Андрей Волос - Жизнь Изамбарда Брюнеля, как бы он рассказал ее сам

За несколько дней до спуска на воду я направил всем участникам операции следующий меморандум.

«Общая организация и предполагаемый порядок проведения операции 30 октября 1857 года.

Всем, кто занят той или иной частью работы, необходимо представлять себе общий ход операции, каким он должен быть. Обстоятельства могут изменить заранее составленные планы, однако мы приложим все усилия, чтобы их придерживаться.

Предлагаю начать операцию примерно за два часа до прилива, примерно в полдень и попытаться спустить корабль на воду как можно быстрее.

Предлагаю остановиться как можно ближе к концу полозьев, но не ближе 36 футов от их края, чтобы не возникло необходимости выбивать подпорки и освобождать седло при вечернем приливе, когда уже будет темно, а спускать судно на воду во время утреннего прилива, когда еще темно.

При малой воде, даже в темноте, я постараюсь выбить подпорки из-под 20-футовых седел, хотя бы столько, сколько это будет возможно, и убрать с них все, но не откручивать сами подкладки.

Если эти операции пройдут гладко и полозья сильно не осядут, я также уберу все длинные подпорки на внутренней, обращенной к порту стороне, так чтобы осталось меньше работы на следующий день.

Затем я буду спокойно готовить баржи для вытягивания с отметки в 36 футов.

Сразу после ночного прилива и после того, как вода упадет до уровня, исключающего всякий риск всплывания, но пока корабль еще находится в воде, то есть примерно в четыре или в половине пятого утра, тянем последний раз. Несмотря на темноту, времени для подготовки будет достаточно.

Затем корабль будет оставлен до отлива, и мы должны будем подготовиться к спуску на воду во второй половине дня среды.

При условии эффективности механических приспособлений успех операции будет полностью зависеть от точности и систематичности, отсутствия спешки и суматохи на каждом из этапов и в каждой группе. Для этого совершенно необходима абсолютная тишина. Поэтому я требую отдать строгие распоряжения, запрещающие рабочим произносить хоть слово. Нужно сделать все возможное, чтобы не было слышно ни звука — только простые тихие команды, отдаваемые исключительно теми, кто будет руководить своими частями операции».

По-моему, очень ясный, внятный документ прямо-таки военного образца. Жаль, что все пошло немного не так…

Самым удачным днем для начала был определен вторник, 3 ноября: это давало два или три дня высоких полнолунных приливов на случай, если бы операцию пришлось продлить.

В понедельник, 2 ноября, на седла загрузили постоянный балласт — чугунные болванки, чтобы деревянные балки не поплыли вместе с кораблем, когда он сойдет с них. Теперь все части спускового сооружения были в полной готовности.

Тут выяснилось, что речные тали не успели испытать.

Мне пришлось решать, следует ли откладывать спуск на воду до следующего месяца из-за того, что речные тали не были должным образом испытаны, или все же приступить к нему с риском, что речные тали могут подвести.

Разумеется, компания настаивала на немедленном спуске. Я рассудил, что дефекты речных талей, если они существуют, обнаружат себя на самом раннем этапе операции, когда не может произойти ничего страшного, кроме простой задержки. И принял решение о начале спуска корабля.

Утром 3 ноября рельсы тщательно натерли смесью масла и графита. Все стойки и подпорки, поддерживавшие вес корабля, были сняты, и теперь он полностью лежал на седлах.

Чуть позже закрепили стопоры на барабанах, с пути седел убрали спусковые упорные стрелы. Я с раннего утра следил за подготовительными работами. Самолично убедившись, что все готово и путь свободен, я поднялся на верхнюю площадку верфи.

К моему изумлению, там уже собралась целая толпа народа. Оказалось, совет директоров, даже не сообщив о своем намерении (вероятно, заранее предполагали, что я воспротивлюсь этой глупости), выпустил билеты, чтобы, с одной стороны, всякий ротозей мог здесь беспрепятственно оказаться, а компания немного заработала на их продаже. За пару дней до того я, напротив, предлагал вызвать десяток полицейских, рассчитывая, что они будут останавливать и отгонять случайных прохожих. Полицейские присутствовали, однако они сами были до того поглощены предвкушением зрелища, что от них не было никакого толка. Мне пришлось самому распоряжаться и чуть ли не расталкивать зевак, требуя, чтобы отошли от пути, приготовленного для талей тягового устройства кормовой части.

Вопреки моим усилиям, довольно скоро толпа настолько увеличилась, что стала мешать рабочим, занимавшимся подъемной машиной у кормовой части, различать сигналы, что им подавали с середины верфи, а на верфи не могли понять, что происходит на корме.

Но делать было нечего. Приблизительно в половине первого крепления на носу и корме были сняты, и я приказал слегка подтянуть цепи на барабанах. Рабочие повернули рукоятки устройства для наматывания цепей. Затем был отдан приказ тянуть на кормовых и носовых талях и гидравлических прессах. Было неизвестно, какое усилие производят тали и прессы, но, вероятно, оно было не очень большим.

В эту секунду с переднего седла криком подали сигнал, что оно движется. Почти сразу же с довольно большой скоростью начало двигаться и кормовое седло.

Рабочие, крутившие рукоятки брашпиля, не отпустили их, а стояли, опираясь на них и, вероятно, придерживая.

Продвинувшись на несколько дюймов, корабль натянул все провисавшие цепи, выбрал слабину, барабан брашпиля стал проворачиваться, и рукоятки бешено завращались, расшвыривая людей безжалостными ударами. Те, кто стоял у рукоятки стопора, разбежались, вместо того чтобы дернуть за нее и включить тормоза. Я сам стоял у барабана, когда все это случилось. К счастью, рабочим у второго стопора хватило самообладания схватиться за рукоять и привести его в действие. Судно остановилось; переднее седло подвинулось на 3 фута, заднее — на 4 фута и 3 дюйма.

Пять человек пострадали, один был убит.

Несчастный случай сам по себе вызвал длительную паузу. Я решил дождаться прилива, прежде чем возобновлять работу. От обоих барабанов отсоединили зубчатый привод. Одновременно выяснили и еще некоторые обстоятельства. Когда корабль двинулся, рабочие на четырех баржах в центре испугались, решив, что сейчас он протаранит их. Один прыгнул в лодку и начал отчаянно грести, бросив остальных на произвол судьбы. Мне доложили, что рабочие ненадежны. Поскольку без людей баржи становились совершенно бесполезными, я решил приказать отсоединить цепи и увести их.