Цви Прейгерзон - Дневник воспоминаний бывшего лагерника (1949 — 1955)

Володя Керцман был самым красивым из жмеринских парней. В его глазах всегда мерцали искры, во рту был золотой зуб. Он был среднего роста, с правильными чертами лица. Девушки его любили, и это было взаимно. Единственная девушка в их группе, получившая восемь лет, Таня, была девушкой Володи.

Перед арестом он учился в Ленинграде в медицинском институте. Будучи от природы хорошим и сердечным парнем, он щедро раздавал все, что у него было (многие из заключенных были довольно прижимисты).

10.8.57 — Керцман был здоровым парнем с первой трудовой категорией и его направили работать в шахту. В лагере работа была неизбежна — иначе БУР, но, видимо, работал он с ленцой. У него часто случались недоразумения с бригадиром и десятником. Однажды его обозвали жидом, и он напал на своего обидчика. На помощь обидчику пришли другие, и нашему Володе досталось. Следы беспощадных ударов были заметны на его лице длительное время. Он гордился этими ссадинами и синяками. В конце концов, после разных приключений, он был переведен во вторую категорию труда, и его должны были вывести из шахты, но начальник Планово-производственной части лагеря (ППЧ) не сделал этого по двум причинам: во-первых, за частые невыходы на работу в шахту и, кроме того (ходили слухи), потому что он был антисемитом. Володя отказался выходить на работу, и его посадили в БУР.

Начальник лагеря, подполковник Богаенко, посетил БУР и поговорил с Керцманом, который требовал после отсидки срока перевода его на работу на поверхности, в соответствии с его категорией. Богаенко ему это обещал, но с условием, что он поработает еще несколько дней в шахте (в шахте всегда требовались рабочие, на поверхности — наоборот). По окончании срока наказания Володя начал работать в шахте, но Богаенко не выполнил своего обещания. Володя опять не вышел на работу и его снова посадили в БУР. Мы все время поддерживали его материально. Так тянулось до тех пор, пока его не перевели на работу в Ремонтный электромеханический завод (РЭМЗ). Я проводил с Володей много времени. Он даже пытался учить иврит, но у него недоставало терпения.

Перехожу к Меиру Гельфонду, наиболее талантливому из парней «Эйникайт». Он был яркой и необычной личностью. Приятный на вид, черноглазый, с пронзительным взглядом, крепкими зубами. У него был сильный мужской голос, он обладал хорошим слухом, был остроумен. Следует отметить его острый ум, силу воли, целеустремленность, усидчивость. Он был единственным в лагере, решившим серьезно изучать иврит. И в течение нескольких месяцев действительно научился говорить на иврите. Я обучал его планомерно, изо дня в день, учил его устно (письменные занятия в лагере были нежелательными из-за частых обысков). Он хорошо успевал. До ареста он учился в медицинском институте, в лагере работал фельдшером. Решив специализироваться на глазных болезнях, он и это осуществил. В нашем лагере был хороший глазник — Петров. Меир стал его помощником. Петров полюбил его.

Сейчас, после лагеря, Меир оканчивает мединститут в Караганде. Я полагаю, что из него выйдет прекрасный врач и отличный специалист.

Володя Керцман был душевнее Гельфонда: Меир был более сух и педантичен. Он был ко всем строг и требователен, а так как нет людей без недостатков, то мне приходилось видеть, как Меир раздражался на несчастных людей. Но основные достоинства человека — острый ум, непоколебимое упорство, целеустремленность — эти качества были у Меира. Все его уважали. О нем я был наслышан еще в Караганде от трех парней группы. Они говорили о нем как о сосуде, наполненном разумом и знаниями. Когда я познакомился с ним, я убедился, что в этом определении не было преувеличения. Меир был настоящим евреем. Будучи работником медицинской части лагеря, он делал много добра заключенным, помогал им освободиться от работы, переводил их на более легкие работы. В противоположность Керцману, он много работал, и его труд был плодотворным. Я любил его и думаю, что если он попадет в соответствующие условия, то сможет стать одним из выдающихся людей своего времени.

С Таней я познакомился в Москве, после освобождения. Она с Володей провели в нашем доме один вечер, и Таня ночевала у нас. Но мне не удалось заглянуть ей в душу. Парни отзывались о ней хорошо: она упорно сопротивлялась во время следствия, никого не выдала, ничего не подписала. Теперь она учится в институте в Саратове, где живет ее замужняя сестра.

О семи товарищах из групны «Эйникайт» я рассказал более или менее подробно, но что написать о самом «Эйникайт»?

Жмеринка — южный город, перед войной там жило много евреев. Еврейские дети обучались в общих школах вместе с местными детьми, и ничто не напоминало им о еврействе. Они были маленькие советские граждане, пионеры. В школе им преподавали литературу: Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Тургенева, Толстого, Чехова, Горького, Маяковского… Их учителя никогда не слыхали такие имена, как Моисей, Давид и Соломон, Исайя, Иеремия и Шабтай Цви, Исраэль Баал-Шем-Тов и Герцль. Все это было далеко от еврейских детей. Они знали, что их родители евреи, но для них это не имело никакого значения. Красивые слова носятся в воздухе: дружба народов, любовь и братство, советская родина. И они верят. И все это становится содержанием их жизни. Парни и девушки, чистые души, годы счастья и расцвета. И вот — грянула война…

11.8.57 — Грянула война. Внезапно, как хищник, она обрушилась на Жмеринку, на весь этот золотой мир. Вместо летних каникул — разруха и кровопролитие. Проходит немного времени, и орды Гитлера прорываются вглубь Украины и Белоруссии. И вот эти сорванцы начинают понимать, что они отличаются от коренного населения. Страшные слухи носятся в воздухе — Гитлер уничтожает евреев независимо от их возраста, не щадя ни детей, ни стариков. Впервые перед этими юношами встала проблема еврейства, решающая их судьбу, — вопрос жизни и смерти. Начинается суматоха эвакуации, многие еврейские семьи перебираются на восток, в чужие холодные места. Но гусеницы вражеских танков движутся очень быстро. Вот они уже ворвались в Жмеринку, прошли по местечкам края, двигаясь все дальше и дальше.

Жмеринский округ был оккупирован румынами. Они не уничтожали евреев, но сгоняли их в гетто. В Жмеринку согнали евреев со всей округи и поместили их в тесном гетто, расположенном на нескольких улицах. Там были евреи из Румынии, Бессарабии и других мест. Румыны были союзниками немцев. Непонятно, почему Гитлер разрешил Антонеску иметь другой подход к вопросу об уничтожении евреев. Попавшие же в руки немцев живыми не выбирались…

В жмеринском гетто были Саша Сухер, Володя Керцман, Миша Спивак и много других юношей и девушек. Они были там около трех лет — от 12-ти до 15-летнего возраста. Это тот переломный возраст, когда человек формируется и окружающий мир накладывает отпечаток на всю жизнь до последнего вздоха. Что видели парни в жмеринском гетто?