Поль Монтер - Записки юного негодяя

М-да… Моя радость от предстоящей поездки здорово омрачилась туалетом, что слуга с самого утра занёс в мою комнату. Боже правый! Такого невзрачного камзола из сукна и ожидать было нельзя. Коричневая ткань, обшитая по вороту и манжетам узким шёлковым шнуром. Панталоны песочного цвета и шляпа с маленькой тульёй, лишённая перьев и украшенная неброской брошью. Черт возьми, пожалуй, будь я сыном лавочника, и то по такому значительному поводу получил бы куда более пышный наряд. Но мне осталось облачиться в эти унылые тряпки и скрипеть зубами от злости. Впрочем, новое платье Анжель также мало отличалось от её повседневных нарядов. Синий бархат с шёлковой шемизеткой 6 6 Шемизе́тка – накидка разнообразной формы, лёгкая блузка или манишка. ничуть не придал ей блеску. Сестрица ужасная дура! Синий цвет сделал её лицо совсем больным. Бедняжка горничная славно постаралась, прикалывая к жидким волосам мадемуазель Дефорж дю Мерсье фальшивые локоны. Но, видно, так увлеклась причёской, что позабыла о румянах, и Анжель вновь походит на белёсую гусеницу. Отец в парике и строгом камзоле с шёлковой перевязью, которая из экономии сзади надставлена перкалем. Вот чёртов скряга. Сроду не поверю, что наша семья не располагает деньгами. Сев в экипаж, я заметил, что мои пальцы подрагивают от возбуждения. Ещё бы, ведь это, пожалуй, впервые, когда мне доведётся покинуть Тампль 7 7 Квартал , расположенный между улицами Веррери с юга, Беранже с севера , где стоит наш дом, и оказаться в самом вожделенном для каждого француза месте. Я жадно оглядываю всё, что находится по ту сторону нашего чопорного квартала. Право же, кажется, отец нарочно поселился в столь сонном месте. Улочки Парижа полны красок и гомона. Хотя, надо признать, что грязи и вони тут не меньше.

– Патрис. – Папаша похлопал меня по руке. – Я не обольщаюсь насчёт твоего ума, но будь любезен, выкажи себя серьёзным и почтительным перед важными господами, которым я хочу тебя представить.

Я ограничился кивком. Вот простофиля! Да на что мне корчить из себя заумного зануду при таком обворожительном лице? Надеюсь, дурацкое платье не слишком испортит мой облик.

Карету так отчаянно трясло на разбитой дороге, что я едва не задремал. Ах, святой Франциск! Стоило мне завидеть витую ограду и гвардейцев, я едва не завопил от восторга. Пожалуй, следовало бы расписать чудесное, ослепительное убранство Лувра и посвятить несколько страниц ровным дорожкам, скульптурам и райским садам с фонтанами, но страсть показать себя окружающим и удостовериться в собственной привлекательности вынуждает меня скомкать картину поездки, выхватывая лишь встречи с особами, коих мне прежде не доводилось видеть.

Нам предстояло пройти достаточно долгий путь по аллее, и я так и вертел головой во все стороны, пока не столкнулся с каким-то господином. Отпрянув, я залепетал извинения, но незнакомец внезапно широко улыбнулся и приподнял моё лицо за подбородок.

– Хм, откуда ты, прелестное дитя?

– Прошу прощения, сеньор де Лоррен, – не слишком вежливо буркнул папочка, пытаясь потянуть меня за руку. – Это мой младший сын. Господин Кольбер ждёт нас.

– Оставьте, приятель, – фамильярно подмигнул собеседник. – Министр только что отправился перекусить. Как тебя зовут, очаровательный ангелочек?

