнав печальные подробности, решительно встал с постели.

— Я сам пойду туда. Пусть все узнают правду!

— Нет, ты ещё очень слаб, — стали говорить ему Нина и Мария. — К тому же там наверняка опять будет полиция. Тебя могут арестовать.

— Я не преступник, меня не за что арестовывать.

— К сожалению, за эти дни я многое узнала, — сказала Мария. — Капитан Рамиру целенаправленно охотился за тобой, Мирой и Жакобину. Но Жакобину защищён гражданством Бразилии. Его можно было только убить в той потасовке, но предъявить ему сейчас какие-либо обвинения нельзя, он не совершил ничего противозаконного. А Миру они арестовали, чтобы судить её и затем депортировать на родину, где ей неминуемо грозит тюрьма. Сейчас всех иммигрантов, занимающихся политикой, высылают из Бразилии. Тебя тоже могут выслать в Италию, Тони! Лучше я пойду на панихиду и притворюсь вдовой!

Тони, однако, их ослушался. Превозмогая боль и слабость, он пришёл в церковь и произнёс гневную обличительную речь.

Друзья посоветовали ему выйти оттуда через заднюю дверь, потому что в храме и вокруг него было полно полицейских, и Тони последовал их совету, но, выйдя на улицу, увидел, как разъярённая толпа пытается устроить самосуд над Камилией, тоже отважившейся приехать на панихиду.

— Прочь отсюда, убийца! — гневно бросали ей в лицо родственники погибших, а одна из женщин закричала: «Бейте её!», и толпа тотчас же со всех сторон набросилась на Камилию.

Тони ринулся в толпу, стремясь защитить Камилию, и тут же был схвачен полицейскими.

В итоге Камилии удалось отделаться лёгкими ушибами, а Тони оказался в тюрьме.

Андре и Жакобину тотчас же отправились к капитану Рамиру.

— Мы пришли сюда от имени профсоюза, чтобы защитить жизнь Тони, — заявил Жакобину. — Он очень слаб и имеет право на медицинскую помощь. Если вы посмеете сделать с ним тоже, что накануне сделали с другими ранеными, то мы поднимем шум на весь мир, и вам не помогут даже ваши связи с фашистами. Вы сами окажетесь за решёткой, это я вам гарантирую!

— Не зарывайтесь, — ответил ему Рамиру. — Я мог бы вас вышвырнуть вон из моего кабинета, но не стану этого делать. Вашему итальянцу ничто не угрожает, кроме депортации. Его доставили сюда живым, значит, он и выйдет отсюда живым. Но ему придётся покинуть Бразилию, потому что здесь не место всяким смутьянам, съехавшимся на нашу благословенную землю со всего мира!

Капитан сдержал слово: Тони стал получать медицинскую помощь в тюрьме, а спустя несколько дней его повезли на суд вместе с Мирой.