Джеймс Уоллер - Унесенные ветром. Век XX

— Вот как! Вы цитируете Экклесиаста, юный южный мудрец? — чувствовалось, что Пирсонса все более занимал этот серьезный молодой человек, с виду больше похожий на лесоруба или механика, чем на литератора.

— Цитировать его все равно, что цитировать истину, — Билли опять укрылся за завесой иронии. — Всегда беспроигрышный вариант.

— О’кей, чувствуется, что вы уже достаточно сложились, как личность. Но в джунглях литературы вы еще новичок. Да, вы несомненно талантливы, но одного таланта маловато в наше время. Вам просто повезло, что ваше творение попало к такому редактору. Другой — а после него второй, третий, десятый вернул бы его вам, посоветовав выбрать другое занятие. Вы мне нравитесь. Но кроме вас мне нравятся и другие авторы. А надо мной стоят издатели, руководствующиеся прежде всего конъюнктурой. Ну да, у вас оригинальный стиль, но поглядите со стороны — ведь ваш материал взяли из-за темы, из-за военной темы. Схлынет волна ура-патриотизма, и подобные материалы редакции будут брать куда как менее охотно.

— Так что же я, по-вашему, должен делать? — Билли и в самом деле не понимал, к чему Пирсонс говорит все это.

— Что делать? То, что делают все — завести себе литературного агента. Человека, который будет пристраивать ваши сочинения и получать за это ваши деньги.

— Боюсь, что я не смогу найти такого человека достаточно быстро.

— Меня радует, что у вас к тому же и трезвый подход к делу. Я могу присоветовать вам одного такого человека, его зовут Бен Лоуэлл. Сейчас я прямо при вас позвоню ему и, если я застану Бена в его конторе, то вы можете переговорить с ним.

Контора Лоуэлла оказалась адвокатской конторой и располагалась она на довольно престижной, как узнал Билли, Пятой авеню.

— Не удивляйтесь, старина, — сказал Лоуэлл, широко улыбаясь и протягивая руку Билли, — ведь я юрист по роду занятий. А литературный агент я по призванию, по зову души, так сказать. Сам когда-то начинал писать, но понял, что на литературные заработки не проживешь. Уж не знаю, — улыбнулся он из-под роскошных каштановых усов, — то ли у меня литературные способности оказались недостаточно развитыми, то ли потребности в достатке и комфорте переразвитыми. В любом случае адвокатская практика здорово помогает мне. Иногда мне удается прищучить издателя так, что он, бедняга, только зубами скрипит, а поделать ничего не может, платит. Значит, вы пишете прозу?

— Прозу взяли к публикации, — осторожно ответил Билли.

— Все, что вы написали? — напирал Лоуэлл.

— Ну, у меня есть еще кое-какие вещи…

— Послушайте, старина, так дело не пойдет. Если уж я соглашусь работать на вас, то только при одном условии: я должен знать в каждый момент не только о том, что лежит у вас на рабочем столе, но и о том, что у вас зарождается в голове. Стихи у вас есть?

— Да, есть, — Билли был поражен проницательностью Лоуэлла.

— И вы их привезли с собой?

— Привез.

— Так, на всякий случай, да? — Лоуэлл опять широко улыбнулся. — Этакий типичный южанин — все себе на уме. Стихи мы пристроим в «Скрибнерс мэгэзин» или в «Азерс» — в том случае, если эти сумасшедшие скажут, что эти вещи хоть отдаленно напоминают стихи.

— А кто эти сумасшедшие? — поинтересовался Билли.

— Поэты, друг мой, поэты. Всякого молодого человека, если он наделен даром сочинительства, в самом начале творческого пути, в юности, тянет писать стихи. Я сам этим переболел, что делать. Но если уж человек занимается этим в зрелом возрасте, он либо слегка помешан в уме, либо записной прохвост, — Лоуэлл рассмеялся, показывая ровные белые зубы. — Есть у нас на Бродвее такой кабачок для избранных, мы сегодня же покажемся там. Вы захватите свои стихи, а я постараюсь заставить кого-нибудь из небожителей посмотреть их.

К восьми вечера Билли опять появился в конторе Лоуэлла, они вышли вдвоем, остановили такси и поехали в тот самый «кабачок для избранных», на вид показавшийся Билли обычной забегаловкой. Но, как выяснилось, только на вид. Потому что дверь оказалась запертой, а когда Лоуэлл постучал в нее, используя массивное медное кольцо, появился дюжий привратник, открывший дверь на нечто, опять-таки похожее на пароль.

Внутри кафе оказалось небольшим и очень уютным, вместо электрических лампочек оно освещалось свечами, установленными в массивных настенных бра и тяжелых бронзовых канделябрах на столах.

Бенджамин Лоуэлл быстро окинул помещение цепким взглядом и, подхватив Билли под локоть, потащил его к столику у стены, где скучал в обществе бутылки калифорнийского вина и длинной тонкой сигары благообразный седой джентльмен.

— Мистер Робинсон, — Бен Лоуэлл поклонился преувеличенно вежливо, в лице его появилось даже нечто, похожее на подобострастие, — позвольте нарушить ваше уединение.

Седовласый джентльмен досадливо поморщился.

— Привет, Бен. Опять ты со своими бандитскими штучками?

— Ни в коем случае, мистер Робинсон. Я хочу представить вам молодую поросль, вот этого юного джентльмена с Юга.

Мистер Робинсон перевел раздраженный взгляд с Лоуэлла на Билли и немного подобрел.

— Ладно уж, присоединяйтесь, — кивнул он. — Как вас зовут, молодой человек?

— Уильям Коули, сэр.

— Эдвин Робинсон, — представился седовласый джентльмен, подавая длинную сухую руку.

— Эдвин Арлингтон Робинсон?! — поразился Билли.

— Да, если угодно, — седовласый джентльмен улыбнулся даже какой-то застенчивой улыбкой, он стал совсем непохожим на того человека, который с минуту назад так неласково встретил их. — Откуда же вы меня знаете? — Он внимательно посмотрел на Билли, и тот поразился: насколько же у него бездонные, бесконечно мудрые глаза.

Билли даже оцепенел на несколько секунд, пытаясь осмыслить самого себя в этой ситуации.

— Ну как же, сэр, — сказал он несколько хрипловатым от волнения голосом. — Я читал ваши сборники «Дети тьмы», «Городок на реке» и «Человек на фоне неба».

— Вот как? — складки на лице мистера Робинсона разгладились. — Вы хотя бы слышали о таких вещах, Лоуэлл?

— Конечно, слышал, — нервно улыбнулся тот. — Я даже знаю о «Трех тавернах», уже вышедших в этом году.

— Похвально, Бен, похвально. Вы постоянно совершенствуетесь в избранном вами ремесле.

— Каждый должен в чем-то совершенствоваться, — пожал плечами Лоуэлл.

— Вы откуда, мистер Коули? — спросил Робинсон.

— Из Джорджии, сэр.

Робинсон кивнул.

— А чем вы занимались раньше?

— Так, ничего интересного. Разве что воевал.

— Где воевали, в Европе?

— Да, сэр.

— А как же вы успели?

— Я постарался, — Билли совсем уже освоился в обществе мэтра. — Мне с некоторых пор стало казаться, что надо спешить.

— Куда спешить? — теперь в глазах Робинсона сияли искорки смеха.