– Патрис, сеньор, – взмахнув ресницами, ответил я, с нескрываемым любопытством разглядывая нового знакомого. Он был довольно молод и весьма хорош собой. Шёлковый камзол нежно бирюзового цвета ладно облегал его фигуру. Обилие кружев и украшений вызвало у меня настоящую зависть. Де Лоррен показался мне прекрасным лебедем рядом с надутым индюком папочкой. Вскоре подошли ещё несколько миловидных юношей, и я с тоской почувствовал, как плох мой костюм. Право же, я похож на нищего! Жаль, что это было заметно не только мне. Де Лоррен прищурил глаза и обернулся к отцу:

– Друг мой, ваш сын очень мил и, конечно же, достоин более модной одежды. Такие камзолы не носят при дворе уже лет пять. Я непременно похлопочу перед герцогом Орлеанским о назначении этого ангелочка пажом. Месье будет приятно видеть в Версале хорошеньких слуг. Но, скорее всего, ваш славный мальчик отправится в Пале-Рояль 8 8 Площадь, дворец и парк, расположенные в Париже напротив северного крыла Лувра. . Мне не составит труда отвезти его туда в своём экипаже сегодня же.

Папаша покраснел как рак и пробурчал, что благодарен сеньору за заботу, но за сына уже обещал похлопотать господин Кольбер.

– Фи! – Де Лоррен поднёс к губам надушенный платочек. – Разве дело похоронить такого очаровательного юнца среди пыльных томов?

– Филипп несомненно прав, – раздался мелодичный голос, и меня окутала волна ароматного притирания. Дама, что возникла так внезапно, была весьма привлекательна и, конечно же, затмевала целый выводок девиц, что её окружал.

– Вы, должно быть, слишком суровый отец, сеньор… сеньор…

– Маркиз Дефорж дю Мерсье, – поклонился отец.

– О, Атенаис, вы тоже заметили, – хмыкнул де Лоррен. – Вообразите, господин маркиз упрямится и, по всему, бережёт сына, словно девицу на выданье. – Окружающие громко захохотали, и папаша вновь залился краской.

– Уверяю вас, дорогой маркиз, – проворковала женщина. – Такой прелестный мальчик непременно сделает отличную карьеру при дворе. Уж здесь найдётся немало желающих поучаствовать в его судьбе.

Я продолжал с восхищением таращиться на блестящую публику, папаша скрежетать зубами, а Анжель уныло стоять в сторонке. Но тут подбежал слуга, который, надо признать, был одет лучше, чем я, и что-то шепнул мадам. Компания поспешила прочь. Обернувшись, Де Лоррен крикнул:

– Моё предложение в силе, Дефорж!

Аллея опустела, и мы вновь двинулись вперёд.

– Папочка, это был шевалье де Лоррен? – пролепетала Анжель.

– Да. Филипп де Лоррен-Арманьяк 9 9 Фаворит-любовник герцога Филиппа Орлеанского, брата короля Людовика XIV, на протяжении всей жизни имевший на него огромное влияние. , – пробурчал отец. – Не буду повторять сплетни, но, кажется, шевалье не тот человек, которого я хотел бы видеть в своём доме. Да уж, династия Гизов явно пришла в упадок.

Надо ли уточнять, что после этих слов я проникся к сеньору де Лоррену ещё большей симпатией и всю дорогу молился, чтобы господин Кольбер отверг мою кандидатуру и я получил должность пажа.

Перед кабинетом сеньора Кольбера толпилось несколько человек, и нам пришлось дожидаться довольно долго. Эти покои были вовсе лишены блеска и тотчас вызвали у меня скуку. Еле сдерживая зевоту, я стоял навалившись на стену и, кажется, дремал с открытыми глазами. Должно быть, господин министр не слишком располагал временем. Когда наконец паша втолкнул меня в кабинет, Кольбер бросил лишь беглый взгляд и, кисло улыбнувшись, пробормотал, что слухи оказались правдой. После чего мне приказали подождать в приёмной, но желание узнать собственную участь вынудило меня благоразумно нырнуть за одну из портьер и приникнуть к перегородке в надежде подслушать разговор.