Василий Сабинин - Право на приказ

Лейтенант нахлобучил на голову шлем.

Фомин шел рядом с танкистом и молчал. Вспомнил, как вчера ехали освобождать лагерь и рядом в кабине сидел Сережка, член комсомольского бюро батальона, человек, которому до всего было дело, храбрый и честный хлопец, а убили его исподтишка, кто-то прикинувшийся своим. Из-за этой нелепости смерть Ряднова казалась еще горше для старшины.

Только на войне долго горевать не дают, и уже через полчаса смерть Сергея Ряднова отошла, отодвинулась в сторону, потому что на батальон Пинского посыпались бомбы «юнкерсов», выполнявших приказ рассвирепевшего Геринга об уничтожении «русского танкового корпуса», захватившего Беднарский аэродром. Рейхсмаршалу побоялись доложить, что в районе аэродрома разведкой обнаружено всего двадцать семь Т-34 и СУ-76. Это был батальон Пинского, и все, что было предназначено мифическому «корпусу», эскадры люфтваффе высыпали на него.

Фатальный для предшественников Розе «хорьх» для него самого оказался хорошим предзнаменованием — диверсионная группа, возглавляемая самим обер-лейтенантом, дважды за последние сутки счастливо уходила от русских танков.

Первый раз это было в Хелмском лагере, куда он прибыл для ликвидации пленных, которые по замыслу операции должны были уничтожаться поголовно, до последнего, людьми в русской военной форме.

С лагерем ничего не получилось. Дубина-гауптштурмфюрер, комендант лагеря, вместо того чтоб безоговорочно выполнять приказ, уставился на русскую форму Розе и потребовал разъяснений. Бумага из ведомства гауляйтера Берлина и министерства пропаганды даже усилила подозрения эсэсмана, и он запросил Познань. Там, ввиду особой секретности операции, возглавляемой Розе, ничего не знали, но упоминание о бумаге Геббельса вызвало уважение и гауптману СС приказали прибыть вместе с задержанными у территории лагеря людьми.

Напрасно обер-лейтенант горячился, доказывал, что каждая минута промедления грозит непоправимыми последствиями и советские танки вот-вот могут появиться здесь. «Это паника. У танков не бывает крыльев. Пославшее вас лицо сегодня, выступая по радио, объявило, что идут бои за Варшаву. Другие сведения не поступали».

Комендант не лгал. О прорыве танковых армий русских к Варте не оповещались даже управления СС, находившиеся вне полосы прорыва. Это было следствием параллелизма подчиненности военных, гражданских и партийных институтов рейха, где даже соединения гитлерюгенда имели свою связь и степень подчиненности, исходящую из Берлина.

Гауптштурмфюрер выполнил приказ и доставил Розе с его людьми в Познань, но не в управление СС, а к военному коменданту, генералу полиции Маттерну. Тот созвонился с Берлином, и там подтвердили полномочия обер-лейтенанта и его слова о близости ударного кулака противника к Познани.

— Если надо расстрелять, то расстреляем, — сказал Маттерн и лично отдал приказание провести акцию в самые короткие сроки, послав в помощь охране лагеря взвод эсэсовцев в Хелмно. Это был тот самый взвод, который уничтожили десантники Фомина, а приказание об уничтожении лагеря было последним приказанием генерала Маттерна на посту коменданта Познани.

Едва генерал положил трубку, как вбежал адъютант и, не обращая внимание на Розе в советской форме, доложил о том, что прибыл оберст Коннель, говорит, что он генерал и прибыл из Берлина, требует коменданта.

Маттерн хохотнул.

— День начинается ряжеными. Обер-лейтенант в форме русского капитана, потом оберст, о котором говорят, что он генерал, и всем нужен старый Маттерн.

Он еще не успел закончить шутку и не погасил снисходительную улыбку, как в кабинет вошел оберст Коннель, прошел к столу генерала и молча положил пакет. Генерал сорвал печати, прочитал текст и встал с места.

— Прикажете сдать дела?

— Нет. Вы назначены моим заместителем. Тыл, внутренний порядок в крепости, полицейские меры и городские гражданские власти вместе с фольксштурмом остаются в вашем ведении. Всем остальным займусь я. А это что такое? — Вновь прибывший только заметил Розе. — Пленный?

Маттерн в нескольких словах пояснил ситуацию.

Коннель отнесся к Розе не так благодушно, как его предшественник.

— Я слышал о вас и считал, что вы в русском тылу. Лагерь в Хелмно — теперь уже не ваша заслуга, а всего остального, находясь в этом кабинете вы не выполните. Немедленно забирайте своих людей на аэродром и будьте готовы к повторной заброске. Идите.

— Слушаюсь, герр оберст.

Это было непоправимой ошибкой. Именовать свежеиспеченного генерала прежним чином было никак нельзя, и Коннель, ухватившись за ошибку, разнес Розе. При этом многое из того, о чем кричал новый комендант, касалось не столько Розе, сколько генерала Маттерна, который молчаливо признал свое мгновенное понижение: приказ о производстве Коннеля в генералы был подписан фюрером. Причем здесь был свой нюанс. Раньше Коннель был общевойсковым полковником, которых в вермахте, армии резерва хоть пруд пруди, но ввиду ответственности назначения и благодаря своей принадлежности к НСДАП — партийный значок на мундире свидетельствовал об этом — оберста производили в чин бригаденфюрера войсковых СС, что соответствовало званию генерал-майора. К тому же изменялось его место в партийной нацистской иерархии — высшие чины СС автоматически становились кавалерами золотого значка НСДАП — элитой партии.

Почти все это упомянул Коннель в выговоре, который он устроил Розе и которым окончательно подминал под себя генерала Маттерна. Когда он наконец умолк и спросил Розе, все ли тому понятно, тот выбросил руку в фашистском приветствии.

— Так точно, бригаденфюрер! Хайль Гитлер!

Следом за обер-лейтенантом вышел «поумневший» Маттерн.

С повторной заброской ничего не получилось. Аэродром атаковали русские танки, и группе пришлось отсиживаться в каземате абвера. Все обошлось относительно благополучно. Русский солдат, забредший в каземат, обманулся русской речью и формой Розе, и его без труда удалось ликвидировать, а потом пройти среди русских до самой стоянки транспорта и завести мотоцикл. Диверсанты уехали на нем все, вчетвером, и русские хватились и что-то заподозрили только тогда, когда группа была уже далеко. Единственный снаряд, посланный ими, лег с перелетом в лесу, но потом сидевший позади на коляске диверсант вдруг начал падать и завалился между коляской и мотоциклом — он был убит крупнокалиберной пулей в грудь — сидел лицом назад, на тот случай, если пришлось бы отбиваться от погони — так учили в диверсионной школе ВДВ люфтваффе.

Когда наконец вытащили тело мертвого агента и выкинули его на дорогу, то от удара об землю начал стрелять русский автомат — он катался по дороге и трещал, пока не кончились патроны в диске. Розе мельком подумал, что погибшего все-таки недоучили, не убрал лишнюю смазку ППШ, а тот в ответ на небрежность взял и взбесился и едва не перестрелял всех только что спасшихся. Все-таки были правы те, кто с детства вбивал, что на войне убивают слабых и неумелых. Они тысячу раз правы. Сильный всегда остается жить.